— Мне не нужна ничья помощь. — Его голос дрожал от злости и усталости. Господи, всего третий день в гипсе, а уже сходит с ума.

— Несомненно. Я вижу, как превосходно вы сами со всем справляетесь, — съязвила Кэйла, обводя рукой страшный беспорядок в комнате. — Почему вы выгнали уборочную бригаду?

— Не хочу видеть посторонних. И я уже говорил, что не терплю, когда меня опекают.

— А я не люблю, когда на меня падают в обмороке, что с вами обязательно случится, если вы немного не остынете.

— Я еще ни разу в жизни не терял сознание.

— Все когда-то случается впервые, малыш.

— Послушайте, детка, — незамедлительно парировал Джек, — не вам здесь командовать!

— А вы не орите на меня из-за того, что ваши любовницы не дали вам выспаться.

Джек еле удержался, чтобы не выпалить правду, которая заключалась в том, что всю ночь ему не давала спать именно она. Джек не в силах был не думать о Кэйле, и это сводило его с ума.

— Я еще не орал на вас. Я только начинаю! — завопил он, давая выход своим эмоциям. — Если вы со всеми клиентами обращаетесь подобным образом, то я поражаюсь, как до сих пор еще находите работу. Вы не в состоянии купить даже банку пива и пакетик орешков!

Никто, даже самый высокопоставленный клиент, не имел права так с ней разговаривать. Кэйла взбесилась.

— Если вы не заткнетесь, я сломаю вам вторую ногу!

— Этого я не позволю. И вообще пора отказаться от ваших услуг, я найму кого-нибудь другого.

— Неужели? Прекрасно. Я даже помогу вам найти нужного человека. — Вне себя от гнева, она достала из сумки блокнот. — Составлю для вас объявление. Так… как насчет «Невыносимый, раздражительный, надменный тип ищет слепо подчиняющегося человека на побегушках для выполнения поручений в любое время дня и ночи. Вознаграждение — мизерное. Выгоды — никакой. Ни вежливости, ни признательности не гарантируется».

— Не так. Нужно написать «Симпатичный, очаровательный, веселый парень с чувством юмора нуждается во временной помощи. Чересчур эмоциональным личностям просьба не беспокоиться».

— Чересчур эмоциональным? — ошеломленно повторила Кэйла. — Это я-то? Да вы невыносимы! Чтобы с вами ладить, необходимо терпение святого!

— Неужто вы претендуете на это звание?

Нет, конечно. Если бы я была святой, то меня не раздражали бы ваши капризная требовательность и нелепые поручения.

— Да бросьте, вы по жизни — фурия. Надменная леди-босс!

— Не смейте меня так называть!

— А то что?

Разъяренная, Кэйла молча повернулась и направилась к выходу.

Позже она уже не сможет вспомнить, то ли Джек протянул руку, чтобы задержать ее, то ли, наоборот, он хотел открыть перед ней дверь.

В любом случае попытка Кэйлы оставить Джека наедине с его злобой закончилась тем, что она оказалась в его объятиях.

Кэйла инстинктивно обхватила Джека за талию, чтобы удержаться от падения. Теплое свежее дыхание коснулось ее щеки. Непосредственная близость сильного мужского тела позволяла ощущать каждый его мускул.

Голодный взгляд дымчатых глаз обжигал ее, а тонкие шорты Джека не скрывали его возбуждения. Через хлопчатобумажную юбку под расстегнутым пальто она чувствовала горячее, пульсирующее мужское желание.

Она хотела, чтобы Джек поцеловал ее. Что он и сделал, медленно, но настойчиво овладевая ее ртом, словно у него была целая вечность в распоряжении, чтобы изучить каждый миллиметр ее губ.

Это был не первый поцелуй в их жизни, поэтому смущение и неловкость не испортили его. Была лишь неконтролируемая страсть, ослепляющая дикой необузданностью. Его язык понимал все, о чем просили ее губы. Рот мужчины жадно скользил вдоль губ Кэйлы, каждым движением бархатистого языка разжигая в ней огонь первобытных желаний.

Кэйла поначалу крепилась изо всех сил. Но не смогла остаться бесчувственной. Она таяла в руках этого мужчины, все крепче обхватывая его талию, сплетая свой язык с его в стихийном, как огонь, эротическом танце.

