— Каким таким?

— Словно дела семейные тебя порядком утомили, — предположила девушка.

— Да мне по этому поводу и сказать-то нечего. Просто чего только в семьях не случается, со стороны может казаться, что тишь да гладь. А стоит подойти поближе или, не дай бог, погрузиться в атмосферу, так там такие страсти кипят. И вообще, чего только не приходится претерпеть человеку на его жизненном пути, — резюмировал он.

— В вашей семейной летописи, наверное тоже всякое приключалось? — осторожно предположила Бетани.

— Как сказать… — неуверенно отозвался Эйдан. — Мои родители оба историки. Тоже много приходилось путешествовать. Не только по городам, но и по странам-континентам. Я был очень мал, когда отца назначили директором музея. Но и после этого события он продолжал уезжать в важные археологические экспедиции и брал меня с собой. Четверть века он руководил музеем, который теперь доверен мне. Не знаю, можно ли считать летопись нашей семьи уникальной. Но мне порой кажется, что, помимо научных и общественных достижений, ее ничего не характеризует.

— Или просто ничего не выходит за пределы узкого круга. Так ли это плохо?

— Нисколько… Ты совершенно права, Бет, — согласился молодой директор. — Ну вот и стали собираться наши благотворители, — оживился он, завидев приближение первых приглашенных.

— Готов сразить их всех наповал? — подтрунила над ним Бетани.

— С такой-то группой поддержки — всенепременно, — ответил он и направился пожимать руки важных гостей.

Бетани наблюдала за ним со стороны и тихо гордилась своим красивым и импозантным боссом. Она сознательно кинула взгляд на большое зеркало в вестибюле отеля, когда они вдвоем проходили мимо. Смотрелись они оба изумительно. Волшебно. Идеально. Не о чем и мечтать.

— Эйдан, — шепнула ему вслед Бетани. Мужчина обернулся.

— Удачи! — напутствовала она его и послала ему воздушный поцелуй.

Она теперь ждала со жгучим нетерпением благотворительного бала, начало которого было запланировано сразу по окончании короткой лекции директора, речей агитаторов и аукциона, на котором предполагалось по максимальной цене продать работы современных австралийских художников, продолжателей эстетических традиций аборигенов.

С кем еще станет он танцевать на балу, как не с ней? В этом у Бетани сомнений не было.

Работы на аукцион были предоставлены волонтерами-любителями и профессиональными скульпторами и живописцами. Бетани чувствовала себя обязанной этому музею, и она рискнула.

— Ты обязана была меня предупредить, — прошептал босс, склонившись над ее ухом, когда она открывала ключом дверь своей квартиры.

— Так ли это существенно? — скромно пожала она плечами.

— Представь, каково было мое удивление, когда я увидел имя автора скульптуры, выставленной на аукционе. Почему ты не сказала мне о своем намерении?

— Боялась, что ты не оценишь, — призналась она, входя в темную прихожую и пуская Эйдана в свой дом.

— Не оценю такого блистательного скульптора?! — изумился он.

— Ты не объективен, — смущенно проговорила девушка.

— Я к объективности не стремлюсь, дорогая. Потому что я в восторге! Ты замечательно это придумала.

Бетани включила свет и пригласила его в гостиную.

— Что бы ты хотел выпить? — спросила она.

— Кофе, если можно… Черный и ложечку сахара, — произнес он, все еще в изумлении на нее глядя.

Хозяйка кивнула.

— Если хочешь, можешь и музыку включить, — предложила она, отправляясь на кухню.

— О! Любишь Барри Уайта? — усмехнулся он, бегло просматривая ее фонотеку.

— Еще бы не любить! Такой фантастический баритон! — донеслось из кухни. — А ты?

— А я понимаю, за что вы, женщины, его так цените, — отозвался он.

— Ставь, что хочешь.

— Дай человеку отдохнуть в тишине, — ответил гость.

— Как знаешь… Скоро будет готов кофе, — известила его Бетани, остановившись на пороге гостиной.

— Ты очень талантливый человек, — серьезным тоном объявил Эйдан.

