— Вот как? У тебя есть сын? — Темные брови Джеда удивленно изогнулись.

     У нас есть сын! — едва не ответила Эйми. Отдаляя момент неминуемого признания, она сделала очередной глоток кофе в тщетной попытке разобраться в сумбуре мыслей.

     Как сообщить ему новость? Брякнуть прямо сейчас или сначала подготовить? Сколько раз она проигрывала в уме эту сцену с тех пор, как вызвала его в Мельбурн! Но сейчас рассудок отказывался повиноваться ей.

     — Да. Прелестный малыш. — Рослый и кареглазый как ты, продолжила она мысленно. — Недавно ему поставили страшный диагноз — лейкемия. — Эйми развела руками, словно выражая недоумение, как такое могло случиться.

     — Мне очень жаль. Могу представить, насколько тебе сейчас тяжело. — На его лице читалось неподдельное сочувствие.

     Джед попытался  по-дружески  сжать руку Эйми, но она испуганно отодвинулась. Времена, когда они были парой, прошли. И нет пути назад.

     — Тоби нуждается в пересадке костного мозга. К сожалению, я не подхожу как донор, — с тяжелым вздохом продолжила свой рассказ Эйми.

     — Да, это настоящая беда, — отозвался Джед. В раздумье он провел рукой по густым волосам. — Так вот почему тебе понадобилась моя помощь. Понятно... Необходимо срочно начать поиск донора. Не волнуйся, все будет хорошо. Я помогу организовать поиск через телевидение. Может быть, нужны деньги? Надо будет учредить фонд помощи.

     — Я хочу, чтобы ты прошел тест на совместимость. — Вот она и сказала это! Ее голос стал таким тихим, что Джед с трудом расслышал.

     — Я? Но какой в этом смысл? Я ведь не член семьи... — тут Джед осекся. Похоже, он догадался, к чему она клонит! — Сколько лет Тоби?

     — Пять.

     Эйми гордо выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Интересно, каким он был бы отцом, не откажись от нее тогда? В любом случае Эйми не собиралась сожалеть о том, что не рассказала ему о своей беременности. Он - известный шеф-повар и ведет собственную программу на австралийском телевидении, она тоже вполне успешно руководит своей кондитерской, и оба прекрасно обходятся друг без друга.

     — Пять лет, - глухо повторил Джед, видимо подсчитывая в уме. - Неужели ты хочешь сказать, что...

     — Да, он твой сын.

     Эйми обеееиленно откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, словно стремясь отгородиться от возможных нападок Джеда.

     Краска залила его загорелое лицо.

     — Повтори!

     — Тоби — твой сын, - послушно повторила она, и слезы выступили у нее на глазах.

     — Мой сын... - произнес он почти шепотом, растягивая слова. Внезапно глаза его злобно сверкнули. — Мой сын?! Ничего не понимаю! Что, черт возьми, происходит? Объясни толком!

     Джед еще несколько секунд, не моргая, смотрел на Эйми, полагая, что она вот-вот заливисто рассмеется и воскликнет: «Да ладно тебе, расслабься, я пошутила», как это частенько делала прежде, когда они дурачились и разыгрывали друг друга.

     — Я прекрасно понимаю, что подобная новость способна шокировать любого, даже самого невозмутимого мужчину, но, поверь, мне никогда не пришло бы в голову впутывать тебя в эту историю, если бы не безвыходная ситуация...

     — Остановись! Помолчи немного!

     Джед резко вскочил, опрокинув стул. Больше всего его огорошило то, что, если бы не эта «безвыходная ситуация», как она утверждает, он, быть может, так никогда и не узнал бы о существовании сына.

     Я - отец!

     Джед уже однажды пробовал примерить на себя эту роль. И понял тогда, что не создан для отцовства. По всей вероятности, он относится к тем мужчинам, которые всячески стараются избежать такого рода ответственности.

     — Послушай, — снова заговорила Эйми, — я понимаю, что тебе не просто смириться с этой мыслью, но, умоляю, попытайся не думать сейчас о себе. Подумай лучше о Тоби!

     И эта женщина еще смеет читать нотации! — не на шутку разозлился Джед. Она обманывала его в течение долгих пяти лет! А он, глупец, получив письмо, обрадовался, решив, что она еще испытывает к нему какие-то нежные чувства. Надеялся, что они снова будут вместе. Ложь! Сплошная ложь!

