После этого он скупил все ее записи. Но он никогда не был на концерте. Он знал, что это будет перебором для него, ведь он ненавидел показывать свои чувства на публике.

В шесть Сэт встал, надел майку и вышел в сад. До завтрака с Лией оставалось еще три часа. Он лег в гамак, натянутый между двумя толстыми деревьями, и подложил под голову подушку. Небо над ним было нежно-голубое, с бледными розовыми и золотыми полосками. Прислушиваясь к тихому плеску волн на берегу, он заснул.

В его сне светил ослепительный свет. Грязные пробковые шлемы, военный джип, безмолвные толпы деревенских жителей. Солдаты отводили мать от ее сына. Когда один из солдат вытащил кольт, Сэт бросился к нему. Но его ноги словно окаменели, и он опоздал...

— Сэт, проснись! Пожалуйста!

Он вцепился в гамак и открыл глаза. Лия наклонилась над ним и смотрела на него взволнованно. От солнца у нее над головой светился божественный ореол.

Он был не в Африке, а в «Уайт Кей Резот». Качался в гамаке. Пытаясь выкинуть всплывшую в памяти сцену из головы, он спросил:

— А что ты тут делаешь?

— Я уже шла на завтрак, когда услышала твой крик. Я подумала, что тебя убивают.

Ее слова вернули его в настоящее. Он встал.

— И что бы ты сделала, если бы меня действительно убивали?

— Не знаю. Так далеко я еще не загадывала. Тебе снился кошмар?

Он встал, начиная злиться. Она попыталась взять его за руку, но он отдернул свою.

— Я задала тебе вопрос.

— На который я предпочитаю не отвечать!

— Ты стыдишься самого себя. Злишься, и только лишь потому, что я узнала нечто очень личное о тебе.

— Ради бога. Что ты знаешь? Ты не просто великолепна, у тебя еще есть мозги, Лия!

Но отступить было бы слишком просто. Этой ночью Лия очень мало спала. Ее тоже мучили кошмары, но уже сексуального плана. И вот теперь главный герой этих снов стоял перед ней. Но когда она разбудила его несколько минут назад, ее потрясло выражение страха в его глазах.

— Ну почему ты такой упрямый? Почему ты мне не расскажешь, что тебе приснилось?

Ее черные волосы блестели на солнце. На ней было красно-черно-белое платье, которое он еще не видел. В ушах два больших красных кольца, на руке тоже красный браслет.

— Да... Ты не потеряешься в толпе! — сказал он.

— Если это комплимент, то я обезоружена.

Внезапно Сэт проговорил:

— Я был в Центральной Африке на прошлой неделе. Там я увидел больше из местной жизни, чем хотел бы. Вот что мне снилось. Но если ты мне дашь пять минут, чтобы принять душ, мы пойдем завтракать.

Ее лицо стало добрее. Она добавила спокойно:

— В прошлом году я участвовала в благотворительном концерте по борьбе со СПИДом. Мы собирали деньги для африканских центров. Я смотрела очень много новостей. После этого мне неделями снились кошмары. Не представляю, что бы со мной было, если бы я увидела это все вживую.

— Меня больше всего потрясли дети — я не могу их забыть.

— Что тебя туда привело? Бизнес?

Он мог бы соврать, он редко говорил об этой части своей жизни.

— Несколько лет назад я основал благотворительный фонд, с годами он стал довольно крупным, может, ты о нем слышала.

Лия задумчиво посмотрела на него. Он много чего недоговаривал, но она почти точно могла догадаться об остальном. Он был увлечен, он заботился об этих людях в Африке. И на время отодвинул свою жизнь на второй план.

— Вчера, когда ты меня поцеловал, я заметила пластырь у тебя на ребрах.

Он поморщился:

— Там стреляли, а я не успел вовремя увернуться.

Лия подняла первый попавшийся лист и начала его комкать. Он был честным человеком, это она поняла за последние несколько минут. Разве это вязалось с представлением о человеке, который не ответил на ее письма? Меня больше всего потрясли дети. Кажется, так он сказал. Разве такой человек смог бы отказаться от ответственности за собственного ребенка?

Если бы это помогло ей найти ответ, который она так хотела найти, она бы приблизилась к нему, обняла бы и поцеловала.

— Я много думал этой ночью и собирался тебе сказать кое-что за завтраком.

— Лучше сейчас.

Она отодвинулась от него. Покончи с этим, Сэт, подумал он, и чем быстрее, тем лучше.

