— С тех пор, как мы решили проводить время вместе. Дилан, помоги мне. Я пытаюсь понять, могу ли я относиться к тебе так, как к любому…

— …потенциальному жениху? — закончил он за нее.

— Правильно, — согласилась она, стараясь не заворчать на него. — Я просто не понимаю: мы все время ссоримся и ругаемся по привычке? Неужели мы не можем проявить друг к другу уважение и обходительность, если захотим?

— Не знаю, — задумчиво сказал он. — Мне это все кажется скучным.

— Но ведь можно попробовать. — Она уже успокаивала себя, чтобы не ругаться снова. И почему рядом с ним она всегда была так несдержанна?

— Это обязательно?

— Я была бы тебе очень благодарна, — с достоинством сказала она.

— Хорошо, думаю, попробовать можно, — пробормотал он, садясь на стул.

— Не садись туда!

Дилан вскочил.

— Там лежит мышеловка? — с надеждой посмотрел он на стул.

— Конечно, нет. Просто я не хочу принимать тебя на кухне.

— Почему нет? Я люблю кухни. И мне не нравится, когда меня «принимают».

— Дилан, пусть будет по-моему.

Он закатил глаза и повторил:

— Это обязательно?

Кэт глубоко вздохнула и досчитала до десяти.

— Да, — очень нежно ответила она.

— И что же я должен делать? — Дилан раздосадовано вздохнул.

— Иди в гостиную, располагайся там, а я сейчас принесу закуски.

— Ты действительно странная какая-то стала. Ну что ж, это твоя вечеринка.

Кэт стала доставать из холодильника тарелки с маленькими бутербродами. Она будет милой с Диланом, даже если это убьет их обоих.

Может быть, тогда она сможет понять, настоящие ли те чувства, которые она так усиленно пытается подавить, или это только плод ее воображения.

Если в этой жизни и было что-то, что не нравилось Дилану Коулу, то это, несомненно, изысканные блюда и вино в причудливых бокалах. Но Кэт так мучительно пыталась доказать что-то и себе, и ему, что он старался делать все так, как ей нравится.

— Не хочешь ли еще канапе? — спросила она, протягивая ему поднос.

— Тридцать для меня предел, — отказался он. По вкусу это было похоже на рыбный клей, но новая и милая Кэт могла обидеться на такое замечание. Им обоим было скучно.

— Так ты рассказывал про то, что скот готов к зиме, — напомнила она ему.

— Ах, да, скот…

В этот момент он почувствовал запах подгоревшего мяса и нахмурился.

— Что? — спросила она.

— Ты хотела подать ростбиф на ужин?

— Я все еще собираюсь его подать.

— Надеюсь, что для этого случая у тебя припасен план Б, потому что, если не ошибаюсь, мясо горит.

Она перестала улыбаться.

— О чем ты говоришь? Я использую самый лучший способ. Сначала я включаю в духовке высокую температуру, а потом резко снижаю ее и… — Она осеклась, и на лице ее возник ужас. Она принюхалась и вскочила с кресла. — О боже мой, что я наделала!

Он пошел за ней на кухню, радуясь, что наконец-то она сняла с себя эту маску притворства, которая совсем ей не шла.

Когда Кэт открыла духовой шкаф, кухню наполнил дым и было невозможно увидеть хоть что-то. Когда дым рассеялся, Дилан, которому даже понравилась вся эта паника, повернулся к Кэт. Она сидела на стуле и не отрываясь смотрела на дымящееся жаркое.

— Не могу поверить!

Он посмотрел на плиту.

— Да, думаю, триста градусов — многовато.

— Триста! — Она сама посмотрела на плиту. — Но я клянусь, что поставила на двести! Ты там ничего не подкручивал?

— Что?! — Он неверящими глазами посмотрел на нее. — Я, может, плохой человек, но мне незачем добровольно сжигать мой собственный ужин.

— Извини меня за это. Я думаю, я… просто была невнимательна.

— Эй, — легко сказал он, — да это со всеми случается. Я сам пару лет назад чуть не сжег полдома из-за обеда.

Она не рассмеялась, как он ожидал. Вместо этого слезы потекли по ее щекам.

— Я хотела, чтобы все было прекрасно. Я хотела, чтобы мы поужинали вместе, как нормальные человеческие существа, хотя бы раз в жизни. Очевидно, с нами этого произойти не может.