     — Не смей рассчитывать на мою доброту, потому что, скажу откровенно, у тебя нет на это права.

     — Почему ты такой злой? — произнесла она примирительным тоном. — Давай оставим наши прошлые отношения в покое и обсудим более важные проблемы.

     — Согласен, я злой. — Он поставил стул на место, сел и провел рукой по лицу, будто стирая отрицательные эмоции. — Но злость далеко не единственное мое чувство в данную минуту. Боже мой, о чем ты думала, скрывая от меня рождение сына?

     Прежде чем ответить, Эйми несколько мгновений колебалась.

     — А зачем мне было рассказывать? Что это могло изменить?

     — Изменить в чем? В наших отношениях?

     Эйми  робко кивнула  в ответ.  В  глазах ее снова заблестели слезы.

     Джед терпеть не мог женского плача. Он сразу начинал чувствовать себя глупым и беспомощным. А тут вдобавок он полагал, что Эйми не заслуживает его жалости, а потому ее слезы вызывали в нем лишь глухое раздражение.

     — Значит, еще до того, как мы с тобой расстались, ты уже знала о беременности, но тем не менее ничего мне не сказала. Неужели только из-за того, что мое отношение к браку отличалось от твоего?

     — А разве это не так?

     — Когда ты узнала о беременности? — настойчиво продолжал допытываться Джед.

     — Уже после разрыва. Я вернулась в Мельбурн и начала работать. Поверь мне, только тогда выяснилось, что я беременна.

     — А когда ты решила, что ребенку не нужен отец? Ты не подумала о том, что я захочу, быть может, растить сына? Зачем ты обманывала меня?

     — Я никого не обманывала. Тебя ведь уже не было тогда рядом со мной! И, учти, наш разрыв — твое решение. — Эйми в сердцах ударила кулаком по столу, отчего чашки с блюдцами зазвенели. — У тебя была возможность попытаться построить со мной семью. Мы много раз говорили об этом, но ты предпочел другой путь. Ты! Не я! А теперь еще смеешь в чем-то меня обвинять! Ответь лучше: как я могла подумать, зная твое отношение к браку, что тебе захочется позаботиться о моем мальчике?

     — О нашем мальчике, — неожиданно для самого себя поправил ее Джед, задетый последним обвинением в свой адрес.

     Эйми не сомневалась в своей правоте. Полагая, что выбор за ним, он бросил ее, даже не догадываясь о том, что отказывается от самого ценного, что только может быть в жизни, — ребенка. А заодно обрек Эйми на трудные времена, ведь ей предстояло в одиночку растить и воспитывать сына.

     — Давай остановимся, все равно этот разговор ни к чему не приведет, — с горечью признал Джед. — Расскажи о Тоби.

     Эйми с облегчением вздохнула и постаралась придать лицу более дружелюбное выражение.

     — Может, не стоит углубляться в прошлое? — не смогла все-таки удержаться от последней колкости Эйми.

     — А ты думаешь, будет лучше, если мы продолжим углубляться во взаимный обмен претензиями и упреками? Если хочешь знать, я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь тебя простить, — мрачно отрезал Джед.

     Нельзя сказать, чтобы он не сознавал своей вины. На него было больно смотреть. Он не привык скрывать своих чувств и выглядел совершенно растерянным. Но даже сейчас он не оставлял попыток подавить ее волю. Настоящий мужчина. Привык всегда и во всем быть главным.

     — Мне не нужно твое прощение. Не нуждаюсь в нем. Я лишь прошу тебя о помощи, — парировала Эйми, пытаясь скрыть обиду и злость.

     Не справившись с волнением, Джед вскочил и подошел к стеклянной стене. На улице, возле кондитерской, стоял молодой мужчина с детской коляской. На руках он держал маленького ребенка, и, судя по их лицам, оба были безгранично счастливы. Джед тысячи раз до этого видел подобные сцены, но впервые был потрясен до глубины души и даже почувствовал странную тянущую боль под ложечкой. У него теперь тоже есть сын, о котором ему ничего не известно, кроме того, что его зовут Тоби и что он серьезно болен.