— Я принес фотоаппарат. Давай сделаем пару снимков. — Мистер Бун достал маленький цифровой фотоаппарат из сумки для гольфа, за которой пришлось сходить к электромобилю, сфотографировал перелесок, русло ручья, деревянную стену, затем повернулся и запечатлел участок фервея и дома́ на другой стороне.

— А для чего эти фотографии? — поинтересовался Тео, когда они вернулись в электромобиль.

— Возможно, они нам пригодятся.

Они снимали всего пару минут, потом вышли из леса и уже почти добрались до электромобиля, когда Тео бросил взгляд на противоположную сторону фервея. Питер Даффи стоял у себя во внутреннем дворике и наблюдал за ними в бинокль. Других гольфистов поблизости не было.

— Папа… — тихо проронил Тео.

— Я его вижу, — ответил отец. — Ударим по мячам.

Они пытались делать вид, что не замечают его, выполняя вторые удары, после которых мячи упали совсем далеко от грина. Затем быстро уселись в электромобиль и уехали. Все это время Питер Даффи не опускал бинокль.

Отец и сын прикончили девять лунок за два часа, потом решили покататься на электромобиле и взглянуть на Северную и Южную площадки. Планировка Вейверли-Крик впечатляла: великолепные дома, удачно расположенные по границам некоторых фервеев, дорогие кондоминиумы, окружавшие маленькое озеро, парк для детей, дорожки для велосипедистов и бегунов, пересекавшиеся с дорожками для электромобилей, и — что самое главное — красивые фервеи и грины.

Четверка только начала игру на лунке номер четырнадцать, когда приблизились Буны. Правила этикета игры в гольф требуют, чтобы вокруг ти соблюдалась тишина, и мистер Бун остановил электромобиль, прежде чем их с Тео кто-то мог заметить. Когда гольфисты уехали, мистер Бун подвел электромобиль к площадке ти. Там стоял кулер с водой, урна для мусора и устройство для очистки мячей у самой дорожки для электромобилей, около ряда самшитов.

Тео сказал:

— По словам Хулио, его кузен видел, как мужчина выбросил перчатки в урну у лунки под номером четырнадцать. Должно быть, это произошло здесь.

— Сам кузен тебе этого не рассказывал? — спросил мистер Бун.

— Нет. Я говорил с ним только один раз, вечером в среду в приюте. А Хулио пришел к нам в офис следующим вечером и принес перчатки.

— Так у нас нет ни малейшего представления о том, где находился кузен или как или почему увидел, как этот мужчина швырнул перчатки в урну здесь, у четырнадцатой лунки?

— Наверное, нет.

— И мы точно не знаем, зачем кузен достал эти перчатки?

— Как утверждает Хулио, ребята, которые здесь работают, всегда просматривают мусор.

Быстро сделав еще пару фотографий, они отправились дальше, а на горизонте появилась очередная четверка.

После гольфа Тео с отцом остановились у приюта на Хайленд-стрит, желая проверить, как обстоят дела у Хулио и его младших брата и сестры. Их мать мыла посуду на кухне в одном из отелей в центре города и работала каждую субботу, а это означало, что трое детей остаются в приюте одни. Для детей там устраивали игры и другие мероприятия, но Тео знал: сидеть в приюте в субботу вовсе не так уж приятно. Они много смотрели телевизор, играли в мяч на маленькой площадке и, если повезет, ездили на церковном автобусе в кино, когда куратор находил на это деньги.

Во время игры в гольф Тео и его отцу пришла на ум одна идея. «Страттен-колледж» был маленькой частной школой, которую основали в городе сто лет назад. Ее футбольные и баскетбольные команды не могли соперничать с приличными средними школами, зато бейсбольная входила в третий дивизион среди сильных команд. В два часа дня начинался матч, за которым тут же следовал другой с участием этой же команды.

Мистер Бун отметился у куратора в приюте. Неудивительно, что Хулио, который отвечал за двойняшек, Гектора и Риту, яростно ухватился за возможность выбраться из приюта. Трое ребят практически помчались к внедорожнику и быстро запрыгнули на заднее сиденье. Через пару минут мистер Бун остановился у отеля, нарушив правила, припарковался у тротуара и сказал:

— Я сбегаю и расскажу миссис Пена, куда мы собрались. — Он вернулся через секунду, сияя, и сообщил: — Ваша мама думает, что это отличный план.

