– А толку?

– Ноль толку. Сплошные политтехнологии. Ничего настоящего. У меня – хотя бы настоящее дело.

– Пиф-паф-ой-ой-ой?

         На этот раз она не смеется.

– Сам ты «ой-ой-ой»! Вычухивайся давай, а то у меня секса давно не было.

– Нет симпатичных коллег?

         И вдруг я ловлю в ее жестком взгляде такую обычную, женскую, болезненную обиду.

– Скотина! – бросает она и идет к выходу.

– Наташа!

         Леди Х хлопает дверью так, словно это дверь морга.

         Что я сказал такого? Пошутил о том, что она шлюха? Это как-то само собой получилось... Я не это имел в виду.

9. ВОЗВРАЩЕНИЕ В «СПАРТАК»

         Я отдаю себе отчет в том, что вхожу в офис «Спартака» в последний раз. Стараюсь зафиксировать каждый момент с тем, чтобы потом вспоминать, «как это было»...

         Это было обычно. На новой машине я проделал обычное расстояние до офиса – с обычными пробками и обычными светофорами. Только в голове носились... не совсем обычные мысли. О том, что, наверное, самым лучшим решением в моем положении будет уехать.

         Тогда, засушливым летом, в Киеве, после самоубийства Энжи, я мечтал, чтобы разверзлась бездна, произошло землетрясение или случилось второе Пришествие, только бы я оказался как можно дальше от своей квартиры, от Киева и от себя самого. А теперь я мечтаю вернуться в Киев. И вдруг понимаю, что проблема не в городе, не во внешних обстоятельствах, а во мне самом...

         Во мне? Но какая проблема? Я нашел свою девушку, я счастлив. И у меня впереди светлейшее будущее.

         Я вхожу в офис, и Юля вскакивает из-за компа.

– Илья Дмитриевич! Рада...

– И я рад, – перебиваю я. – Где Босс?

– Нет пока. Но к обеду будет. Возможно.

         К обеду? Возможно? Генка не очень торопится в свой старый офис...

– А кто есть?

         Юля смотрит немного растерянно.

– А кто вам нужен? Вот свежая почта.

– Зачем мне свежая почта? Игорь на месте?

– Геннадий Павлович передал, чтобы вы располагались в его кабинете. А Игоря я к вам вызову.

         И что-то такое в секретарском тоне говорит мне о том, что в офисе без меня произошли серьезные перемены. Я вхожу в кабинет Генки, где – честно говоря – и раньше проводил больше времени, чем с ребятами, и почему-то вспоминается, как я валялся на Генкином столе, курил, ломал комедию и гадил пеплом ему на ковер. Не мог поверить, что он причастен к исчезновению Лары.. а все-таки, все-таки он...

         Входит Игорек.

– Здарова, что ли?

– А то!

         Мы жмем руки, он хлопает меня по плечу.

– Напугал нас всех.

         Он садится в конец стола, а я опираюсь о подоконник.

– Как у вас?

– Все так же.

– А что говорят?

– Все то же, что и по радио.

– Да брось!

– Да сам брось! Не знаешь, будто, что говорят? Что Генка крут. Что очень крут. Что все как по нотам у него вышло – конечно, целый отдел экономистов старался, и ты здорово на месте разрулил, и крыша у него мощная, но в целом – он молодец. Вот, что говорят. Еще говорят, что тебя знатно продырявили, и что ты теперь в этот кабинет переедешь, а Генка нас будет изредка навещать, чтобы держать руку на пульсе...

         Я киваю.

– Не говорят, что я уйти хочу из этого бизнеса?

         Он устремляет на меня взгляд, который до этого блуждал по стенам кабинета.

– Нет. А ты хочешь уйти?

– Хочу.

– На пенсию?

– На пенсию.

– Не рановато?

– В самый раз.

– Нет, такого не говорят.

– Ну, и ты пока не говори...

         Игорек вертит головой, словно пытается стряхнуть что-то тяжелое.

– А чего ты, Илья?

– Что-то не то здесь, не так идет. И я уже не очень молод, чтобы учить с нуля законы вашего бизнеса и правила вашей игры.

         Парень явно чего-то не понимает.

– А кто ж тогда, как думаешь? – спрашивает у меня.

– Не думаю, Игорь. Поверь, вообще не думаю об этом! Ты, или Стас, или Колян, или Ирина – кто угодно.

– Да, Ирина...

         И он осекается.

– Ты не знаешь, наверное...

– Что?

