Макс разворачивается без вопросов и направляется в сторону туалетов. Он не снимает кепку в помещении. В «Галатике» он как дома. Я приглаживаю волосы и беру еще один коктейль. Макс возвращается.

– Туман чертов в городе!

– И я рад тебя видеть.

– Врезался в столб! Как тебе?

– Ты?

– Я. Утром. Задом. Развернулся неудачно. Как тебе?

         Макса всегда интересует мнение собеседника.

– Вырос этот столб прямо из тумана. Хорошо – не на скорости.

– Кепка тебе идет.

– Спасибо. И вся эта фигня – прямо с утра. Как тебе?

– Что в офисе?

– Я не был в офисе. Сорри.

– Макс!

– Сорри, я сказал. Сразу в мастерскую поехал. Задницу чинить.

– На тебя оглядываются.

         Мы – культурные ребята. Мы не шумим и не привлекаем внимание в общественных местах. Но Макс… очень молод. Я почему-то гляжу на его тонкую шею и ощущение визуального удовольствия покидает меня.

         Туман за окнами густеет до сумрака. Наваливается ночь, и в «Галактике» появляется Маша. Мария Макарова – известный визажист малоизвестного салона красоты «Афродита». Моя стабильная девушка. Мои будни. Одета Маша в короткую меховую куртку и джинсы в каких-то пятнах, стразах и долларовых знаках. Я поднимаюсь ей навстречу и целую в щеку. Макс тоже вежливо привстает. Маша моложе Макса… и намного моложе меня. И… она почти не интересуется, чем я занимаюсь. То есть она не хочет подробностей. Она не грузится. Не раздумывает мучительно о смысле жизни. Не ищет себя. Она уже все нашла – в этом салоне. И даже меня нашла в этом салоне. Правда, я ожидал там другую девушку – свидетельницу одного убийства, но Маша об этом не спросила. Она просто подошла ко мне впритык:

– Вы к нам бриться?

         Мне бы никогда не пришло в голову сходить побриться в женский салон красоты, но я сказал «да».

– А здесь не бреют мужчин, – резонно ответила Маша.

– А где?

         Она протянула мне визитку со своим телефоном.

– Вот и проторчал все утро в мастерской. Как тебе?  – поинтересовался  Макс мнением Маши.

– А что случилось?

– Машину разбил.

         Он махнул официанту.

– И ты тоже?

         Я отвернулся. Подошел Шурик с бутылкой виски и рюмками. Шурик – дольше всех в «Галактике» и лучше всех знает нашу компанию – меня, Макса, Соню, Сахара и иногда… Машу.

– Так это ты машину разбил? – снова носится в воздухе.

– Въехал в столб, говорю же.

– А ты? – Маша обернулась ко мне.

– И я.

         Макс взглянул искоса. Понял, что есть подводные течения и рифы. Макс очень хорошо меня чувствует. Лучше, чем визажист Мария Макарова. Пожалуй, с ним у нас могла бы быть крепкая семья.

– Вы не в одной машине ехали?

– Вдвоем за рулем.

– Нет, серьезно…

         Обычно Машу не тревожат мелочи. Но иногда какая-нибудь мелочь вдруг лишает ее покоя, круша спокойное течение нехитрых мыслей в ее голове.

         Сейчас это случилось потому, что вчера я должен был встретить ее в центре и сопровождать в «Орион» – на штатную вечеринку ее приятелей. Я создавал бы фон. Может, так девушки с не очень хорошей фигурой любят фотографироваться на фоне одной и той же мебели, которая их «худит». И теперь Маша пытается связать воедино то, что я не рекомендовал бы ей связывать.

– Когда это случилось?

– Утром, – говорит Макс за меня.

– Вечером, – говорю я. – У меня обычно это случается вечером.

         Макс скалится.

– Дуру из меня не делайте!

         И в то же время… она не искала меня тогда, когда я не пришел. Она все равно пошла на вечеринку, а мой номер набрала только утром.

– Почему ты не позвонила мне вечером?

– Я была зла на тебя.

         Макс изо всех сил показывает, что ему скучно быть свидетелем наших разбирательств. Слишком много разбирательств повсюду.

– Знаешь, кто был с той стороны? – указывает взглядом на колонну.

– Кто?