— Спасибо, мистер Бун, — улыбнулся Хулио. Двойняшки были слишком взволнованы, чтобы говорить.

«Страттен-колледж» проводил все игры на «Ротари-парк» — чудесном старом стадионе у самого центра города близ маленького кампуса. «Ротари-парк» был почти таким же старым, как и сам колледж, и в последние годы служил тренировочной площадкой для нескольких команд низшей лиги, ни одна из которых там не задержалась. Свою минуту славы он получил, когда один из «постояльцев» Зала славы, Даки Медуик, отыграл там один сезон в 1920 году с командой класса «АА», прежде чем перейти в «Кардиналс». У главных ворот висела дощечка, напоминавшая фанатам о кратком пребывании Даки в Страттенберге, но Тео никогда не видел, чтобы кто-то ее читал.

Мистер Бун купил билеты в кассе, где было всего одно окошко. Все тот же старик работал там со времен Даки. Три доллара со взрослого, по доллару с ребенка.

— Как насчет поп-корна? — спросил мистер Бун, посмотрев на радостные лица Гектора и Риты. Пять пакетов поп-корна, пять содовых — двадцать баксов.

Они поднялись по лестнице и прошли к дешевым местам недалеко от скамьи для запасных игроков у первой базы. Было много свободных мест, мало болельщиков, и билетеров не волновало, где они сядут. Стадион вмещал две тысячи зрителей, и старожилы любили бахвалиться, рассказывая, какие здесь когда-то собирались толпы. Тео смотрел по пять или шесть игр команды «Страттен-колледж» каждый сезон и никогда не видел, чтобы стадион заполнялся хоть наполовину. Однако ему все равно нравилось это место, со старыми трибунами, нависающей крышей, дешевыми деревянными сиденьями у самого поля, стойлами для быков у лицевой линии и стеной в дальней части поля, покрытой яркими постерами с рекламой чего угодно, начиная от борьбы с вредителями и местного пива и заканчивая услугами юристов, которые ищут клиентов. Настоящий стадион.

Находились люди, желавшие его закрыть. В летнее время стадион стоял пустой, после того как заканчивалась учеба, и слышались возмущенные высказывания по поводу того, насколько дорого обходится его содержание. Это озадачивало Тео, потому что, оглядываясь вокруг, он с трудом понимал, куда именно тратятся деньги, предназначенные для «содержания».

Они встали, когда заиграли гимн, потом на поле вышла команда «Страттен-колледж». Четверо детей сидели рядом, а мистер Бун расположился позади них.

— Ладно, — заявил Тео как босс. — Общаемся только на английском, идет? Мы ведь работаем над нашим английским.

Маленькие сальвадорцы, естественно, возвращались к испанскому, когда болтали между собой, но тут же слушались Тео и вновь переключались на английский. Гектору и Рите было по восемь лет, и они мало знали о бейсболе. Тео старался им все объяснить.

Миссис Бун с Айком приехали в третьем иннинге и примостились рядом с мистером Буном. Тео пытался подслушать, о чем они шептались. Айк нашел квартиру за пятьсот долларов в месяц. Миссис Бун пока еще не обсудила этот вопрос с миссис Пена, потому что та была на работе. Они говорили о чем-то еще, но всего Тео уловить не мог.

Бейсбол может наскучить восьмилетним детям, которые не разбираются в правилах, и к пятому иннингу Гектор с Ритой уже кидались попкорном и ползали между сиденьями. Миссис Бун спросила, хотят ли они мороженого, и они тут же ответили утвердительно. Когда они ушли, Тео взялся за дело. Он спросил Хулио, не желает ли тот посмотреть на игру с центральных мест. Хулио согласился, и они пробрались по трибунам, мимо стойл и, наконец, разместились в старом секторе правее центральной части поля. Здесь они были одни.

— Мне нравится вид отсюда, — заметил Тео. — К тому же здесь всегда пусто.

— Мне тоже нравится, — согласился Хулио.