– Никифоров, наверное, не говорил тебе...

         Он еще молчит.

– Ирина погибла, – говорит, наконец. – То есть ее убили. В подъезде ее дома. Стреляли, когда она вышла из лифта. Когда Эдик приехал, лифт уже не работал. Ее тело отшвырнуло назад и заклинило...

– Когда это было?

– В тот же день, когда вы брали «Автодор». Утром. Она спустилась лифтом – внизу ее ждали. Никто их не разглядел, но, кажется, двое...

– Кому кажется?

– Дедок у подъезда видел, как двое мужиков выбегали, но опознать их не сможет...

– Постой...

         Я не могу сообразить.

– А Эдик когда к ней приехал?

– Ну, в тот же день – часов в десять. Там уже менты были. Они теперь расследуют это. И мы тоже...

– Эдик?

– И Эдик тоже.

         Я матерюсь и закрываю глаза рукой. Отворачиваюсь от Игоря и упираюсь лбом в стекло.

– Ты не знал ничего? – спрашивает он бестолково. – На похоронах жутко было. Мать ее, отец...

– Прекрати...

         Сколько уже прошло дне? Больше двух недель... Почти месяц...

– И что по ее делу? Есть подвижки?

– Ну...

– Нет?

– Разные версии, Илья. Может, это связано с каким-то из прошлых наших дел. Мы все проверяем.

– Собери мне сейчас всю информацию... где она светилась в последнее время.

– А ты...

         В кабинет входит Никифоров. Без предупреждения. Без стука. Это же его кабинет. Этот «сильный человек» с «мощной крышей» подает мне руку и говорит печальным голосом:

– Ты уже знаешь о гибели Ирины? Ужасная утрата...

         Игорек спешит исчезнуть, делая мне за спиной Босса странный жест.  Что-то вроде: «Решайте тут без меня». Или: «Гори оно все синим пламенем!»

         Я смотрю Генке в глаза – они утратили радостный блеск от обладания сокровищем, немного остыли, немного погрустнели. Но не наполнились никаким смыслом настолько, чтобы приобрести определенный цвет. Та же холодная сталь... Со стороны, пожалуй, может показаться, что он огорчен убийством своей девушки. Но я уверен, что правды в этом – ни на грош, ни на полкопейки! Он не опечален даже тем, что потерял опытную сотрудницу.

         И поскольку его абсолютно не волнует смерть Ирины, он даже не ищет ее убийц. То есть формально – ищет, но на самом деле результаты этого поиска его совершенно не интересуют. 

– Ты плохо выглядишь, Илья. Ты бледный.

         Я машинально оборачиваюсь к окну, как к зеркалу, и вижу снаружи сияющий июньский день, в котором уже никогда не будет девушки в красном платье...

«Помнишь девушку в красном? Это я ее придумал»...

10.  ЛЕТО

– Почему ты ничего не сказал мне? – спрашиваю я так же бестолково, как только что спрашивал меня Игорь.

– О чем? Об Ирине?

         Генка закуривает и садится в свое кресло. Пододвигает пепельницу.

– Потому что в тот момент твое здоровье было для меня важнее твоей информированности. Что ты застыл у окна, как гость? Ты не гость в этом кабинете, Илья. Иди сюда и садись...

         Я подхожу и сажусь на ближайший к нему стул.

– Ну, задавай свои вопросы, пан следователь, – разрешает он.

– У меня нет к тебе вопросов. Я даже не хочу знать, почему Эдик поехал к ней только на следующий день после того, как она тебе звонила!

– Потому что я замотался, Илья. Я не каждый день планирую такие операции, не каждый день делаю такие ставки. Я послал к ней Эдика утром – оказалось, уже поздно.

– Она же была твоей девушкой!

– Если бы я посылал Эдика ко всем своим девушкам, мы бы никогда не видели его в офисе. Девушки – это всего лишь девушки.

– А деньги – это всего лишь деньги.

– Ну, не впадай в патетику! Да, деньги – это деньги. Денежные потоки – это денежные потоки. Власть – это власть. Ты не маленький мальчик, и я не хочу объяснять тебе на пальцах простую арифметику. Ты толковый детектив, опытный юрист и, как оказалось, неплохой боевик. Я, как учредитель этой фирмы, назначаю тебя ее директором и уверен, что ты справишься. И я надеюсь, что в дела «Автодора», ты тоже начнешь постепенно вникать. Этот кабинет – твой кабинет. Эта фирма – твоя фирма.