Всю жизнь Морган считала брак своих родителей образцовым: их ровные, спокойные отношения были основаны на вежливости, доброте и взаимном уважении, в то время как родители всех ее подруг и знакомых постоянно ссорились, ругались, разводились. Морган никогда не слышала разговоров на повышенных тонах, упреков, оскорблений. Поэтому, повзрослев, она стала искать себе мужчину, который мог бы обеспечить ей такую же спокойную, уютную гавань, где можно будет укрыться от житейских невзгод. Искала и никак не находила.

Долгое время Морган казалось, что Чип — это как раз такой мужчина.

Тринадцать месяцев, назад она поняла, что ошиблась.

Но Райли! Тут не может быть никаких сомнений. Райли Ханрахана никак нельзя назвать спокойным и рассудительным. И к тому же он привык приказывать направо и налево.

Так почему же она сидит рядом с ним на корточках, стараясь не обращать внимания на свои онемевшие ноги? Потому что не хочет разжимать его пальцы, обхватившие ее запястье. Потому что она нужна ему, чтобы помочь бороться с горячкой и бредом.

Чипу она никогда не была нужна. И он ей не был нужен. Тогда Морган это устраивало, и она презрительно смотрела сверху вниз на тех из своих подруг, кто запутался в более сложных взаимоотношениях. Она казалась себе спокойной гладью озера, в то время как подруги напоминали ей бьющиеся о скалы волны.

Какой же заносчивой стервой она была!

Впрочем, до сих пор Морган понятия не имела, как достичь в браке того идеала, который нашли ее родители. Быть может, она и приехала сюда затем, чтобы спокойно об этом подумать?

Об этом, о своей карьере в школе, о Чипе, о болезни Салли.

Печально усмехнувшись, Морган вытянула затекшие ноги. Кажется, она начисто забыла про еду. Но ведь она приехала сюда вовсе не для того, чтобы уморить себя голодом.

Морган осторожно разжала пальцы Райли, но тот сразу же встрепенулся.

— Морган?

Не Анна — Морган.

— Не волнуйся, я просто хочу приготовить поесть. Ты не голоден?

Покачав головой, он на мгновение раскрыл глаза.

— Ты снова завязала волосы.

— Распущенные, они мне постоянно мешают.

— Надо будет что-нибудь придумать, — томно пробормотал Райли, снова засыпая.

«Ну, уж нет! — мысленно взбунтовалась Морган. — Тебе не должно быть никакого дела до того, какая у меня прическа. Захочу — стану носить парик».

Морган улыбнулась, представив свое лицо, обрамленным искусственными соломенными кудрями, и занялась стряпней.

Когда стемнело, Морган, набросив на плечи свитер, устроилась читать у скалы при свете двух керосиновых ламп. Сытный обед и четыре часа одиночества сотворили чудо: настроение ее заметно улучшилось. Услышав, как Райли заворочался в палатке, девушка окликнула его:

— Помощь нужна?

— Нет, спасибо.

Действительно ли его голос прозвучал как-то подавленно, или же это лишь плод ее воображения? Через некоторое время Райли выбрался из палатки. Поспешно вскочив, Морган бросилась к нему.

— Я и сам справлюсь, Морган, — недовольно проворчал он. — Мне надо привыкать самостоятельно стоять на ногах.

Она послушно отступила.

— Райли, ты только вчера получил эту рану. Не перенапрягайся.

— Я собираюсь поступить как раз наоборот.

Проковыляв мимо нее, Райли скрылся за скалой, даже не обернувшись.

Морган снова раскрыла книгу, хотя сосредоточиться было очень непросто. Услышав, что Райли возвращается, она спросила:

— Ты что будешь есть: тушенку или макароны?

— Макароны.

Осторожно опустившись на валун рядом с ней, он потер здоровую ногу.

— Ты уже поела?

Кивнув, Морган занялась плиткой.

— Как ты себя чувствуешь?

— Так, будто только что вышел из недельного запоя.

Она взглянула на него. Небритый, с всклокоченными волосами, глаза запали.

— Ты выглядишь ужасно. Как Дэз, — улыбнулась она.

— Нам надо как можно скорее выбраться отсюда. — Райли не ответил на ее улыбку. — Завтра.

Он говорил с нею как с незнакомкой, а не как с человеком, спасшим ему жизнь.

