– Это мой Босс приглашает меня в ночной клуб.

– Странная у вас контора.

– Спасибо тебе. За сегодня.

– Все нормально. Значит, ты к Боссу?

         Про себя я ужасаюсь. После пролитых луж черной кровищи эта тонкая девочка смогла бы запросто заняться со мной сексом.

– Я не должен вызывать у него подозрений.

– Ок. Тогда я здесь выйду.

         Она покидает меня на каком-то перекрестке, и мне кажется, что сегодняшнего дня не было – не было никакого грохота бесполезных выстрелов, никакой стремительности смерти, никакой замедленности мертвой крови, никаких ночных дорог, никакой Леди Х. Все это померещилось мне в ужасном сне, таком мучительном, таком болезненном, что хочется поскорее проснуться.

         Почему-то мне кажется, что если бы я не взял Леди Х с собой, все сложилось бы как-то иначе. Может, я не застрелил бы сына Сухаря, и он рассказал бы мне всю правду. А может, я сам остался бы лежать с простреленной башкой в луже крови – остался бы навсегда в этом мучительном, болезненном сне. И тогда я бы уж точно не смог проснуться.

– Где ты пропадаешь? – встречает меня Босс на пороге клуба, как на крыльце родного дома.

– С девушкой встречался.

– Изменяешь мне?

– Слегка.

– А пить хоть со мной будешь?

– А... ничего покрепче нельзя найти?

– Можно при желании, – он усмехается. – Есть желание?

– Страшное.

13. ПОХМЕЛЬЕ

         «Страшное» желание переходит в «страшное» алкогольно-кокаиновое похмелье. Я давно уже не употреблял ничего столь крепкого, тем более – в таком жутком сочетании.

         Утром я удивляюсь, что прихожу в себя в своей квартире. Понятия не имею, как я сюда попал, с кем, в котором часу. Помню только, что Генка тоже пил, было весело, что была еще какая-то женщина. Может, Лада...

         Превознемогая головную боль, нахожу в телефоне слово «Никифоров».

– Очень кстати, – откликается он. – Все уже в офисе. Ждем только тебя.

– Я потому и звоню. Я не приеду.

– Что случилось? – спокойно интересуется Генка.

– Не могу. Мне очень плохо.

– Ты отравился? – спрашивает он, и я понимаю, что при всех.

– Да.

– Чем?

– Кокаином, блядь! – срываюсь я тупо.

– Что-что? – переспрашивает он. – Я плохо расслышал. Через пятнадцать минут будь на месте.

         Я падаю на постель. Остатками здравого смысла понимаю, что Генка прав. Делаю усилие, но островки боли в моей голове становятся все шире, сливаются в материки и разрывают череп.

         В аптеке я мямлю что-то такое, что девушка в белом чепчике подает мне презервативы.

– Нет... От похмелья, – наконец, с трудом выдавливаю я.

– Голова болит? Или тошнит?

– Да. Все вместе.

         Она качает чепчиком, подозревая во мне законченного синяка.

– День Рождения...

– Что?

– День Рождения был, – оправдываюсь я.

– Сколько лет?

– Тридцать восемь.

         Она смотрит на меня как на динозавра, приползшего из мезозоя в ее аптеку с жутким похмельным синдромом. Мне не стыдно.

         В офис приезжаю через час. Все сидят в кабинете Босса в молчании.

– Теперь можем начинать, – произносит Генка при моем появлении.

         Я пробираюсь к свободному месту за столом, задевая по пути три стула, в том числе и стул Киреева. Вижу, как ржет Роман, больше, чем в аптеке, ощущаю себя динозавром, но никак не могу прийти в себя. 

         Тем временем Генка говорит:

– Итак, в прошлый раз вы все здесь рассказывали, насколько, в целом, ваши герои честные и добропорядочные граждане. Теперь мы послушаем другие истории – о том, что в жизни самых честных и добропорядочных граждан есть свои темные стороны, конфликтные ситуации и «неприязненные» отношения. Но поскольку искать соринку лучше в чужом глазу, наши команды обменялись клиентами и подготовили компромат на своих героев.

