Света имеет привычку торчать подолгу в палате с таким видом, как будто других дел у нее нет. Уверен, что следит за мной. То есть «наблюдает», как того и требовал доктор. Наконец, я прошу у нее телефон и звоню Ирине. Хочется, чтобы кто-то отвлек меня от прорывающейся в белую палату черноты, но Ирина – вне зоны доступа.

         Мне нестерпимо тоскливо. В желудке что-то болит так, словно пуля осталась там до полного переваривания.

         Наконец, открыт сезон посещений – в палате возникает Генка и жмет мне руку.

         Генка бодр и весел. Даже его стальные глаза, по обыкновению поглощающие свет, сияют.

– Жив, покойничек?

– Жив.

         Он еще трясет мою руку. Падает на стул и косится на Свету.

– Милая девушка, можете нас оставить?

         И снова фыркает:

– Фу, перепугал ты меня. Кровищи... сам без чувств...

– А чем там закончилось? – спрашиваю я об «Автодоре»?

– Чем? А, ну как «чем»? Тогда и закончилось – при тебе еще. Больше не стреляли, милиции не было. В тот же день уладили все наверху и добили их документами – все гладко.

– Заказчики довольны?

– Непомерно. Короче, не самое время... выражать благодарность, но ты очень хорошо сработал. Снаружи – бесшумно, внутри – минимальные жертвы. Зарплата твоя выросла, это понятно. Но за такое дело полагается и премия. Думаю, будешь доволен...

         Меня разбирает любопытство. Вряд ли существует премия, которой я могу быть доволен.

– Я знаю, что ты поклонник «бумеров». «BMW-Concept» – твоя премия. Доволен?

         Я теряю дар речи. Генка прищуривается.

– Доволен, – высказываюсь я. – Спасибо.

– Тебе спасибо – от заказчиков.

– А мой телефон?       

         Генка достает из кармана мою мобилу.

– Я тут пока на твои звонки отвечал.

– И кто звонил?

– Семакова.

– А Ирина не звонила? Как она?

– Ирина? Все в порядке. Не видел ее сегодня. На меня сейчас дел навалилось.

– Каких дел?

         И снова он смотрит странно. Так, словно у него есть для меня еще одна премия.

– Ну, с «Автодором» этим...

         И вдруг до меня доходит... откуда такая радость и такая щедрость. Я закрываю глаза, чтобы не видеть «сильного человека», который решил прикарманить такое грандиозное предприятие. Хотя, конечно, без поддержки сверху он не решился бы на такое. Значит, крыша не ниже, чем в кабинете министров.

– Я тебя поздравляю...

– Не вечно же мне неверных жен в бюро выслеживать, – оправдывается Генка. – Был, конечно, риск. Но все прошло успешно. И... мне сейчас надежные люди очень нужны, Илья...

         Между Никифоровым – директором детективного агентства, и Никифоровым – владельцем крупной строительной компании, разница в сотни миллионов долларов. Конечно, был огромный риск. Но Генка рискнул и выиграл.

         В палату входит мой доктор, и Генка поднимается.

– Ок, пойду. Может, принести тебе чего?

– Принеси! – прошу я.

         Он оборачивается к доктору:

– Андрей Львович, а кокаин ему можно?

– Гена, иди и иди – прямо по коридору! – отрезает док и грозит мне пальцем. – Вы как маленькие дети, ей Богу.

         Я усмехаюсь. Думаю о том, как ловко мы все организовали: я – по-своему, а Генка – по-своему. Конечно, он – намного ловчее, весь жар да чужими руками. Однако мог ведь и оставить под дверью «Автодора» и сэкономить на премии. А он не оставил и не сэкономил. Значит, у него на меня еще есть планы. А у меня есть супер-«бумер».

– А когда меня уже выпишут, док?

– Ой, я вас умоляю, отдыхайте себе. На улице ветрено сейчас, а следующая неделя – сплошные дожди, – он пожимает плечами. – Куда торопиться?

7. ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА

         Похоже, медсестра Света обижается на меня. Может быть за то, что я не хочу с ней общаться. Но подскажите мне хоть одну тему для общения с медсестрой? Результаты анализов? Я не стремлюсь ничего узнать ни о ней, ни о ее жизни, ни о докторе, ни о других пациентах. Когда она входит, я закрываю глаза или утыкаюсь в журнал.

