— Мне это не нравится, — нервно сказала Кэсси, оглядывая улицу. — Здесь слишком людно. Если кто-нибудь узнает, я потеряю работу. Наверняка.

— Очень в этом сомневаюсь, — улыбаясь, сказал Дэвенпорт. Ей не понравилась его улыбка, в ней было что-то жестокое. — Такие вопросы можно решать разными способами.

— О чем ты?

Он посмотрел на вход.

— Ты не представляешь себе, какое количество самых разнообразных нарушений можно найти в таком месте. Сомневаюсь, что старый театр уцелеет, если кто-то захочет его прикрыть.

— Шантаж.

— Всего лишь обычные действия стражей порядка.

— Конечно, — с отвращением сказала Кэсси. — Не думаю, что я готова с этим жить.

Она вышла из машины и решительно направилась на противоположную сторону улицы. Хотя в театре было темно, актриса, открыв дверь своим ключом, громко крикнула:

— Эй! Кто-нибудь есть?

Никакого ответа.

— Сюда, — тихо сказала Кэсси.

В тусклом свете, падающем с улицы, они пересекли вестибюль и зашагали по коридору. Кэсси пошарила по стене левой рукой, нащупала выключатель, и под потолком загорелась единственная лампочка. Лукас подошел вслед за ней к красной деревянной двери. Актриса взялась за ручку и попыталась ее повернуть.

— Проклятье, я рассчитывала, что она будет открыта.

— Дай посмотреть, — сказал Дэвенпорт.

Он вытащил из кармана куртки маленький металлический фонарик, опустился на колени возле замка и посветил в щель между дверью и косяком. Затем он нажал на ручку, проверяя свободный ход.

— Ты можешь отпереть замок?

— Да.

Лукас вытащил из кармана куртки футляр, положил на пол и извлек из него тонкую металлическую полоску.

— Что ты делаешь?

— Творю магию.

Он вставил пластинку в щель между дверью и косяком и осторожно надавил вниз; язычок замка отошел в сторону.

— Сезам!

Офис оказался маленьким и грязным, со стенами цвета зеленого лайма. На металлическом письменном столе стоял телефон. Рядом расположились четыре стула, доска объявлений и картотечные шкафы. В воздухе витал слабый запах плесени и застарелого сигаретного дыма. Лукас спрятал в карман футляр с инструментами, а актриса подошла к шкафу и вытащила один из ящиков, где в больших конвертах из плотной бумаги хранились сотни фотографий восемь на десять. Она достала два толстых конверта и положила на стол.

— Должны быть тут, — сказала Кэсси и принялась быстро перебирать снимки, постукивая пальцем по тем, где был Друз. — Здесь… здесь… и вот опять он.

— А он умело прячет лицо от объектива, — заметил полицейский.

Он взял несколько фотографий и поднес к свету. На всех снимках Друз был в гриме. Иногда ему удавалось прятать лицо под шляпой; в других случаях он успевал поднять руку.

— Пожалуй, это его лучшая фотография, — сказала Кэсси, протягивая Лукасу снимок.

«Тролль», — подумал Дэвенпорт.

У Друза оказалась круглая голова, непропорционально большая для тела. И хотя лицо скрывал грим, было видно, как сильно повреждена кожа, словно перетянутая шрамами. Изуродованный нос выглядел слишком коротким.

— Да, лучше мы не найдем, — сказала Кэсси, заканчивая просматривать фотографии. — Но…

Она взглянула на соседний шкафчик.

— Что там?

— Если мы сумеем его открыть, то сможем посмотреть личное дело Друза. Возможно, там есть другая фотография. Но этот шкаф всегда заперт.

— Давай попробуем, — сказал полицейский.

Он исследовал замок, вытащил из футляра подходящий инструмент — и через мгновение замок был взломан.

— Как ты быстро!

Действия Лукаса произвели на женщину впечатление.

— Для того чтобы вскрыть картотечный шкаф, больше подходит универсальный ключ, — сказал Дэвенпорт. — А с отмычками я обращаюсь не слишком уверенно.

— Где ты их взял? — спросила Кэсси.

— У одного парня.

Лукас вытащил верхний ящик и нашел папку с надписью «Друз».