— У нас есть два пути, — вспыхнула Морган. — Или завтра я отправляюсь одна за помощью и возвращаюсь с двумя санитарами с носилками и отрядом полиции, или же мы с тобой сами добираемся до шоссе: Минимум через три дня.

— Одна ты никуда не пойдешь.

— Тогда нам следует привыкнуть к мысли, что мы еще три дня должны будем терпеть друг друга.

— Где твоя машина?

Не отрывая взгляда от шипящего на сковороде масла, Морган вместо ответа вежливо спросила:

— Тебя ждет сестра?

— О чем ты? — нахмурился Райли. — У меня нет сестры.

— В бреду ты звал сестру. Ее ведь зовут Анна, не так ли? — спросила Морган, жаждая услышать, что Анна действительно его сестра, а не какая-то другая женщина.

Которая для Райли много значит. Которую она почему-то сразу же невзлюбила…

— У меня нет никакой сестры! — Прежде чем Морган успела спросить, кто такая эта Анна, он резко бросил: — И тебе нет никакого дела до того, что ты подслушала.

— Я подслушала это, как ты любезно выразился, когда, беспокоясь за тебя, делала все возможное, чтобы справиться с лихорадкой! — воскликнула Морган, высыпая макароны в кипящую воду. — Значит, вот ты какой на самом деле? Раздражительный, словно гремучая змея?

— У тебя характер тоже не сахар. Ну ладно, ладно, я встал не с той ноги. Но пойми, Морган, я не могу здесь задерживаться. И дело не только в том, что где-то поблизости, возможно, бродит Говард с ружьем, — завтра я должен встретиться с одним человеком в Солт-Лейк-Сити. Это настолько важно, что я специально приехал сюда из Калифорнии.

— Что ж, тебе придется опоздать на эту встречу. Впрочем, если ты перестанешь строить из себя няньку и позволишь мне съездить в Сорел, я хотя бы смогу оттуда позвонить. — Морган нахмурилась. — А эта встреча — она не может быть как-то связана с Говардом и Дэзом?

Он, кажется, одно мгновение колебался.

— Да нет, глупо строить предположения…

— Ничего другого нам не остается. — Морган мысленно отметила, что Райли уклонился от разговора о встрече. — И все же лучше бы ты позволил мне съездить за помощью.

— Нет! И пожалуйста, Морган, не пытайся улизнуть незаметно, хорошо? А то ведь я потащусь за тобой следом.

— Из того, что в этих скалах полно пещер, еще не следует, что ты должен вести себя как пещерный человек.

— Черт побери, я понятия не имею, как веду себя с тех пор, как повстречал тебя!

— Подсказываю: надменно и своевольно, — произнесла Морган с милой улыбкой.

— Ты самая язвительная женщина из всех, с кем мне когда-либо доводилось общаться.

— Знаешь, это ты пробуждаешь во мне все худшее, — сказала Морган таким тоном, словно сделала открытие. — Обычно я не бываю ехидной. По крайней мере, с незнакомыми мужчинами.

Впервые губы Райли изобразили нечто вроде улыбки.

— Взаимно. Ты тоже пробуждаешь во мне все худшее, Морган Кассиди.

— Интересно — почему?

— Не знаю и знать этого не желаю, — мрачно буркнул он.

Неожиданно для себя Морган отметила, что, несмотря на весьма неприятный тон разговора, она испытывает необычайный душевный подъем.

— Значит, ты трус. Вот уж не подозревала.

— Что касается наших с тобой отношений — да, я низкий трус.

Она никак не ожидала, что Райли с такой легкостью согласится с брошенным ему обвинением. Попробовав макароны, Морган убавила огонь под кастрюлей.

— Мы уже выяснили, что с точки зрения грубой физической силы я тебе не ровня. Значит, ты боишься не взбучки. Тогда чего?

— Быть может, я боюсь твоего острого язычка, — учтиво ответил Райли.

— Ты Анне тоже не позволял без спросу шагу ступить?

— А это, дорогая Морган, останется моей тайной, — сказал он, стиснув зубы. — Молись лучше о том, чтобы рана заживала как можно быстрее. Боюсь, эти три дня покажутся нам невыносимо длинными.

Ее отец с матерью ни разу в жизни так не разговаривали друг с другом, подумала Морган. Тогда почему же ее переполняет восторг?