— Солнце быстро садится.

Из-за спины до него долетело:

— Красиво!

— Что красиво, земля или закат?

— Все, — сказала она с улыбкой в голосе.

— Осторожно, — засмеялся он, — а то получишь укус.

— Укус? От кого?

— От техасского жука.

— Ох.

— Думаешь, ты могла бы здесь жить?

Главный вопрос. Все кажется простым, когда речь идет о закатах и красивых пейзажах. Но вопрос с подтекстом. Бобби почувствовал себя не в своей тарелке. И все из-за этой женщины. Она нравилась ему, нравился ее ум, нравилось, как она говорит. Надо постоянно напоминать себе, почему он преследует ее. Иначе жди беды.

— Техас уже прирос ко мне, Бобби. По многим причинам. — Она отодвинулась от него и расслабила руки. — И потом знаешь, место само выбирает своих обитателей.

— Это чепуха, — хмыкнул он.

Она засмеялась и позволила своей голове упасть ему на плечо.

— Наверное. Но с такой философией мне не надо самой принимать решения.

— Ищешь, кто решит за тебя? — он ненавидел себя за то, что голос стал пронзительным от напряжения. И не успела она ответить, как он, обернувшись, поднял ее, посадил на лошадь лицом к себе и снова взялся за поводья.

Нарушено еще одно правило, подумал он. Но, черт возьми, ведь все делается ради мести. Разве не так? Ее жаркий взгляд добавил напряжения.

— Это новый способ верховой езды, мистер Коллахен?

— Нет, но я хочу тебя видеть. Я подумал, что решу вместо тебя.

С улыбкой она обвила своей ногой его ногу и подвинулась к нему ближе.

— Нам еще далеко ехать?

— Нет, мы остановимся у того дерева и повернем.

— Почему? — Она оглянулась и увидела огромное дерево. Потом снова села к нему лицом. — Смешно. Но мне нравится. Я бы хотела ехать дальше.

— Мы не можем.

Чувства бушевали в нем, ему хотелось защитить ее. Но как защитить ее от самого себя?

— Почему мы не можем ехать дальше? — она посмотрела вокруг.

— Там, за деревом… — Когда думаешь, слова бегут одно за другим. А когда надо сказать, ничего не получается.

— Что?

— Там земля твоего брата, дорогая.

С минуту она глядела на него, потом кивнула.

— Уверена, он не будет возражать, если мы…

— Я буду возражать, — твердо объявил Бобби. — Я ни разу не пересекал границу с того дня, как была продана земля. И не собираюсь пересекать ее теперь.

Он остановил лошадь под деревом.

— Бобби, я слышала одну сторону истории. У меня хватает ума понять, что есть и другая сторона.

— Это так, она есть.

— Ты не хочешь рассказать мне?

Бобби замер. Конечно, он хотел рассказать ей все. Начиная со звонка отца. Когда тот позвонил и сказал, что земля Коллахенов больше не принадлежит Коллахенам. И кончая ночными страданиями Бобби из-за обещания, которого он лучше бы никогда не давал. Но он не мог рассказать ей об этом. Все, что он скажет сейчас, должно работать в его пользу. С прицелом против Джейн Хефнер Аль-Найал.

— Тебе пришлось вернуться домой, да? — подбадривала его она. — Ты бросил работу, когда твой отец…

— Когда у него отняли землю, — закончил Бобби ее фразу. — Правильно. Я работал на гастролях в родео. А это лучшее, чем может заниматься молодой человек. Но папа нуждался в помощи. Он по-настоящему растерялся. И с Кимми все было не просто… Они оба нуждались во мне.

— Так ты отказался от личной карьеры ради семьи?

— Не совсем добровольно, как это может показаться. — Он фыркнул. — Уверяю тебя.

— Я понимаю это как жертву. — Восхищение, горевшее в ее глазах, ласковая, откровенная улыбка чуть не испортили задуманный план.

— Член семьи должен заботиться обо всей семье. Это просто.

— Для меня в этой истории есть все, кроме простоты.

Подул ветер. Бобби сильнее натянул поводья.

— А ты не думал вернуться в родео?

— Теперь моя жизнь здесь, — ответил он. В голосе никаких сомнений. Он говорил о решении, которое принял давно.

— Не жалеешь о жертве, которую принес семье?