         Мне почему-то кажется, что я ничего не знал об этом задании. Генка просто сказал: «Придете с новыми мыслями». Может, они собирались без меня? Или получали задания по телефону? Или по Интернету? Я изо всех сил  пытаюсь придать своему лицу осмысленное выражение.

         Первым, как всегда, отчитывает престарелый отличник Кир. В этот раз он собирал негатив о Сотнике и теперь рассказывает о том, что Сотник – жесткий и деспотичный руководитель – по-свински вел себя не только с конкурентами, но и с собственными сотрудниками. Руководители многих софтвеерных компаний обязаны ему своим банкротством, а уволенные им будто бы за сокрытие доходов директоры филиалов давно точат на него ножи. Короче говоря, врагов у парня – пруд пруди.

         Право голоса переходит к нашей команде. Я чувствую себя учеником, не записавшим домашнее задание и не готовым к уроку. И вдруг начинает говорить Ирина:

– Нам с Ильей удалось установить, что недавно, в декабре прошлого года, у Прохорова был серьезный конфликт с одним из его должников, бывшим партнером, Игорем Сычевым. Разговор происходил в офисе Сычева, который теперь руководит логистической фирмой. Тот отказался вернуть деньги, мотивируя это тем, что в долг никогда не брал, а полученные от Прохорова деньги честно заработал. Прохоров пригрозил ему тюрьмой, Сычев сказал, что тот ничего не докажет. Речь идет о сумме в семьдесят пять тысяч долларов.

– Прохоров подал иск? – уточняет Генка.

– Нет.

– Ясно. Наметим основные линии.

– Сычев, – говорит Ирина.

– Глушко, – добавляет Кир имя одного из разорившихся конкурентов Сотника, связанного с криминалом еще со времен перестройки.

– Илья, есть версия? – обращается Генка с мою сторону.

– Нет.

– Ок, работайте. Время нас не торопит. Но проверьте все связи очень тщательно.

– А что у милиции? – интересуется Кир.

– Пока тоже ничего. Все свободны.

         Я  не спешу подниматься.

– Илья, на пять сек, – как я и ожидал, произносит Генка.

         Когда мы остаемся одни, он молчит. Молчит, пока я не теряю терпение и не вскидываю на него глаза.

– Что это было с утра? Я не понял, – говорит он четко.

– Сорь. Голова болела.

– «Сорь»? Ты понимаешь, что «сорь», «бухалово», «кокс», «бодун», «туса» – за пределами офиса? А здесь я тебе абсолютно не приятель. 

– Я знаю, Босс...

– Ты – зрелый мужчина, красивый, умный, просто мачо. Что ж ты потерянный такой?

– Я знаю, – повторяю я. – Это нервное.

– Ты еще и нервный? Может, тебе и ствол доверять нельзя? Может, ты уже положил полгорода?

         Генка шутит, а я зеленею.

– Есть вопросы? – спрашивает он, смягчаясь.

– Есть. Как я вчера, точнее... сегодня домой добрался?

– Вместо того, чтобы расследовать дело Прохорова, ты расследуешь, как ты добрался домой. Да, нескучно тебе. Нескучно, и занят, и деньги получаешь. Ну, что, нашел ты свою молдаванку?

– Какую молдаванку? – меня бросает в зеленый пот.

– Ну, ты вчера в клубе кричал в клубе: «Я ее найду! Я все равно ее найду!»

– Я такое кричал?

– Ну, да. Я еще посоветовал тебе все строительные бригады проверить, – он усмехается. – Не помнишь?

– Не помню. А... мы с Ладой... ничего?

– Нет, Лада со мной уехала. Тебе другое такси вызвали.

– Хорошо. Я редко так злоупотребляю.

– Я понял, – кивает Генка. – Но сегодня ты зачудил конкретно.

         Он пожимает плечами. И я вдруг понимаю, что только что он мне комплиментов наговорил, а мог и в челюсть двинуть. И был бы прав.

         Что ему во мне?

– Задумался? – усмехается Генка. – Крепко задумался, боярин?

– Крепко.

– О деле хоть?

– Кстати, а когда ты давал это задание – обменяться клиентами и искать негатив?

– Не записал в дневничок?

– Не было меня что ли...

– Может, ты тогда из класса выходил пописять? – помогает мне Генка.

         И я не знаю, как реагировать. Не смешно ни разу.