— Сама не знаю, — пробормотала она, обжигая его своим дыханием. — Почему ты все время обращаешь внимание на мою обувь?

— Наверное, потому, что у тебя красивые ноги, — ответил он.

— Понятно, — удовлетворенно кивнула Бетани и принялась его целовать.

— Где у тебя спальня? — остановил ее Эйдан.

— Прямо по коридору, — ответила она.

— Пойдем, — позвал он ее, поднявшись. Бетани, не раздумывая, последовала за ним, уверенным жестом выключив в гостиной свет.

— Больше никаких раздумий и сомнений? — спросила она Эйдана.

— Совершенно верно, Бет. Нет смысла дальше играть в благоразумие, — прошептал он, легким касанием убрав ее волосы с лица.

Бетани запрокинула голову для поцелуя.

Обычно Эйдан не торопился с действиями, предпочитая последовательное развитие событий, но не теперь, — он подхватил ее на руки и положил на постель.

— Наконец-то, — прошептал Эйдан, а Бетани стиснула его в объятьях, так что он рухнул возле нее.

В темноте, в скудном свете звезд, они целовали друг друга, торопливо срывая одежды.

— Ах! — выдохнула Бетани, когда горячие губы Эйдана коснулись основания ее шеи.

— Я не слишком спешу? — произнес он.

— Ты не удивишься, если я скажу, что ты медлишь? — рассмеялась девушка и еще сильнее стиснула его в объятьях. — Сладкий профессор, очень сладкий, — прошептала она, бороздя пальцами его кожу.

Эйдан поторопился раздеть ее и прильнул губами к отверделому соску.

— О, да… — с удовольствием простонала Бетани, теребя его волосы.

— До сих пор все было по-твоему, — констатировал он.

— И что же?

— Я намерен это изменить, Бет, — объявил он и резко отпрянул.

В сторонке он спокойно снял с себя всю одежду и лег рядом с ней.

— Вы, музейщики, все такие методичные. Нет в вас здоровой человеческой непосредственности, — сокрушенно покачала головой Бетани.

— Мне завтра в этом на работу идти, — проговорил Эйдан. — И к твоему сведению, я люблю все делать основательно.

— Медленно, хочешь сказать?

— Пусть даже и так, — отозвался он.

— Хорошо. Меня это вполне устроит, — потянулась к нему Бет. — Будем играть по твоим правилам. Ты босс, — прощебетала она.

— Как же хорошо, что ты хоть иногда об этом вспоминаешь, — рассмеялся мужчина, приподняв голову от ее груди, но Бетани уже не слушала его.

Запрокинув от удовольствия голову, она стонала все громче и громче, покусывая губы.

— Ты всегда так активно реагируешь? Интересно, что думают твои соседи обо всех этих звуках, — озадаченно проговорил любовник.

— Не все ли равно? До сих пор никто не жаловался.

— Так, просто любопытно. И ведь это только начало, — заметил он.

— Если ты и дальше будешь болтать… — начала она.

— Не волнуйся, не буду, — ответил он, продвигаясь дальше — ниже.

Бета ни извивалась всем телом, жаждая его поцелуев.

— Говоришь, нет талантов, большой скромник? Если бы ты только знал, какими волнами распространяется во мне каждое твое прикосновение! — постанывая от удовольствия, воскликнула она.

— Все ради тебя, милая, — ответил он. — А теперь покажи мне, какая ты в своем наихудшем образе.

— Любите плохих девочек, профессор? — игриво отозвалась она.

— Не скрою, случается.

— Для меня это вызов. Очень интересно. Сама еще не знаю, на что способна, — на мгновение задумалась уверенная в себе красотка, медленно сменяя одну соблазнительную позу на другую.

— Ты бесподобна, Бет. Твоя изменчивость меня поражает. Ты непостижима. Иди ко мне, — нежно позвал ее Эйдан. — Ты сводишь меня с ума, красотка. Станцуй для меня.

— Голышом?

— Именно, — кивнул Эйдан.

— Почему бы и нет!

— А что случилось? — тревожно спросила Лана, когда Бетани открыла ей дверь вся в слезах, с кухонным полотенцем в руке.

Бетани молча проследовала на кухню, кузина направилась за ней, с трудом переставляя загипсованную ногу, опираясь на анодированную трость.

