– Они любовники?

– Нет. Никогда. Ей не положено это как бы. Она – орудие мести. Не больше.

– За что она мстит?

– Она лично – не мстит. Но все они в целом мстят, как обычно, за предательство чеченского народа и национальных интересов.

– Здесь? В Киеве?

– Такое возможно. С Заком она попрощалась в Москве три недели назад, раньше здесь никогда не бывала. В городе живет в квартире на Хрещатике, за городом – на даче, где ты был...

– Ты сразу понял, что она не славянка...

– Она – яркий представитель типа. И ее боль... это даже ты заметил... Ее отца взяли живым, и то, что он выдержал, пока не остановилось сердце... это... Там это написано, Илья.

– Да...

         Пожалуй, Гарри хочет сказать, что после этого у Энжи был только один путь – путь мести. Но путь слепой мести... это уже не ее путь. Это чужой путь, которому она следует. 

– Ее зовут Энжи?

– Ее зовут Анна.

         Анна. Хрупкая девочка в розовой маечке...

– А где она обычно носит ствол, который при ней, не установили, случайно? 

– Две кобуры обычно: под мышкой справа и на щиколотке левой ноги.

– Кто прикрывает оптику?

– Никто. Она работает одна. В этом ее плюс.

– Фишка.

– Преимущество, так скажем.

         Гарри берет у меня деньги и прячет в карман.

– Я искренне желаю тебе удачи.

– И я тебе. И себе. И очень.

         Выхожу, оставляя позади... другой успешный бизнес, слаженную команду, перспективное дело. Информация, которая стоит тысячи, дрожит на листах в моей руке. Я сворачиваю бумаги и сажусь за руль.

         В «Старте» меня ждет моя хрупкая девочка Энжи.

29. СХВАТКА

         «Старт» – открытый бар, не очень большой, днем тихий, но вечерами крикливый. Энжи сидит одна за столиком и вертит в руках бокал молочного коктейля. Прикладывает его то ко лбу, то к щеке...

         Я обнимаю ее за плечи. Она вздрагивает, как от холода, потом вскакивает и обвивает мою шею. Мы целуемся. И я снова хочу ее не меньше, чем тогда за городом...

– От этого зубы болеть будут...

– От поцелуя?

– Нет, от холодного стакана...

         Сажусь не напротив, а рядом с ней на диванчик, кладу руку на ее колено.

– Чем ты занимаешься? – спрашивает меня Энжи.

– Сейчас?

– Вообще.

– Разными делами...

– Юридическими?

– Да.

– Со Слуцкой?

– В ее офисе.

– Интересно?

– Нет. Просто работа. Хорошо платят. А ты?

– Учусь. 

– А  кроме?

– Ничего.

– Книжки-кино?

– Нет.

– Интернет?

– Ну, иногда инет. Иногда кафе. Иногда выпиваю.

         Я стискиваю ее колено и поворачиваю к себе ее лицо. Длинные темные губы чуть растягиваются в улыбке...

– Тебе не было после меня плохо?

– Нет, – говорит она удивленно. – Почему?

– Потому что обычно ты так не поступаешь...

         Она улыбается шире.

– Иногда надо менять тактику. Жизнь коротка. Поедем ко мне?

– Поедем...

         Теперь я уверен, что она задумала меня убрать без лишних сантиментов. И именно для этого отдалась мне. Ну, и еще приятное с полезным, то есть минимум сантиментов, пожалуй, присутствовал. И жизнь, действительно, коротка. Я мешаю ей подступиться к Иванне. И сегодняшний день для меня, скорее всего, последний.

         В авто мое желание почти пропадает. Думаю, ей не составит особого труда выстрелить прямо в этот момент и выпрыгнуть из машины. Но она медлит. Мы приезжаем в ее квартиру в центре города и входим внутрь. Меблировано скромно, но с учетом того, что квартира в самом сердце столицы, обходится она недешево.

         Пока Энжи решает дело Иванны, точнее выполняет заказ, никто другой не получит этого задания. Если я уберу Энжи, Зак передаст заказ следующему исполнителю. Только и всего. Но даже если смерть Энжи спасет Иванну от преследования, смогу ли я убить Энжи?

