– Не.

– Купи. Оч рекомендую.

         Макс поправился, но мало изменился. Кепку снял, но волосы – косое каре. Даже когда он приколы мочит – изысканный такой малый.

– А ты как? – интересуется у меня.

– Ничего такого. Было одно дело – кончилось.

– Все погибли?

– Почему?

– Шучу. У тебя ж обычно все погибали. А как твоя «любимая девушка», ради которой?...

– Разлюбил.

– Разлюбил? Вот так просто?

– Да.

– А твой «лучший день»? Так и не было?

– Пока не было.

– Будет?

– Обязательно.

– Ты очень спокоен.

– Я перестал метаться.

– Давно?

– Недавно. В Москве. Понял, что бессилен. Это меня преследует, Макс. Ситуация повторяется – я бессилен помочь. Когда я болею, мне это снится: бегу – и не успеваю, стреляю – и осечка.

– Ты не импотент пока еще?

– Нет, это не по Фрейду. Это по жизни. И это мучит. Думаю, я выбрал не ту профессию. Мне нужно было что-то другое – без живых людей. Пока я не нашел ничего подходящего. Но метаться, суетиться – бесполезно. Больше не буду...

– Сможешь?

– Хотя бы попытаюсь, – я дергаю плечами. – А ты... встретил девушку своей мечты?

– Когда это у меня были мечты о девушке? Не помню, – лыбится Макс. – Я вижу всех насквозь. Это отталкивает.

– А ты не импотент пока еще? – спрашиваю я ему в тон.

– Ха-ха. Очень смешно. Все в порядке.

– А как же ты знаешь? Онанизм не в счет.

– Проверим?

         И я смотрю на Макса, словно вижу его впервые в жизни.

– Не знал, что я по тебе сохну? – продолжает Макс.

         Шутка? Чес слово – не знал. Даже в голову не приходило.

         Кепки, стрижки, гладкое бритье – блеск, да мало ли таких пацанов? Неприятного ощущения нет. Но прежнее визуальное удовольствие от созерцания Макса проходит.

         И вся его веселость тоже куда-то улетучивается.

– Родители давят на меня. Жениться типа надо. А я не могу. И маму расстраивать не хочется. Я маму оч люблю. Она меня вечно знакомит с кем-то из лимиты. Знаешь, хата, тачка, бабки – я выгодный жених.

– Тяжело тебе...

– Иронизируешь? Тебе этого не понять. Но, правда, тяжело. У меня постоянных связей нет в последнее время. Я людям не очень доверяю. И все это... тяжело одним словом. 

– А выглядишь здорово.

– Ну, спасибо.

         Почему-то мне уже не так легко шутить и дурачиться с Максом. Что-то сломалось.

– Зря я сказал? – понимает он.

– Нет, все гут. Замнем эту тему.

         А я ж напиться с ним хотел... Еще споит меня чего доброго и соблазнит. Шутка. Но в каждой шутке...

         Я тороплюсь распрощаться с Максом и пойти по другой дороге.

         А в моей квартире меня ждет Энжи.

Энжи!

Она не делает мне сюрприз-неожиданность. Я открываю дверь ключом, и она выходит навстречу и говорит громко:

– Илья, не бойся. Это я.

         Здравствуй, мое хмельное счастье! Я бросаюсь к ней и сжимаю в объятиях. И только потом беру ее за плечи и вглядываюсь в ее бледное, исхудавшее лицо. Траур разлит по нему более, чем обычно.

– Энжи... Как ты нашла меня? Этот адрес... 

– Этот адрес дал мне Зак. Знаешь, зачем?

         Я отступаю.

– Он дал мне твой адрес. И напомнил мне адрес Слуцкой.

         Я молчу. Жду ее действий. Просто жду...

– Зак.., – Энжи отворачивается. – Зак был для меня единственной ниточкой, связывающей меня с моим народом. И он был во мне уверен. А я не стала спрашивать его об ошибке. Может, ошибкой была наша с ним встреча – много лет назад. Он учил меня быть незаметной в большом городе, жить, выполнять свою работу и быть незаметной. Я верила ему, а он верил мне. Очень верил... И больше нет никакого Зака. Я оставила его в номере отеля и бежала. Бежала незаметно из большого города, как он меня учил... 

