– Я пригласил ее пообедать, – сказал отец, – достаточно далеко от кампуса, чтобы не оглядываться то и дело в поисках того подозрительного библиотекаря (который, конечно, в эти часы должен быть на работе, но вполне может отлучиться перекусить где-нибудь по соседству), но достаточно близко, чтобы приглашение выглядело естественным и не походило на коварный план какого-нибудь «потрошителя», заманивающего девиц подальше от дома. Не знаю, ожидал ли я, что девушка опоздает, раздумывая, идти или не идти, однако Элен пришла раньше меня, так что, протолкавшись в людный обеденный зал, я сразу заметил ее за угловым столиком. Она развязала синий шелковый шарфик и снимала белые перчатки – не забудь, то была эпоха, когда даже самые суровые ученые дамы не отказывались от милых непрактичных мелочей в наряде. Волосы ее были уложены в валик на затылке, и заколки гладко прижимали их надо лбом, так что когда девушка повернулась мне навстречу, взгляд ее показался мне еще строже, чем накануне.

– Доброе утро, – холодно приветствовала она меня. – Ваш голос показался мне усталым, поэтому я заказала вам кофе.

Меня поразила ее самонадеянность: когда она успела научиться отличать мой усталый голос от отдохнувшего и откуда ей было знать, что мой кофе не успеет остыть? Однако я представился – на сей раз по имени – и, скрывая смущение, обменялся с ней рукопожатием. Мне хотелось сразу же спросить ее о фамилии, но я решил выждать более подходящего времени. Рука у нее оказалась сухой и гладкой, холоднее моей, словно на руке еще была перчатка. Я поставил стул напротив и сел, раскаиваясь, что, занятый охотой на вампиров, не удосужился сменить рубашку. Ее строгая белая блузка под черным жакетом выглядела безупречно свежей.

– Кто бы мог ожидать, что я снова услышу о вас? – Тон был резким, почти оскорбительным.

– Понимаю, что вы удивлены, – откровенно ответил я, пытаясь заглянуть ей в глаза и гадая, сколько вопросов успею задать, прежде чем она встанет и уйдет. – Простите. Это не розыгрыш, и я вовсе не хотел беспокоить вас или вмешиваться в вашу работу.

Она снисходительно кивнула. Вглядываясь в ее лицо, я неожиданно решил, что его черты – как и голос – столь же негармоничны, сколь привлекательны, и ободрился этой мыслью, словно недостатки внешности делали ее более человечной.

– Этим утром я обнаружил странную вещь, – приободрившись, начал я, – поэтому и разыскал вас в широком мире. Библиотечный «Дракула» еще у вас?

Она овладела собой быстро, но я успел заметить, потому что ожидал этого мгновенного смущения, этой бледности, проступившей на и без того бледном лице.

– Да, – настороженно отозвалась она. – Кому какое дело, что берут в библиотеке другие люди?

Я пропустил укол мимо ушей.

– А вы не выдергивали из каталога карточки на вашу книгу?

На этот раз она и не пыталась скрыть удивления:

– Что-что?!

– Я сегодня утром стал искать кое-что в каталоге – по теме, которой, видимо, занимаетесь и вы. И обнаружил, что карточки на Дракулу и Стокера вырваны из ящика.

Ее лицо напряглось и стало еще некрасивей, а глаза заблестели слишком ярко. Она впилась взглядом в мое лицо, а мне в ту минуту, впервые с того вечера, когда Массимо прокричал мне об исчезновении Росси, полегчало, словно с плеч упал груз одиночества. Она не смеялась над тем, что могло бы показаться ей актерством, и не хмурилась недоуменно. И, самое главное, в ее взгляде не было задней мысли, не было ничего, выдающего тайную враждебность. Но лишь одно чувство, прорвавшееся сквозь строгую замкнутость, можно было прочитать на ее лице – тончайший налет страха.

– Вчера утром карточки были на месте, – медленно проговорила она, словно сложив оружие и предлагая переговоры. – Я первым делом посмотрела на «Дракулу», и там была ссылка, один экземпляр. Тогда я подумала, нет ли других сочинений Стокера, и посмотрела на его имя. И нашла несколько карточек, в том числе на «Дракулу».