— Боже! А я-то думала у тебя большое горе! — с облегчением воскликнула двоюродная сестра, увидев на разделочной доске горы нарезанного лука.

— Вот, — сказала Бет, моргая и шмыгая носом, — решила приготовить лазанью.

— А не многовато ли лука? — спросила Лана.

— Две головки, но зато каких! — руками продемонстрировала их изначальные грандиозные размеры Бетани Уокер. — Садись, отбрось свою палочку. Будешь резать чеснок.

— А по какому поводу этот взрыв интереса к итальянской кухне? — скептически поинтересовалась кузина.

— По-твоему, обязательно должен быть какой-то существенный повод. Просто настроение хорошее, — заявила Бет.

— Если бы я не знала тебя, дорогая, приняла бы эту отговорку. Но не сочти уж за назойливость, ты, дорогая, из тех, кого к кухонным делам можно привлечь лишь под страхом смертной казни. Ждешь кого-то? — в лоб спросила сестра.

— Тебя ждала, чтобы ты мне чеснок измельчила.

— Даже не собираюсь, пока не объяснишь, с чем связаны твои кулинарные порывы, — заупрямилась Лана.

— Дорогая, отсутствие общения тебе не на пользу. С каждым днем больничного ты становишься все подозрительнее и подозрительнее. Может человек просто поддаться импульсу и приготовить вкусное блюдо для себя и своих друзей? — эмоционально проговорила Бетани.

— Значит, для друзей? Для каких таких друзей? — настойчиво вызнавала кузина.

— Для моей дорогой сестрицы, например, — предложила Бетани как вариант ответа, энергично шинкуя ярко-оранжевую морковь. — Не тяни, Лана, кроши чеснок. Мне его скоро на сковороду класть.

Лана от безвыходности вынуждена была приступить к делу, всем своим видом демонстрируя крайнее недовольство.

— У тебя масло брызжет! — сказала она Бетани.

— А? Да, спасибо, милая, — отозвалась та, убавив огонь под сковородой.

— Ты сегодня… странная, — осторожно заметила Лана, тыльной стороной ладони поправив на переносице очки.

Бетани даже не обратила внимания на это замечание. Она всецело пребывала в своих, никому не ведомых мыслях. Ее рассеянность, однако, не мешала методично переходить от обработки томатов к соусу бешамель и обратно.

Конечно же, Лана не могла не догадываться, с какой такой персоной связано заоблачное настроение сестры. Она также догадывалась, что в их отношениях состоялся долгожданный прорыв. Вот только не могла и вообразить, чего именно коснулся этот прорыв. Все, связанное с увлеченностью Бетани боссом, вызывало в благоразумной сестре настороженность и опасение. То, что из этих отношений не выйдет ничего путного, она знала наверняка и наперед.

— Сиди-сиди, дорогая, — остановила ее Бетани, — я сама.

Она взяла со стола разделочную доску с чесноком и всыпала вместе с луком в шипящее оливковое масло. Молча положила перед Ланой терку и сыр.

Лана приступила к новому делу, поминутно взглядывая на Бетани, которая что-то уже мысленно напевала, в такт воображаемой песне покачивая головой. Такая отрешенность обнаружилась вообще впервые.

— Ты в порядке? — искренне обеспокоилась кузина.

— А? Да, конечно… — ответила та и вновь воспарила в своих грезах.

Видимо почувствовав на себе озадаченный и пристальный взгляд сестры, Бетани тоже уставилась на нее и, улыбаясь, спросила:

— А вот в порядке ли ты? Почему сыр не натираешь?

— Прекрати меня дурачить, Бет! — раздраженно отозвалась Лана. — Я ведь волнуюсь. Вижу, что у тебя что-то произошло. Что-то важное!

— Ты думаешь, что секс с боссом — это что-то важное? — игриво спросила эта несносная блондинка, когда Лана уже готова была прыгать от жгучего любопытства.

— Ты все-таки соблазнила его?! — негодующе воскликнула Лана.

— Можешь поздравить, мне это удалось! — торжественно объявила Бетани.

— Не стану я тебя с этим поздравлять, — гневно процедила та, остервенело терзая сыр на терке.

— Все ты сердишься, сестренка. Тоже мне, большое дело. Оба мы взрослые люди, отлично провели вечер и решили на этом не останавливаться. Имели право, между прочим, — констатировала Бетани.