Внутри лежал блок из восьми маленьких фотографий — на них Друз был без грима. Двух снимков не хватало.

— Снимки для паспорта, — сказал полицейский. — Он действительно чем-то напоминает циклопа.

Лукас подошел к письменному столу, нашел ножницы, отрезал одну фотографию и показал Кэсси.

— Да.

Она бросила на нее быстрый взгляд и вернулась к изучению папки, которую держала в руках.

— Что это?

Она подняла голову и печально улыбнулась.

— Мое личное дело. В нем имеется запись, которую сделала Элизабет. Здесь говорится, что в случае ухудшения финансового положения мою работу следует оценить заново.

— И что это значит?

— Она собиралась меня уволить, — сказала актриса, и по ее щеке скатилась слеза. — Будь прокляты те, кто работает в театре…

Лукас при помощи отмычки закрыл картотечный шкаф. Дверь в офис они попросту захлопнули, на обратном пути выключили свет.

Кэсси захватила с собой записку Армистед и, как только они вернулись в машину, снова ее прочитала.

— Не могу поверить! — воскликнула женщина. — Не могу поверить, что она могла так со мной поступить!

— Ну, теперь она мертва, и многое изменилось, — сказал полицейский. — Я видел, как ты играла, у тебя прекрасно получается.

— Она считалась моей лучшей подругой. Мы постоянно говорили о будущем, о том, чем бы мы хотели вместе заняться.

— Друзья порой оказываются совсем не такими, как ты предполагаешь. По большей части они наполовину тобой придуманы. Ты воспринимаешь их так, как тебе хочется.

— Ты не против, если я немного посижу и поплачу?

— Послушай, это может вывести меня из равновесия, — ответил Лукас.

Тем не менее он обнял ее за плечи и поцеловал в лоб, и женщина тут же молча прижалась к его плечу.

— Не нужно, Кэсси…

Он гладил ее волосы, а она плакала.

Даниэль отвел от снимка ошеломленный взгляд.

— Мы его нашли? Вот так просто?

— Может быть, — сказал Лукас. — Все, что нам известно об убийце, указывает на него. У него подходящая внешность, он двигается похоже, и мой друг говорит, что он способен на убийство. Налицо мотив для убийства Армистед. А Беккер сам дал мне билеты, из чего следует, что его жена была как-то связана с театром.

— Два человека постоянно занимаются расследованием, но им так и не удалось установить, что кто-то видел Стефани Беккер в театре, — заметил шеф и снова посмотрел на снимок. — Впрочем, этот тип похож на циклопа.

— И у нас есть счета по кредитным картам «Американ экспресс»…

— Да, да.

Даниэль почесал в затылке, продолжая смотреть на фотографию Друза.

— Я полагаю, нужно установить за ним наблюдение, — намекнул Лукас.

— Да, ты прав. Тем более нам пришлось прекратить слежку за Беккером…

— К сожалению, если Друз видел ту передачу, он мог подумать, что мы наблюдаем именно за ним.

На красном лице Даниэля появилась улыбка.

— Значит, последние два дня он старался ходить, прижимаясь спиной к стене и опасаясь, что кругом шпионы.

— Я подумал…

— Да?

— Ты можешь обвинить восьмой канал в том, что они помешали нашему расследованию, когда сообщили, что мы начали вести наблюдение за неизвестным подозреваемым, и нам пришлось снять его после того, как он обратился с жалобой к одному из офицеров полиции — иными словами, ко мне.

— Да, будет неплохо немного надавить на телевидение, — задумчиво проговорил шеф, и на его губах вновь промелькнула улыбка. — Пусть этим займется Лестер. Он получит удовольствие.

— А если у нас будут неприятности, ты сможешь все свалить на него, — с усмешкой ответил Дэвенпорт.

— Разве я это сказал? — с невинным видом спросил Даниэль, приложив руку к сердцу. — А этот тип, Друз… Может быть, нам стоит издалека снять его на видео и показать мальчишке из Мейплвуда?

— Хорошая мысль, — кивнул Лукас.

— Нужно сделать это сегодня, — сказал начальник полиции.

Он обошел вокруг письменного стола, продолжая смотреть на фотографию, словно это был его талисман.