         А сможет ли она убить меня? Устранив меня, она легко выйдет на Иванну. Значит, сможет. Потому что путь ее мести упирается строго в Слуцкую.

– Нравится тебе у меня? – спрашивает моя хрупкая девочка.

         Я слежу за ее жестами. Она стягивает майку, под которой, по обыкновению, нет белья, и прижимается ко мне. От такого, действительно, можно стать импотентом. Заняться сексом перед смертью, зная, что в последний раз? Не вижу в этом особой прелести!

– Тебя что-то смущает?

         Меня смущает то, что я не определил в ней ребенка гор. Эта вызывающая майка, эти пестрые пряди в черных волосах, эта страсть...

         Наконец, инстинкт самосохранения пересиливает. Я не хочу соперничать с ней в скорости, но делаю выпад к ее ногам и выхватываю пистолет из ее кобуры. В прошлый раз его там не было. Но я чувствую оружие по его ауре, по его холодному дыханию... особенно, если прислушиваюсь к подсказкам Гарри.

         И ее скорость, которая угадывалась в сдержанных жестах, тоже прорывается наружу. Я получаю удар в подбородок и отлетаю уже с пистолетом в руке... С трудом удерживаюсь на ногах.

– Энжи...

         Новый удар настигает... Она бьет ногой в солнечное сплетение – я сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух. Наконец, взвожу курок и направляю на нее ствол.

– Стоп!

         Взглядом она уже измерила расстояние до моей руки с оружием и разделила на свою скорость. Она успевает.

         Но теперь и я успеваю. Я дрался на ринге. Я побеждал крепких и тренированных мужчин. Это не проходит бесследно.

         Просто... бить ее – это разбивать собственные иллюзии о хрупкой девочке, скорбящей об отце. Я ставлю блок, ее удар приходится на мое плечо, боль мгновенно улетучивается, и я делаю выпад, от которого она отскакивает в сторону. Снова свистит рядом с ухом ее пятка. Я хватаю ее в воздухе, дергаю на себя, но другая – чудом – успевает зацепить мое лицо. Оружие вываливается, и единственное, что я успеваю, отпихнуть ствол  ногой куда-то под шкаф. Энжи снова бросается на меня с кулаками.

         Но атака уже не пугает меня. Все вдруг вошло в колею, и я уже почувствовал себя  победителем.

         Я обхватываю ее руками, сковывая ее движения и лишаю ее возможности сопротивляться. Заламываю руки за спину и связываю ремнем от своих брюк. Для ног приходится применить кухонное полотенце.

         Толкаю ее на стул и достаю из-под шкафа ее пистолет.

– Хочешь об этом поговорить? – спрашиваю вежливо.

– Я знала, что ты боксер...

– Но все-таки решилась затащить меня сюда и пришить?

– Я не думала тебя убивать.

– Конечно.

         Еще секунду она смотрит на меня своим злым влажным взглядом.

– Стреляй... чего ждешь?

         Чего я жду? Если я выстрелю, Зак передаст этот заказ другому исполнителю.

– Тогда... на даче... ты тоже не хотела меня убивать?

– Ты мне понравился. Я подумала: почему бы и нет? Нельзя же оставаться всю жизнь девушкой. Я не в ауле выросла, как вы все думаете! Чего ты ждешь?

– Кто решил убрать Иванну?

– Я не знаю.

– Кто отдал приказ Заку?

– Я не знаю.

– Не знаешь?

         Я гляжу на ее маленькие голые груди.

– Я тоже не хочу тебя убивать... Я считаю, что, несмотря на твое задание, несмотря на мою работу, при любых обстоятельствах, даже на войне, люди должны оставаться людьми... Должны прощать и должны быть милосердны...

         Она встряхивает волосами. Дотягивается подбородком до плеча и вытирает кровь. Я все-таки разбил ей лицо...

– Стреляй же, урод!

         Оружие смотрит прямо ей в глаза. И она смотрит прямо в дуло собственного пистолета.

– Я не хочу тебя убивать, – повторяю я. – Я хочу спасти жизнь Иванне, но не ценой твоей жизни или еще чьих-то жизней. Я уверен, что произошла ошибка, что она не совершила ничего такого, за что должна быть покарана настолько жестоко. Я должен узнать у твоего связного имя заказчика и отменить заказ.