– Прекрати, Келли, – проговорил Роджер сквозь зубы. – Мы здесь уже довольно давно, но проблем не возникло.

– Конечно-конечно, – резко ответил Келли, – вы здесь давно, делаете все, что душе угодно, а я при этом должен работать – вдали отсюда.

– О чем ты говоришь. Ты бы не проводил столько времени в Нью-Йорке, если бы тебе это не нравилось, – возразил Макс. – Мы все любили Нью-Йорк, если ты еще помнишь. Это наш дом – или он был нашим домом. Ты в дурном настроении – а это не способствует успешной работе. Дождь ни при чем, здесь всегда дожди – это не мешает работе. Она не прекращается.

– Ничего подобного. Отсрочки стоят больших денег, – сказал Келли, покончив с сэндвичем и вытерев губы салфеткой. – Вы знаете, как трудно удержать бригаду строителей. Как только начинаются дожди, они находят работу внутри помещений, и потом их трудно вернуть назад. Когда хотят, тогда и возвращаются, черт их всех побери.

– Черт побери, Келли, что с тобой? – Макс заметил, что за соседними столиками стихают разговоры и внимание посетителей переключается на их перебранку, и понизил голос: – Ты с каждым днем становишься все раздражительней. Если хочешь выйти из проекта, тебе никто не мешает, только скажи. Да, я не предполагал, что мне придется прятаться в глуши, чтобы начать спокойно работать. Но вам-то это не нужно.

Роджер сидел молча, переводя взгляд с одного брата на другого.

– А ты – неблагодарный сукин сын, – прошипел Келли.

– Вот как? Ты переходишь все границы. Мы в двух шагах от цели – скоро клиника будет открыта, – а ты словно нарочно создаешь проблемы.

Роджер продолжал сидеть молча, положив ногу на ногу. Несгибаемый миротворец, он всегда говорил намного меньше, чем думал. Макс прекрасно разбирался в характере брата и всегда знал, что у него на уме. Им не нужны были лишние слова.

– Черт побери, опять дождь, – пробормотал Келли, глядя на тяжелые капли, скользящие по стеклу. – Вы правы, ребята, я стал раздражительным, все время создаю проблемы. Попробую исправиться.

– Забудь, – ответил Макс, – мы до сих пор оглядываемся назад. Постепенно это пройдет, нужно только время.

Макс не стал уточнять, чего они боялись – их страшила возможность повторения ужасных насильственных смертей, вину за которые пытались взвалить на плечи Макса. Таких смертей было две – одна пятнадцать лет, а другая – три года тому назад. Он никогда не говорил о том, что боялся проявить интерес к какой-либо женщине. Макс чувствовал, что женщина, которая ему понравилась, оказывалась в смертельной опасности. Келли и Роджер не подозревали о его чувствах к Энн – для них она была просто случайная знакомая.

– Хорошо, Келли, – спокойно сказал Роджер, вытащив из кармана бейсболку, – ты стал раздражительным и собрал нас здесь, чтобы сообщить об этом, так?

– Ну и сволочная у тебя манера разговаривать! Ты, конечно, психиатр, но мы не пациенты, – раздраженно ответил Келли. – Я уже сказал, что устал и нервничаю, но собрал вас не из-за этого. Я хотел поговорить с вами так, чтобы ни Треворы, ни ублюдки рабочие нас не слышали. Поэтому мы здесь.

– В самом деле? – Роджер посмотрел в сторону ближайшего столика, где четверо посетителей вдруг резко уткнулись в свои тарелки. – Если так, говори. Только тихо. Что до «ублюдков рабочих», так они делают большое дело – и клиника будет готова почти в срок, а это не часто случается.

Келли уперся локтями в стол, закрыв лицо руками.

– Все просто – я больше не уверен в том, что мы правильно выбрали место, – тихо произнес он.

Макс и Роджер незаметно переглянулись. Они привыкли к непредсказуемым переменам в настроении старшего брата и обычно просто давали ему возможность выпустить пар. Но сейчас Макс не удержался:

– Что ты хочешь сказать? Ты считаешь, что мы сделали ошибку, когда решили открыть клинику в Грин-Вейл? Что ж ты не сказал об этом год назад, когда мы начинали?

– Вы были слишком увлечены своей идеей, – ответил Келли, по-прежнему закрывая лицо руками, – бесполезно было вас отговаривать. И потом, эта твоя приятельница, Реб Жирар, уверяла тебя, что здесь прекрасное место, чтобы скрыться от любопытных глаз. Но теперь я не знаю, что и думать.