– К вам посетительница! – оглашает она с порога и не торопится исчезнуть.

         В палату входит Эдита – в деловом костюме, но элегантная настолько, что дождь прилипает к стеклам, заглядывая внутрь. Юбка – немного выше колена, приталенный серый пиджак, острый силуэт, но округлые бедра. Длинные ноги в темных колготах. Блестящие черные волосы. Перепуганные голубые глаза...

         Мне хочется подняться ей навстречу. Медсестра Света так и маячит в дверях...

– Илья! Я так волновалась! Геннадий сказал, что вы ранены...

         Наконец, меднадзор захлопывает за собой дверь.

– Спокойствие, Дита. Я в порядке.

– Я вам фрукты принесла, а здесь говорят, что у вас язва и нужна строгая диета, – она приглядывается к моим небритым щекам.

– Посидите со мной. Вы большая умница, что приехали...

         Зачем мне отвечать на ее вопросы? Она садится и берет меня за руку.

– Так что с вами?

– Депрессия.

         Эдита улыбается и качает головой. Оглядывает палату.

– Уютно, если можно так выразиться. А снаружи – дождь уже второй день. У меня насморк от этой сырости.

– Не произносите здесь этого – не то вас тоже запрут в уютную палату!

         Она хохочет.

– Значит, поправляетесь?

– Надеюсь. Мне намного лучше, чем неделю назад. А как дела в вашей компании?

– В компании все стабильно. Все в летние отпуска разъезжаются, а у меня уже вроде был. Чего-то так за вас перепугалась, – не может она собраться с мыслями. – Здесь хорошие врачи? Может, нужна какая-нибудь помощь?

– Психологическая.

– Я экономист.

– Тогда сходите за меня на процедуры.

         Возникает медсестра Света, напоминает о каких-то таблетках.

– Ой, я пойду тогда, – вскакивает Эдита, – чтобы не мешать вам выздоравливать.

– Вы мне помогаете! – удерживаю ее я.

– И доктор сейчас придет на обход, – бубнит Света.

         Эдита прощается. Почему-то мне кажется, что она поцелует меня в щеку, но она ограничивается воздушным «бай!»

– Ну, и где же ваш доктор? – набрасываюсь я на Светлану.

– Не мой, а ваш! Будет сейчас. А она – кто вам? Невеста?

– Да.

– А чего же тогда вы на «вы»? Все понятно.

– Что вам понятно, Света?

– Все понятно. Приехала, как прынцеса, с шофером.

         Ну, почему всегда я один отвечаю за все несправедливости жизни?

         Когда мы остаемся с доктором наедине, я говорю напрямую:

– Андрей Львович, у меня к вам просьба – вопрос жизни и смерти!

– Что случилось? Кокаина вам нельзя, даже не просите, – отрезает он.

– Уберите от меня Свету! Мне кажется, она за мной следит!

– Илья, вы в своем уме? Она – опытная медсестра со стажем!

– Уберите ее куда подальше – вместе с ее стажем!

– Ясно, – док смеется. – Вы, больной, наверное, недостаточно плохо выглядите, чтобы не интересовать женщин. Я к вам пришлю нашу новенькую – ее уж точно никто не интересует. Кстати, протеже вашего друга.

– Генки?

– Ну да. Очень хорошая девочка, – кивает доктор. – Сейчас же отправлю ее к вам.

– Сделайте одолжение.

         Избавление от сверлящего взгляда Светы уже праздник. И мне осталось не так уж долго валяться на больничной койке. Я уже поднимаюсь, нормально хожу, у меня не дрожат руки. Скоро смогу стрелять в тире и гонять на машине по городу. Снова пойду в качалку, и...

         И в палату входит Лариса...

         Она в белом костюме – обычном для младшего медицинского персонала госпиталя, в белых брюках и блузе, в белом чепчике на каштановых волосах, в белом ангельском сиянии...

         Я смотрю на нее и не могу вымолвить ни слова. Она пятится...

– Ой... Я не знала. Андрей Львович сказал зайти в эту палату...

         Я поднимаюсь с постели и молча подхожу к ней. Может, так бывает во сне – хочется прикоснуться к тому, чего нет на самом деле. Я закрываю за ней дверь...