– Наш старый знакомый Караваев с девушкой.

– С девушкой?

         Это ее голос звучал так невнятно? Это с ней он обсуждал «дело на миллион»? С девушкой?

– На кого он теперь работает? – спрашивает Макс задумчиво.

– Не скажу наверняка. Может, на себя самого даже.

– На себя? В период парламентских выборов?

         Теперь скучно Маше. И она тоже дает это понять.

– Может, уйдем отсюда, Илья?

– И оставим Макса наедине с недопитой бутылкой виски?

– Сейчас Сахар подойдет, – оправдывается Макс.

– Нет, этого я не вынесу! – Маша решительно поднимается.

         Мне хочется напомнить ей, что я же выношу ее подруг-парикмахерш и стилистов-педерастов. А Сахар – классный дядька, если разобраться. Но с другой стороны, Маша – моя стабильная девушка. Мои будни. Почти жена. Нехорошо обижать близких людей.

         Я беру Машу за руку.

– Пойдем, дорогая. Пусть старые ветераны говорят об общем деле без нас.

– Ваше «общее дело» вот у меня где! – она чиркает длинным ярким ногтем по горлу.

3. СОНЯ КЛИМОВИЧ

         Ее ногти тоже усыпаны стразами. Если бы Маша могла снять с неба звезды, она обязательно пришпилила бы их на себя. Но, оставшись с ней наедине, я отчищу ее от фальшивого блеска, как отделяют от тысячи одежек неказистый качан капусты. Сердцевина самых роскошных вещей обычно проста, суть самых роскошных женщин – еще проще. И Маша на самом деле – ограниченная, полуобразованная, лишенная каких бы то ни было талантов, в меру стервозная брюнетка. Она не загадка для меня – абсолютно.

         Вцепившись в мой локоть, она идет вслед за мной к машине, и я уже вижу нас через час, в ее квартире, ее – раздетой, себя – с газетой. Я не дошел сегодня до инета и выпал из новостей. Зато почти дошел до минета.

         И в это время в мое жизненное пространство врезается Соня Климович. Врезается – всем сразу – своим мотоциклом, шлемом, напором, вопросами с плеча, энергией движения, рыжими волосами.

– Илья!

         Хватка Маши ослабевает.

– Всего двадцать минут! – добавляет Соня.

– Дорогая, поезжай домой. Через двадцать минут я буду, – заверяю я свою девушку и подталкиваю ее к такси.

– Я жду два часа. После этого – ты не войдешь! – предупреждает она и уезжает.

– Прости. Всего двадцать минут, – повторяет Соня. – Только не в «Галактике»: там все наши.

         Мы сворачиваем в кафе на другой стороне улицы. Соня садится за столик и начинает, как всегда, без «введения», если, конечно, не считать «введением» извинения за сорванный вечер семейного счастья.

– Дело на миллион долларов, Илья!

         И оттого что первая фраза цепляется за те, которые я уже где-то неясно слышал сегодня, мне становится не очень уютно. Хочется почему-то спорить с Соней…

– Одного депутата шантажируют. Требование – немедленно выйти из блока. А это неминуемо приведет к расколу в период консолидации.

         Соня – журналист по образованию. И по призванию. И по духу. Такой же хакер в журналистике, как Макс в Сети. В нашей немногочисленной компании Соня – из тех, кто способен на мозговой штурм. Но ей… ей двадцать пять лет. Она горяча, как цвет ее растрепанных волос.

– Кто к тебе обращался? Он сам? – уточняю я холодно. – Он лично позвонил в офис?

– Да, – врет она спокойно.

– Роман зарегистрировал его звонок?

– Что ты хочешь этим сказать? Ну, он не звонил. Мне об этом сказала его жена. Он в шоке, он не может обсуждать это.

– Швейцарские счета задымились?

– Речь идет не о деньгах. Доходы-расходы – это дело сейчас обычное. И я бы не отвлекала тебя от твоих важных дел ради спасения чьего-то капитала. Кроме того, я помню, что мы не ввязываемся в политику и не связываемся с политиками. Но дело не в деньгах и не в политике. Они выкрали его сына. Мальчику шесть лет. Его нет четвертый день, и по телефону звучат только угрозы. И приказы…

         Я отворачиваюсь.