— Нет. — Он сам не верил в это тупое утверждение. Конечно, он скучал по родео, по путешествиям. — Я думал, ты хочешь услышать о своем брате. Как он бросился, точно хищный коршун, на землю отца и рвал ее. Знаешь, эта земля принадлежала нашей семье более пятидесяти лет.

— Но ведь твой отец сам продал землю?

— Да, — сквозь зубы процедил он.

— Почему?

— Он заключил сделку с подозрительной нефтяной компанией. — Бобби всегда подозревал, что компания была связана с Шакиром Аль-Найалом. Но доказать не мог.

— Значит, Шакир на самом деле не украл эту землю? Он…

— Он несколько раз пытался купить ее, — перебил ее Бобби. — И отец говорил ему, лучше он ее потеряет, чем продаст. А твой гордый брат бесился, что ему отказывают. И при первой же возможности отхватил то, что хотел.

— Почему ты думаешь, что он так сильно хотел получить именно эту землю? — она оттолкнулась от окаменевшего тела ковбоя.

Бобби пожал плечами и презрительно фыркнул.

— Он сказал, будто земля имеет значение в экологическом смысле и ее надо улучшать.

— А разве это не так?

К чему все эти вопросы? Она ищет путь, на котором Аль-Найал выглядит невиноватым. Нет, тут Бобби не пойдет следом за ней.

— Темное дело. Такое же, как у меня настроение.

— Прости, Бобби. — На лице у нее отразилось раскаяние. — Я всего лишь хотела узнать правду.

— Почему? Зачем тебе это надо? — Разве она не знала, что у правды много сторон? Проклятье! Если бы он на самом деле искал правду, он не стал бы так быстро давать отцу слово мести. А то, глядишь, ему пришлось бы отказаться от предположения, которому он верил всем сердцем.

— Мне это надо, потому что ты мне нравишься. — Она закусила губу. — А ты ненавидишь моего брата. Для меня это проблема.

— Да. Это проблема.

— Я пытаюсь построить мост.

Рип зашевелился под ними. Его мускулистое тело после короткого отдыха было готово снова лететь над землей. Бобби обвил рукой ее шею и притянул к себе. Поцелуй у него был упрямый и твердый. Потом он откинулся назад, нашел ее глаза и прошептал хрипло и серьезно:

— Неважно, как близки мы с тобой будем. Шакир Аль-Найал и я никогда не станем друзьями. И этого уже не изменить. Понимаешь?

— Да, — вскинув подбородок, кивнула она.

— Можешь ты с этим справиться?

— Не знаю.

Бобби приподнял и посадил ее у себя за спиной.

— Обхвати меня руками, Джейн, — скомандовал он, поворачивая Рипа.

Секунду спустя она уже держалась за его талию. А Бобби слегка ударил ногой серого жеребца. Они пустились захватывающим дух галопом к дому.

Небо окрасилось в цвет баклажана. Солнце полностью исчезло за горизонтом, уступая место темноте ночи.

На веранде Джейн сидела рядом с Бобби на белых качелях. Укрыв ноги толстым пледом, они ели мороженое из миски, которую держал в руке Бобби. Джейн смаковала шоколад, думая об их страсти, которая была подобна электрическим разрядам. Не романтическая страсть, а жаркая, отгороженная злостью и нуждающаяся в искуплении. Бобби Коллахен мог очень легко разбить ей сердце. Какой надо быть дурой, чтобы предоставить ему такой шанс.

Она покосилась на его лицо. Такое грубое, такое сексуальное. В глазах тысяча эмоций, и половина из них — счастье и надежда, и забота о других, и глубокое чувство сострадания. Интересно, когда-нибудь правда принесет освобождение его душе?

— Ромео и Джульетта, — задумчиво произнесла она, отправляя в рот кусочек мороженого.

— Извини? — повернулся к ней Бобби. — Не понял.

— Это то, что случилось. С нами. Ты читал эту трагедию в старших классах?

— Да, что-то такое… Парень и девушка влюбились, а потом ушли.

Она усмехнулась и прижала холодную ложку от мороженого к его груди.

— Они УШЛИ, как ты деликатно выразился, из жизни. Сами. Потому что их семьи страшно враждовали и никогда бы не разрешили Джульетте и Ромео быть вместе.

— У меня нет семьи, дорогая.