Кровь гулко пульсировала во всем теле. В объятиях Джека она забыла обо всем на свете. Дрожь возбуждения охватила ее, когда неторопливые пальцы заскользили вдоль бедер, приподнимая подол юбки. Острое наслаждение пронзило тело, стоило ему коснуться ее неожиданно раскалившейся плоти.

Пути назад уже не было, сознание Кэйлы затуманилось, а в ногах появилась приятная слабость. В ушах зазвенело. Чересчур громко…

Реальность не вернулась к ней, пока Джек не ослабил свой поцелуй. Кэйла вдруг резко отдернула от него свои руки.

— Что это было? — прошептала она, прижимая дрожащие пальцы к губам.

— Звонок в дверь.

— Нет. Я имела в виду… это… между нами… — Кэйла объясняющее взмахнула рукой. — С чего бы это?

— Ну, я думаю, что ты внезапно возбудила меня…

Женщина покраснела.

— Я говорю не об этом. Мы ведь едва знакомы. А ты мой клиент. — Кэйла поднесла ладони к пылающим щекам. — Я никогда себе не позволяла подобного.

Снова раздался звонок в дверь.

— Тебе лучше взять свои костыли, — сказала Кэйла, поднимая их с пола и протягивая Джеку.

Мысленно матерясь, Джек прорычал в селектор:

— Что надо?

— Это Эрни, ваш привратник. Я только подумал, вам будет интересно узнать, что инспектор дорожной полиции проверяет парковочные талоны. — Он произнес свою тираду с обычной медлительностью.

— Какого черта меня должно это интересовать?

— Потому что ваша гостья уже в два раза превысила парковочное время.

— Это так? — обратился Джек к Кэйле.

— Да! Я собиралась заскочить сюда только на минутку, чтобы отдать эти орехи и пиво. Мне нужно бежать!

— Постой! Но ведь ты вернешься? — Прочитав сомнение на лице Кэйлы, Джек добавил: — Не откажешься от этой работы? Ты не похожа на тех, кто легко сдается.

— Я никогда не уступаю… никому, — тихо заявила Кэйла, захлопывая дверь перед носом Джека.

К тому времени, когда Кэйла добралась до детского сада, она чувствовала себя выжатой как лимон. Штраф за просроченную парковку стал только добавочной неприятностью к неудачному дню, начавшемуся конфликтом с уборочной фирмой. Да что тут говорить, она не смогла даже поменять в магазине туфли для Сэлли Галантер.

А еще был поцелуй. Как Кэйла ни старалась, ей не удалось его забыть.

Все же по мере приближения к детскому саду Кэйла настроилась на «мамочкину» волну.

Едва она переступила порог Центра, ее мобильный телефон зазвонил и высветился номер Дианы. К несчастью, батарейки подсели, и Кэйла попросила разрешения у Коки О'Мелли, владелицы Центра, позвонить по ее телефону.

Короткие темные волосы Коки отливали серебряной сединой, придавая ей респектабельности, и были похожи на волосы матери Кэйлы. Однако на этом сходство заканчивалось. Коки была намного добрее и отзывчивее.

— Спасибо, — поблагодарила она Коки.

Доложив Диане, что с ней все в порядке, Кэйла повесила трубку.

— Тяжелый день? — сочувственно поинтересовалась Коки.

— Можно и так сказать. У меня сейчас один клиент, который измучил меня своей требовательностью. Вы даже не поверите…

Голос Кэйлы оборвался, когда она в изумлении уставилась на фотофафию в рамке, украшавшую стол управляющей. В кабинете Коки она оказалась впервые, но вот мужчина на фотографии ей был явно знаком. Ведь это он целовал ее не более чем три часа назад.

— Чему я не поверю? — напомнила Коки.

— Извините меня за вопрос, но что за мужчина на вашей фотографии?

— Это мой сын, Джек.

— Джек Эллиот?

— Ну да. А вы его знаете?

— Но вы же О'Мелли, — неуверенно пробормотала Кэйла, пытаясь собраться с мыслями. — Хотя, конечно, это не мое дело, простите.

— Мы усыновили Джека, когда ему было тринадцать лет. Тогда он заявил, что Джек О'Мелли звучит как название бара, и решил оставить свою фамилию. Хотя, наверное, просто посчитал нечестным отказаться от имени своих родителей после того, как они погибли в автокатастрофе. Правда, сам Джек никогда этого не говорил. Но он неисправимый упрямец.