— Не буду тебе объяснять собственные мотивы, но я не из тех, кто собирается жениться. Мне не нужны дети. И ты мало похожа на женщину, с которой можно встретиться раз, а потом бросить. Так было восемь лет назад, не вижу, что изменилось сейчас. Мне стоило прислушаться к твоим словам еще вчера, когда ты просила оставить тебя одну.

Мне не нужны дети.

Сжав кулаки, она прошипела:

— Значит, ты в меня не влюблен?

— Конечно, нет. И восемь лет назад было так же. Но то, что случилось между нами, значило для меня многое.

— Почему ты так против женитьбы и детей? Вполне нормальные вещи.

Он наклонился к ней.

— Это длинная история, и я не собираюсь ее рассказывать.

— Если я все правильно понимаю, я отправила одно из писем в дом твоих родителей. Возможно, кто-то из них рылся в твоей почте. Они тебя ненавидят? Вот в чем проблема?

— Уволь меня от этого разговора, — сказал он неузнаваемым голосом.

— Значит, ты будешь заложником своих родителей до конца жизни? — крикнула она, внутренне удивляясь, за кого больше борется — за себя или за Маризу?

— У тебя нет никакого права задавать мне такие вопросы!

Но у нее были все права. Потому что с тех пор, как Мариза пошла в школу, у нее все чаще возникало желание иметь папу, ведь у всех остальных детей были полноценные семьи. К сожалению, Лия не могла выполнить желание дочери.

Отец Маризы стоял перед ней. Непреклонный и враждебный. Она сказала, даже не пытаясь скрыть досаду в голосе:

— Очень хорошо. Я сделаю все возможное, чтобы не попадаться тебе на глаза. Прощай, Сэт. Желаю всего хорошего.

Он не пытался ее остановить. Ее лицо было непроницаемым, напряженным и пустым.

У нее окончательно пропал аппетит. Лия поторопилась обратно в свой домик. Там ничего не изменилось. Это она изменилась.

Единственный мужчина, с которым она спала за последние восемь лет, только поцеловал ее. Они не поженятся, даже не будут встречаться. И, конечно, ему не нужны дети от нее. Как ей стало больно, когда она это осознала.

Когда Мариза впервые спросила о своем отце, Лия ответила:

— Мы встречались всего лишь раз, Мариза. Он не мог на мне жениться, и мы больше не общались.

— Он был милым? — поинтересовалась четырехлетняя девочка с большими глазами.

— Очень милым.

Раньше или позже, он все равно прочитает о ней в прессе. Хотя Лия и пыталась держать Маризу как можно дальше от журналистов, все равно пресса знала о существовании ее маленькой дочки. Не лучше ли тогда будет рассказать ему все сейчас, пока он не узнал об этом чисто случайно?

Она не знала, как поступить. Может быть, узнав все, он не захочет ничего менять: если он не хочет иметь детей, он вряд ли обратит особое внимание на существование Маризы.

Лия сжала зубы. Она будет презирать Сэта, если он так поступит с их дочерью.

Сэт завтракал в одиночестве. Он правильно сделал, что исключил Лию из своей жизни. Но тогда почему же он так ужасно себя чувствовал?

Он раздраженно шелестел газетой, пытаясь сконцентрироваться на последнем восстании на Филиппинах. Но он не мог забыть лицо Лии.

Сейчас он хотел ее так, как не хотел еще ни одну женщину в мире.

Не в силах побороть в себе это желание, он из ресторана направился к домику. Он остановился на крыльце, прислушиваясь к музыке. В ней были такие же неуверенность и безрадостность. Но с каждой нотой он убеждался все больше — Лия написала тогда эти письма. Значит, она хотела поддерживать с ним связь. Теперь неудивительно, что она так бесилась, когда они впервые встретились здесь, на острове.

Ему необходимо было сказать, что он ей верит. Входная дверь была не заперта. Сэт вошел. Ее ноутбук стоял на столе, на мониторе высвечивалось множество нот. Она, должно быть, в спальне. В этот момент она начала играть модерн после трогательного Чайковского. Сэт забыл, что это был не его дом. Автоматически он нажал знак пробела на компьютере. На экране появилась фотография, которая отвлекла его от музыки. Маленькая девочка в ночной рубашке улыбалась ему с экрана. Очень милая девочка, с кудрявыми каштановыми волосами и зелеными глазами — такими же, как и у него.