Позже в этот день я увидела Фатин на занятиях и справилась о женихе ее сестры. Мне показалось, что он дерзко со мной разговаривал. «Нет, не думаю, — быстро проговорила Фатин. — Это не нарочно. Он себя ведет так с большинством людей. Он очень необычный человек».
Затем Фатин отвела меня в дальний угол коридора и призналась: «Я расскажу тебе поразительную историю. Жених сестры на самом деле был моимженихом».
Заметив, что я шокирована, она продолжила: «Позволь, я объясню. Доктор Аль-Баррак — выдающийся человек, и мой отец, судья, принял его предложение, когда тот выразил желание жениться на мне. Отец очень старомоден, и я никогда не видела жениха; мы должны были встретиться в день обручения. В назначенное время доктор Аль-Баррак пришел к нам домой. В честь важного события я надела самое красивое платье. Вдруг в комнату вошла моя младшая сестра Джинан. Ты должна ее увидеть, Майада! Она самая красивая девушка в Багдаде, правда. В общем, едва Аль-Баррак взглянул на нее, ослепительная красота Джинан так поразила его, что он повернулся к отцу и, к всеобщему изумлению, сказал: «Я хочу эту». Отец потерял дар речи. Я стояла, сгорая от стыда, а Джинан выбежала из комнаты. Конечно, у меня не было никакогожелания выходить замуж за мужчину, который предпочел мне сестру, и я сказала отцу, что не возражаю. Пусть женится на Джинан, раз ему так хочется и она согласна. Учитывая обстоятельства, сестра сначала противилась замужеству. Но я убедила ее, что это не повлияет на наши отношения. Я напомнила ей, что видела этого мужчину впервые в жизни и не испытывала к нему никаких чувств. Кроме того, доктор Аль-Баррак — влиятельный чиновник, он занимает высокий пост в управлении безопасности, и отец боится его прогневить. Поэтому вскоре сестра выйдет замуж за моего жениха».
Самара покачала головой.
— Когда Фатин рассказывала эту историю, я внимательно изучала ее лицо. Несомненно, бедная девушка была унижена, хотя отрицала это. Фатин была очень привлекательна: зеленые глаза, круглое милое личико, длинные густые волосы приятного каштанового оттенка. Я сомневалась, что сестра красивее ее. — Майада быстро огляделась и вновь перевела взгляд на Самару. — Но потом я увидела Джинан. Самара, она была самой прекрасной женщиной, которую я когда-либо встречала. Я понимаю доктора Фадиля. Сестра Фатин высокая, стройная, природа одарила ее потрясающе красивым лицом. Она напомнила мне молодую Брук Шилдс, американскую модель и актрису. У нее глубокие изумрудные глаза и длинные ресницы. Красота Джинан поистине поразительна, и все остальные женщины, даже хорошенькая сестра Фатин, бледнеют в ее присутствии. Она настолько прекрасна, что вскоре доктор Фадиль перестал ходить с ней на правительственные торжества. Барзан аль-Тикрити, единоутробный брат Саддама, потерял голову, увидев Джинан. Доктор Фадиль испугался, когда Барзан попросил Саддама вмешаться и заставить его развестись с молодой женой.
Майада замолчала, и Самара быстро спросила:
— А как вы познакомились с доктором Фадилем?
— Он позвонил матери и попросил разрешения получить доступ к книгам и личному архиву Сати, которые хранились у нас дома. Когда я увидела его в первый раз, он очень удивил меня, достав из кармана знакомый ключ, который стал вращать на пальце. Ключ от нашего дома имеет довольно необычную форму, и я недоумевала, где он его взял. Он увидел, что я выпучила глаза; на его лице появилась озорная усмешка, и он объяснил, что мать разрешила ему приходить в любое время, чтобы изучать документы Сати. Мне эта идея не понравилась, но я ничего не могла поделать. Доктор Фадиль прислал людей, которые обрызгали документы Сати специальным составом от насекомых. После этого он стал частым гостем в нашем доме. Постепенно я смирилась с тем, что чужой человек приходит в нашу библиотеку, хотя так и не смогла привыкнуть к пистолету, который он оставлял на столике в прихожей. Доктор Фадиль держал его в руках так же спокойно, как я — стакан воды.
Майада замолчала и задумалась.