— Нормальность — понятие расплывчатое. — Он взял ее за локти и поднял на ноги.

— Возможно, но нормально, наверное, кормить человека, если ты ужинаешь с ним.

— Да к черту этот ужин! Мы можем поехать куда-нибудь поесть, мы можем съесть хоть сухие завтраки — мне все равно. Я же не поэтому сюда пришел.

Кэт замерла.

— А почему?

— Потому что ты меня попросила. Точнее, сказала мне. Потому что я в последние дни трачу много времени, пытаясь делать то, что ты хочешь.

— То, что я хочу? Поэтому ты все время споришь со мной и сердишь меня?

— Да, но это же забавно.

— Нет! — Она высвободилась из его рук. — Мы ведем себя как дети.

— Может, ты и права. Дети часто долго пытаются разобраться в своих чувствах и ощущениях, кроме страсти, конечно. Ты именно этим и занималась сегодня?

— Не совсем… ну, может быть. Но все равно ничего не получилось.

— Потому что это все была неправда. — Он обнял ее за талию. — Все эти миленькие сладенькие штучки не для тебя, Кэт.

— Вот уж нет! Я могу быть милой, я и есть такая — со всеми, кроме тебя. Ты пробуждаешь во мне все плохое, Дилан.

— Ты пробуждаешь во мне все самое лучшее.

— Если ты это называешь самым лучшим… — Она закусила губу и сказала с укором: — Вот видишь…

— Я подстрекаю тебя. Но не заставляю.

— Ты… сводишь меня… с ума, — пробормотала она, прижимаясь к нему, — и мне это не нравится.

— А вот это тебе понравится? — Он медленно провел руками по ее телу, от бедер к груди, и прижал ее к себе.

— Нет, — сказала она на выдохе. — Это неправильно. Только не ты, Дилан.

Он потерся носом о ее висок.

— Почему нет? Мы практически помолвлены.

— Это… была плохая идея.

— Поцелуй меня, а потом скажи это еще раз.

— Если я поцелую тебя… если я поцелую тебя… о боже!

Руки ее скользнули вокруг его шеи, губы прильнули к губам. Это было так необычно и необыкновенно, что она взяла инициативу на себя. Ее уста были сладкими, как нектар, тело — гибким и податливым. Он уже начал думать о спальне, когда зазвонил телефон. Он не отпускал ее.

— Не отвечай.

— Мне нужно, — тяжело дыша, она убрала его руки и дотянулась до телефона.

Ее «алло?» было практически неслышно. Внезапно она выпрямилась и посмотрела на Дилана, который, облокотившись на стол, пытался взять себя в руки. Когда он дотрагивался до нее, его спокойствие и самообладание тут же пропадали.

— Да, — сказала Кэт в трубку. Глаза ее расширились. — В следующие выходные?.. Да, я знаю, когда у меня день рождения, но я думала, может, вы передумаете… Ох… Мм… Хорошо, бабушка, увидимся через неделю.

Значит, все семейство собиралось свалиться на нее. Бедняжка, подумал он.

Он снова попытался ее обнять.

— Что ты делаешь? — Она убрала его руки.

Он нахмурился.

— Хочу продолжить там, где мы остановились.

— Нет! Практически вся семья будет здесь в следующие выходные. Не делай этого! — воскликнула она, когда он снова попытался обнять ее. — Я не могу думать, когда ты ко мне прикасаешься.

— Хорошо, почему бы нам не прояснить наши умы, а потом мы можем поговорить. — Он поднял ее на руки.

— Что ты делаешь?

— Иду в спальню, — улыбнулся он. — Мы ведь туда и направлялись.

— Ты с ума сошел? Поставь меня на пол немедленно!

Она не шутила. Он опустил ее и отошел на шаг.

— Что с тобой происходит, Кэт? Ты отлично знаешь, к чему все шло.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Не лги нам обоим. Если бы телефон не зазвонил… Ты меня за этим и позвала…

— Нет! Прекрати, Дилан! — Она отвернулась от него. — Ничего не получается.

— Ты о чем? — Он положил руки ей на плечи и почувствовал, что она дрожит.

— Этот глупый договор. Все было нормально, пока не родилась Кейки. Потом все изменилось.

— В лучшую сторону.

— В худшую! — Она повернулась к нему. — Я не могу так дальше продолжать. Даже для бабушки!