Я не любила никого никогда... Но тебя я люблю. И ты меня тоже любишь. Это взаимно. Это справедливо. И это не может быть ошибкой. Слуцкая – пускай живет себе, пускай. Если бы не она – мы бы никогда не встретились. Теперь о ней забудут: заказчик погиб, заказ замкнулся на Заке, а Зака больше нет...

– Но есть другие...

– Другие есть, но им нет дела до Слуцкой. До меня – может быть, если они узнают, что это сделала я. Но они не узнают. Меня для них больше нет. Связь была только через Зака. Зака нет – и меня для них нет...

Я подумала, знаешь, о ней. О том, что она погибнет из-за чьей-то ошибки. А, может, у нее тоже есть любимый человек, может, она кого-то любит, и ее смерть оборвет эту любовь. А если не будет этой смерти – они поженятся, и у нее родятся замечательные, красивые дети. Она красивая женщина.

И я подумала о себе. О том, что выполнить заказ Зака и убить тебя, я не смогу. Я люблю тебя. Мне проще принести свою жизнь в жертву, чем отнять твою. И что любовь к тебе – это тоже... любовь к моей Родине и к моему народу, потому что я... я хочу быть матерью, хочу растить детей...

         Она говорит это без слез и спокойно. Она думала над этим. Она это выстрадала. Приняла решение и уже выполнила его. Она поверила мне, а не Заку. Поверила мне. Она спасла Иванну...

         И я падаю в ноги этой хрупкой девочке...

– Энжи... Мой ангел! Энжи!

– Не надо, Илья. Не говори так. Я не ангел. Это ты – ангел, который открыл для меня добро и зло – заново.

         Я не могу поднять на нее глаз. В этот момент понятия добра и зла уходят от меня совершенно.

35. ЗЛОСТЬ

         Заботу о своей безопасности Иванна поручила Симе. Он встречает меня на пороге офиса довольно неприветливо.

– Не знаю, примут ли вас.

         Кажется, мы были на «ты» раньше...

         Парень уходит, оставив меня без ответа. Я бы и сам мог позвонить, но мне хочется, чтобы все было официально.

– Внутри ты тоже сторожишь? – спрашиваю, когда он возвращается.

– Не очень.

– А в ее квартире?

– Нет.

         Нет. Ему Иванна не решилась открыть прелести своего пещерного быта. Итак, я избранный. Я посвященный.

– Проходите.

         Прохожу знакомыми коридорами. И с каждым шагом все труднее становится сдержать рвущиеся удары сердца.

– Здравствуй! – она оборачивается от окна.

         Я плотно закрываю за собой дверь.

– Рада меня видеть?

– Пока не знаю.

         Я сажусь в кресло. Гляжу на нее. Кажется, все по-прежнему. В ней ничего не изменилось. Но я так соскучился...

– Я обещал появиться в случае, если я отменю заказ.

         Она садится за свой стол и подпирает голову кулаком.

– Ну-ну...

– Я отменил его. Ты в безопасности. Тебе больше ничего не угрожает.

– Почему я должна тебе верить?

– Я всего лишь сообщаю о том, как решили твою участь чеченские командиры. Можешь не верить мне.

– Я не говорила тебе ничего про Чечню.

– Не говорила.

         Секунду она думает.

– Ты узнал это сам и отменил заказ?

– Они признали, что ошиблись.

– И они больше не будут меня преследовать?

– Нет.

– С сегодняшнего дня?

– Со вчерашнего.

         Она пожимает плечами.

– Я этого никак не почувствовала.

– Тем не менее, это так. Можешь упразднить должность телохранителя, выбросить миноискатели, подключить к квартире электричество и купить кровать.

– Двуспальную?

– Это решай сама.

         Наконец, она приходит в себя настолько, чтобы улыбнуться.

– Илья, я обязана тебе всем. Можешь просить любое вознаграждение.

         Такое выражение бывает на лице у людей, которых что-то умиляет до слез. Иванна застывает на некоторое время, совершенно позабыв обо мне. Потом спрашивает снова:

– Что ты хочешь?

– Я еще думаю.

– Сложно будет перестроить свой быт, – продолжает она рассуждать вслух. – Все равно, что заново учиться ходить. Я так счастлива! Мы должны это отметить!

         Я поднимаюсь.