— Ты не захотел, чтобы я заявила в полицию на того мужчину, потому что, найди они его, он рассказал бы им о Бобе, — произнесла Грир, проводя губами по колючей коже его подбородка и щек.

— Ты простишь меня за то, что я вовремя не рассказал тебе? Я так боялся случайной утечки, ведь Бобу я обещал, что никто не узнает.

— Я прощаю тебя... Я все понимаю. Мне самой потребовалось столько недель, чтобы открыться тебе. О, Эндрю.

Эндрю настойчиво привлек Грир к себе, и она ощутила, как он прижался бедрами к ее животу. Дыхание его участилось.

— Я не смог придумать ничего умнее, чем уехать из Англии ради тебя, чтобы доказать, как сильно тебя люблю.

— Уехать из Англии? — Грир отстранилась. — В каком смысле?

— В прямом, дорогая моя. Я ведь говорил тебе, что мне и прежде предлагали вакансии в Штатах. Когда я связался с местным детским госпиталем, мне сообщили, что для меня имеется должность. Я согласился и немедля стал собирать вещи. На мое место в Дорчестере уже кого-то нашли.

Грир воззрилась на него.

— Ты бросил все? — проговорила она, силясь поверить, что все это происходит наяву. — Это несправедливо. Поэтому я и отказалась остаться с тобой — ты столько потерял бы. А ради чего? Ведь мне нечего дать тебе взамен.

— М-м-м... — Отодвинув краешек воротника, Эндрю принялся покрывать поцелуями мягкую кожу ее набухающей груди. — Ошибаешься, — шепнул он. — Это ты бы многое потеряла, если бы переехала; и ты можешь предложить мне главное — себя. Тебе было бы очень непросто обосноваться в Англии и начать там свое дело. А мне здесь будет просто... и интересно. Здесь у меня есть все условия для научной работы и повышения уровня, здесь я смогу достичь значительных результатов. В Англии с этим хуже. — Эндрю продолжил исследовать губами область ее декольте, устраняя на своем пути препятствия из шелковой ткани. — Но не поговорить ли нам об этом попозже? — хрипло выдохнул он.

— Ты собираешься здесь жить? — Эндрю нашел губами ее сосок, и она содрогнулась.

— Если ты мне позволишь.

Грир обвила рукой его шею.

— А как же дети?

— Всему свое время, — ответил Эндрю, нежно поглаживая ее волосы. — Нам не обязательно решать все в один миг.

— Черт, — рассмеялась она и всхлипнула, — сейчас расплачусь.

— Ты такая красивая, когда плачешь, Грир, — сказал он, выпрямившись. Губы его чуть дрогнули. — Вот уже второй, третий или бог знает какой раз прошу тебя — пожалуйста, стань моей женой. Выйдешь за меня?

Он закрыл глаза, и Грир, встав на цыпочки, поцеловала оба его века.

— Да, — ответила она. — Да.

— Я уже начал сомневаться в том, удастся ли нам когда-нибудь оказаться наедине.

Эндрю пересек комнату и улегся на кровать.

— Подойдите-ка ко мне, миссис Монтхэвен.

Грир разлила шампанское в два бокала на ножке из рифленого стекла и протянула один Эндрю, уворачиваясь от его рук, простертых к ней.

— Только после того, как я наконец надену нижнее белье, которое подарила мне сестра как раз для первой брачной ночи, — сказала она.

— Ну тогда надевай, — велел Эндрю, озорно улыбаясь. — Только это напрасная трата времени.

В ванной Грир отколола от кружевного жакета букетик гавайских карликовых орхидей. Наполнив водой стакан, она аккуратно поставила в него цветы. На ней были коротенький жакет и легкое шифоновое платье очень светлого кремового цвета, с которыми она надела только жемчужные бусы и сережки — подарок Джоша.