— Ты видел только одну мою работу — самую удачную. Как ты можешь с такой уверенностью говорить о моем таланте?

— Я говорю не только о том, какой ты скульптор или художник, Бет. Ты действительно, без лукавства и преувеличения, очень талантливый человек. Ты основательно берешься за любое дело и всесторонне рассматриваешь проблему. Тебя не пугают, а, наоборот, словно подзадоривают сложности. Ты очень легко и уверенно находишь себя в новой, незнакомой обстановке. Таким способностям мог бы позавидовать любой. А кроме этого, ты еще и восхитительная женщина. Красивая, естественная, гармоничная. С тобой очень легко.

— Но я импульсивна. И порой позволяю себе много лишнего. Еще непостоянна. Мои интересы и увлечения быстро сменяются. И это неправда, что я основательная. Я знаю, что поверхностно отношусь ко многим важным вещам. И не достигла ничего, чем бы могла гордиться. Я не по годам инфантильна… — осыпала себя самокритичными признаниями девушка.

— Кто тебе все это сказал?

— Ой, кофе! — вспомнила Бетани и поспешила на кухню, оставив его вопрос без ответа.

В отсутствие хозяйки Эйдан прошел мимо книжных стеллажей, плотно заставленных разномастными книгами.

Да, круг интересов Бетани был довольно широк. Мировая литературная классика, учебные пособия по анатомии и психологии, монографии по истории, альбомы живописи и фотографий, биографии великих людей, поэтические антологии, масса журналов…

— А где же легкое чтение? — спросил Эйдан, когда Бетани появилась с подносом.

— Легкое? А зачем? — удивилась она. — На легкое откуда взять время? Да и вообще, что называть легким чтением?

— Зачем тебе анатомический атлас? — спросил гость, взяв в руку увесистое подарочное издание.

— А как бы еще я научилась рисовать и лепить людей?

— То есть здесь случайных книг нет? — спросил он, жестом обведя ее библиотеку.

— Практически нет, — ответила она, на миг задумавшись. — Если только пара-тройка книг, подаренных кем-то из людей, не очень хорошо знающих меня.

— Не удивлюсь, если выяснится, что у тебя IQ, как у Эйнштейна, — заметил он, впечатленный таким охватом книг.

— Куда мне столько? — пошутила девушка, весьма польщенная его замечанием.

— Всегда завидовал людям творческим, — признался он.

— Чему именно? — уточнила девушка.

— В первую очередь образу мышления. А еще их неутомимости, постоянному желанию созидать что-то новое, чего до них никто не делал.

— А разве же сам ты не такой?

— До сих пор я шел по следам своего отца, — сказал мужчина, присев на диван напротив журнального столика, когда Бетани разлила кофе по чашкам.

— Наверное, ты просто себя недооцениваешь. Я думаю, в тебе тоже хватает новаторства. Просто у тебя другой склад характера.

Эйдан благодарно ей улыбнулся, однако промолчал.

— Знаешь, что мне на самом деле нравится? — словно спохватившись, воскликнула Бетани.

— И что же? — искренне заинтересовался он. Она поспешно поднялась с кресла и пересела к нему на диван.

Эйдан застыл в ожидании, вопросительно глядя на нее.

— Что тут непонятного? — спросила девушка.

— Ах, ты об этом! — догадался мужчина. — Согласен, это приятно, — сказал он, зажав ее кисть между своими ладонями. — Прости, я сегодня рассеянный. Вероятно, это из-за усталости. День был слишком долгий…

— К чему эта преамбула? — осведомилась Бетани Уокер.

— Я, наверное, слишком консервативен и закомплексован в твоем понимании. Может быть, так оно и есть на самом деле…

— Вовсе я не думаю, что ты консервативен и закомплексован, Эйдан, — энергично возразила ему девушка и шаловливо скользнула кончиком носа по его щеке… А еще мне нравится, как вы теряетесь в смущении, профессор. Лишь ради того, чтобы это видеть, я готова шокировать тебя своими выходками, — шептала она у самого его рта.

— Ты смелая и забавная одновременно. Как тебе это удается, Бет? — спросил он, и их губы на мгновение соприкоснулись.