– Я по-прежнему верю Реб. – Макс начал злиться.

Официантка принесла Роджеру его креветки и задержалась около него несколько дольше, чем у других клиентов, голубые глаза Роджера безотказно действовали на всех женщин без исключения.

– Послушай, Реб – врач во втором поколении, ее отец лечил весь город и окрестности. Реб знает здесь всех и вся, и ее все знают. Половину ее счетов оплачивают натурой: цыплятами, яйцами, а если повезет, ветчиной. И все подводные камни ей известны.

– Бедняжка! Просто сердце кровью обливается! – желчно парировал Келли, приоткрыв лицо и устремив холодный взгляд на братьев. – Да она со своим муженьком-архитектором весь город к рукам прибрала.

– Что из этого? С меня довольно – я ухожу. – Макс не собирался больше слушать излияния старшего брата – когда Келли входил в раж, остановить его было невозможно.

– Ты не уйдешь! – Келли ударил рукой по столу. – Я считаю, мы должны немедленно продать весь бизнес и уехать – пока не поздно. Кто-то наверняка уже все о тебе знает. Я чувствую приближение скандала. Еще эта журналистка, кузина вашей Реб. Собирает грязное белье для своей мерзкой газетенки. Она точно докопается.

Кузину Реб звали Ли О’Брайен, она жила в Клауд-Энд, на окраине города, в доме, принадлежавшем Жирарам. Там же располагался ее офис, где она выпускала «Рупор Туссэна», единственную местную газету.

– Макс, ты не знаешь и половины того, что творится в этой тихой заводи, – не унимался Келли.

Макс был другого мнения. Он знал обо всем, что происходило в городе, – во всяком случае, о том, о чем стоило знать. Многое ему не нравилось – но не это определяло его отношение к городу. В любом случае Туссэн – не мегаполис.

– В этом городе всего хватало, – произнес он вслух, – и криминала было достаточно. Теперь это в прошлом. К счастью. Не сомневаюсь, рано или поздно моя история станет тут известна, и кое-кто начнет в ней с удовольствием копаться. Ничего не поделаешь. Моя задача – завоевать доверие тех, кто здесь живет. По-моему, я на правильном пути.

– Согласен с тобой, – поддержал его Роджер, – мне этот город нравится. А ты чем недоволен, Келли?

– Всем доволен, – Келли смотрел на Макса немигающим взглядом, – а особенно тем, что я тут как на премьере новой пьесы – с интересом слежу за действием.

– Ты сам понимаешь, что говоришь? Можешь смотреть любые пьесы, где хочешь, с кем хочешь, если тебе так неймется. И тебе совсем не обязательно оставаться здесь – можешь уехать в любой момент, – ответил Макс.

– Так ты не отказываешься от клиники?

– Нет!

– И я – нет, – поддержал Макса Роджер.

Келли широко улыбнулся, откинул назад длинные грязно-серые волосы и весело посмотрел на младших братьев. Теперь он был само обаяние.

– Ребятки, это проверка!

– Ах ты крыса. – Роджер вскочил на ноги и схватил Келли за плечи. – Ты не меняешься! Пойдем выйдем! Я выбью из тебя это дерьмо!

– Отлично сказано! Вот как объясняются психиатры. – Макс сдержался и остался сидеть, хотя ему не меньше Роджера хотелось поколотить старшего брата. – Келли, ты устроил тут отличное представление, но шутка не удалась – это не смешно. Хотя ты всегда любил черный юмор.

– Я просто хотел, чтобы мы собрались вместе, – Келли примирительно похлопал Роджера по плечу, – и я очень рад, что ты, Макс, не смотришь на свою ситуацию через розовые очки. Я, черт возьми, беспокоюсь о тебе, и Роджер беспокоится. Ты уже вляпался в историю, и мы не хотим, чтобы это повторилось. Особенно когда ты думаешь, что все уже позади.

Макс почувствовал, как застарелый страх накатил на него с новой силой, но продолжал спокойно улыбаться. Он не собирался делиться своими опасениями с братьями. Их клиника в Грин-Вейл будет работать. Они с Роджером собрали отличную команду медиков, вместе с которой смогут заняться любимым делом. Келли будет вести финансовые дела – у него есть необходимая квалификация. И он не даст им потерять почву под ногами.