В течение трех недель, казалось бесконечных, они улаживали многочисленные формальности. Этим вечером Грир уже не помнила, как прошли те дни. Наконец-то они с Эндрю принадлежали друг другу. Наконец-то они были вместе. Она радовалась тому, что медовый месяц они проведут в Сиэтле. Эндрю хотелось как можно больше узнать об этом месте, а он еще многого не посмотрел.

Раздеваясь, она прокручивала в памяти скромную свадебную церемонию в маленькой церкви неподалеку от дома, где жили они с Кейси. Воображение Грир живо нарисовало ей лицо Эндрю: нежное, трепетное выражение в его глазах, когда он надевал кольцо ей на палец, и его слезы счастья, которые он и не пытался скрыть, когда она надевала кольцо ему.

Подарок Кейси был из переливчатого аметистового атласа. Грир надела через голову сорочку и дала ей приятно скользнуть по телу. Лиф с классическим вырезом поддерживался лишь тоненькими, не толще нитей, бретельками. Ткань мерцала на каждом изгибе и впадинке тела Грир, очерчивая ее твердые соски, углубление пупка, бугорок между ног. Она провела руками по скользкой ткани и слегка подкрасилась. Ей хотелось пробудить в нем безграничную страсть, хотелось вознестись с ним вместе на такие высоты, добираться до которых им еще не приходилось.

Когда Грир вышла, Эндрю уже не было на кровати. Ветер, рвавшийся из открытых окон в номер отеля «Эджуотер», вздымал волнами прозрачные занавески. Взяв свой бокал, она вышла на веранду. Эндрю стоял, облокотившись об ограду и устремив взгляд на бухту Эллиот.

— Привет, — сказала она. — Ты тут замерзнешь. Обернувшись, он посмотрел на нее:

— Глядя на тебя в этой одежде — нет. A вот ты замерзнешь. — Он быстро накинул пиджак Грир на плечи и чокнулся с ней бокалом. — За лунный прилив.

Грир приникла к нему и затрепетала, когда он накрыл ладонью ее грудь под сорочкой. Все мысли вылетели из ее головы. Эндрю целовал ее губы, жадно лаская ее изнывавшее тело.

— Выпей, — наконец велел он.

Она сделала глоток и попыталась вспомнить, каким был тост.

— За что пьем?

Придвинувшись к ней сзади, Эндрю обхватил рукой ее талию.

— Посмотри, как луна проложила ярко-синюю дорожку на поднимающемся приливе, — прошептал он ей на ухо. — Я всегда называл такое лунным приливом. Я рассказывал тебе, как смотрел на него, гуляя по побережью Рингстэда. В первый раз, когда я посмотрел в твои глаза, они напомнили мне мой лунный прилив.

— Я так рада, что мы сможем приезжать к тебе в дом, когда захотим, — сказала Грир. — Полностью отказаться от него было бы неправильно.

Эндрю прижался подбородком к ее макушке.

— Гиббс будет поддерживать очаг в доме. И мы будем постоянно туда ездить... если захочешь.

— Захочу, — рассмеялась она и повернулась к нему. — Пойдем в постель.

— Как тебе будет угодно.

Эндрю отвел ее в комнату, и спустя мгновение ночная сорочка превратилась в переливчатый ручеек, скользнувший к ногам Грир. Стянув с себя одежду, он уложил ее на кровать и вытянулся рядом, поглаживая ее застывшее в томительном ожидании тело.

Наконец они овладели друг другом, и их движения были поначалу плавными, прикосновения — нежными; но, дав волю порыву, они окунулись в водоворот бешеной страсти, приведший их к бурному оргазму, после которого они, обессилев, повалились на кровать, беспомощно обняв друг друга, сплетясь влажными от пота ногами.

— Милая, — произнес Эндрю, как только их сердцебиение и дыхание восстановились. — Когда ты узнала о смерти Коллин, свет в твоих глазах потух, осталась одна боль. Я снова и снова мечтал о том, как мне удастся оживить в них лунный прилив.

— И тебе удалось, дорогой мой. Его оживила твоя любовь.