— Знаешь, Самара, вспоминая прошлое, я понимаю, что доктор Фадиль жил в двух мирах. Он был ученым, обожавшим книги, и часами мог говорить на интересующие его темы. И в то же время он руководил тайной службой, которая курировала тюрьмы. Я думаю, эта сторона его жизни все же беспокоила его, потому что у него всегдабыло мрачное лицо. Оно менялось только тогда, когда он обнимал одного из своих пятерых детей или сидел в библиотеке, держа в руках драгоценную книгу.
Увидев, что Самара удивилась, Майада продолжила рассказ:
— В то время я получила предложение писать для детского журнала «Маджалати Ва Аль-Мизмар» [ «Мой журнал и кларнет»]. Однажды мне неожиданно позвонил Лутфи аль-Хайят, известный журналист из газеты «Аль-Джумхурия». Это самая популярная газета в Ираке, но она не принадлежала ни одной партии. Я была молода, мечтала о карьере и, конечно, пришла в восторг, оттого что он знает обо мне. Я понятия не имела, зачем я понадобилась такому человеку. Я приехала в редакцию, и Лутфи проводил меня в большой кабинет. От волнения я чуть не упала в обморок. Сбывалась моя самая заветная мечта: меня сочли профессиональным журналистом! Лутфи сказал, что прочитал несколько материалов, которые я писала для детей, и он хочет знать, смогу ли я так же хорошо писать для взрослых. Я очень обрадовалась и, конечно, не захотела упускать шанс. Я призналась, что пишу книгу коротких рассказов. Лутфи принял меня на работу и поручил писать для еженедельной колонки «Итлалат» [ «Обзоры»]. Вскоре после того как я устроилась на новую работу, мне было велено явиться к доктору Фадилю, чтобы взять у него интервью. Редактор газеты Сахиб Хусейн аль-Самави был очень доволен, потому что чиновники тайной полиции Ирака никогда не общаются с прессой. Я почувствовала разочарование: я получила работу, о которой мечтала, не из-за личных профессиональных достоинств, а лишь потому, что доктор Фадиль помог мне. Придя домой, я позвонила ему, чтобы спросить, правда ли это. Он рассмеялся и сказал: «Конечно». Он объяснил, что видит меня известной писательницей, а потом заметил: «А самый лучший способ стать писательницей — писать». И чтобы доказать, что я заслуживаю место, которое занимаю, я работала гораздо больше других сотрудников газеты. Мне кажется, я доказала это.
Начиная с того дня и до дня ареста доктора Фадиля в нашей жизни часто случались маленькие чудеса. Но самое главное чудо — это то, что благодаря знакомству с доктором Фадилем я могла помогать людям, я даже спасла некоторым из них жизнь.
— Вот видишь, я же тебе говорила, — сказала Самара, погрозив ей пальцем. — Ты использовала знакомство с доктором Фадилем во благо. А значит, у вашей дружбы были свои достоинства.
Майада закрыла на секунду глаза, затем открыла и вновь закрыла.
— Я молюсь об этом, Самара. Мне не дает покоя мысль, что я должна была что-то сделать по-другому.
— Если бы это было так, я бы тебе сказала. Ведь я честная женщина, — с горящими глазами заявила Самара. — Расскажи мне о людях, которым ты помогла.
Майада колебалась.
— Давай же, я жду! — поторопила ее Самара с легкой улыбкой.
— Хорошо. В конце 1979 или в начале 1980 года, после встречи с доктором Фадилем, я по-прежнему жила с матерью. Утром я собиралась на работу, как вдруг в дверь позвонили. Ум Азиз, наша служанка, открыла дверь и прибежала ко мне, шепча, что у двери в ночной сорочке стоит Джалила аль-Хаидари, жена доктора Саиба Шокета. Джалила была настоящей леди, аристократкой, и я сразу поняла, что случилось что-то ужасное.
Я спустилась, чтобы поздороваться с ней и увидела, что она выглядит так, словно ее разбудили посреди ночи. Она заливалась слезами. Я втянула ее внутрь и постаралась успокоить. Это было непросто, потому что она рыдала без остановки. Наконец я убедила ее рассказать, в чем дело. Сначала мне показалось, что она сошла с ума, потому что она вдруг стала описывать ферму в Аль-Дора, которой владела ее семья. Джалила не упустила ни одной мелочи: упомянула и о пятидесятилетних пальмах, и о прекрасных апельсиновых рощах, и о большом водном насосе. Она рассказывала о нем с таким воодушевлением, что я вдруг подумала, что она хочет мне его продать. Она сказала, что они купили насос в Англии. Он такой огромный, что снабжает водой половину их земляного надела.