Равнодушный официант принес нам кофе, и Элен не глядя придвинула к себе чашку. Мне вдруг мучительно захотелось увидеть Росси, разливающего кофе – куда лучше этого – в свою и мою чашку, ощутить его щедрое гостеприимство. Да, у меня же были еще вопросы к этой девушке!

– Видимо, кому-то очень не хочется, чтобы вы… или я… кто угодно, читал эту книгу, – заметил я, стараясь говорить совершенно спокойно и не спуская с нее глаз.

– В жизни не слышала большей нелепицы, – резко отозвалась она, насыпав в чашечку сахар и помешивая его.

Но ее словам не хватало убежденности, и я продолжал настаивать:

– Книга еще у вас?

– Да.

Звякнув, упала ложечка.

– В моей сумке. – Она опустила взгляд, и я заметил рядом с ней дамский портфель, тот же, что был вчера.

– Мисс Росси, – заговорил я, – прошу прощения и понимаю, что вы можете принять меня за сумасшедшего, но я убежден, что вы в опасности, пока носите при себе книгу, которую кто-то очень стремится от вас скрыть.

– Что за мысль? – огрызнулась она, так и не подняв на меня взгляд. – Кому, по-вашему, понадобилось скрывать от меня книгу?

Легкий румянец снова окрасил ее скулы, а взгляд был виновато устремлен в чашку. Иначе не скажешь: именно виновато. Мелькнула ужасная мысль, что девушка в союзе с вампирами: невеста Дракулы – перед глазами всплыла яркая афиша воскресного утренника. Ее хоть сейчас на сцену с этими черными как сажа волосами, неуловимым и странным акцентом, с яркими, как клубничный сок, губами на бледном лице, в элегантном черно-белом костюме. Я отогнал эту идею – разыгралось воображение от нервного напряжения.

– А не знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы не допустить вас к подобному чтению?

– Вообще говоря, знаю. Но вас это определенно не касается. – Наградив меня сердитым взглядом, она снова уткнулась в чашку. – Вас-то она отчего интересует? И если вам нужен был мой телефон, почему вы прямо не спросили, без лишней канители?

Теперь настал мой черед краснеть. Разговаривать с ней было все равно что терпеливо сносить серию пощечин, не зная притом, в какой момент последует очередной удар.

– Мне в голову не приходило узнавать ваш телефон, и, только обнаружив пропажу карточек, я решил, что вам следует об этом сказать, – натянуто пояснил я. – И книга эта мне нужна срочно, так что я пришел в библиотеку проверить, нет ли у них второго экземпляра.

– А когда оказалось, что нет, – прошипела девица, – вы придумали идеальный предлог вытянуть ее из меня. Если вам нужна моя книга, почему было просто не встать на очередь?

– Некогда ждать, – огрызнулся я, начиная уставать от этого тона.

Обоим нам грозит опасность, а она ломается, словно перед кавалером, напрашивающимся на свидание. Я напомнил себе, что девушке наверняка неизвестна вся темная подоплека дела. Может, если бы рассказать ей все, она и не сочла бы меня обычным психом. Однако, поверив мне, она окажется еще в большей опасности. Не удержавшись, я громко вздохнул.

– Вы надеетесь уговорить меня отдать вам книгу? – Голос ее немного смягчился, и я заметил насмешливую улыбку в уголке ее твердого рта. – Надо думать, так оно и есть.

– Нет, не так. Но я хотел бы узнать, кто, на ваш взгляд, хотел бы помешать вам ее заказать.

Поставив чашку, я в упор взглянул на нее.

Девушка беспокойно дернула плечом под тонкой шерстью жакета. На лацкане прилепился длинный волос – ее волос, но на черной ткани он блестел яркой медью. Видимо, она никак не могла решиться и вдруг спросила:

– Кто вы такой?

Я ограничился привычным в академических кругах сообщением:

– Аспирант, на историческом.

– Историк? – быстро и, кажется, сердито перебила она.

– Пишу диссертацию по торговле в Голландии семнадцатого века.

– О… – Девушка помолчала и заговорила спокойнее.

– А я антрополог-этнограф. Но тоже интересуюсь историей. Изучаю быт и традиции Балканского полуострова и Центральной Европы, особенно своей родной… – она чуть понизила голос, но это прозвучало скорее грустно, чем таинственно, – своей родной Румынии.