Интернет… Как тут не вспомнить Макса? Для меня инет – свалка разного хлама, среди которого можно отыскать что-то ценное только чудом. На запрос «мания преследования» Сеть выдает в основном анекдоты. Но мне не до смеха. Мне нужна хорошая медицинская энциклопедия.

         Я уверен, что это ее диагноз, даже если она ни разу не обращалась к врачам. Все симптомы налицо. Постоянный страх, возбуждение, подозрительность. Аминазин ей не помешает, я думаю. В целом – типичная мания.

         Потом я присматриваюсь к Иванне, замечаю, как тревожно она оглядывается вокруг, с каким опасением смотрит на дорогу впереди, как косится в зеркало заднего вида, и с ужасом думаю о том, как она проводит выходные.

– А что ты делаешь в уик-энд? Обычно? – спрашиваю деланно равнодушно.

– Пытаюсь выспаться.

– Дома?

– Иногда встречаюсь с любовником.

– Неужели?

– Я не похожа на женщину, которая может иметь любовника?

– Ты не похожа на женщину, которую может иметь любовник…

         Она усмехается.

– Тем не менее…

– Я должен буду тебя сопровождать?

– Конечно.

– Это не так-то легко.

– Я ему верю.

         Кажется, она не ловит моего полувздоха. Если она любит секс, секс может ее успокоить. Ей не должно хватать секса по выходным. Но для окончательных выводов стоит познакомиться с ее бой-френдом поближе. Конечно, это не Сима. Я пошутил.

16. ЗАВТРАК

         Итак, моя жизнь с Нового года – Иванна. Мы ночуем вместе без интима и вместе пьем кофе без сахара. Фу, как неинтересно.

         В субботу она просыпается первой.

– Илья, открой окно, будь другом!

         Конечно, это не просьба – «настежь». Она лишь хочет впустить в комнату немного солнечного света, но опасается подойти к окну. Я вхожу в зал. Спит она на полу, на толстом воздушном матраце, но все равно с виду, как в казарме.

– Не холодно ночью?

– Нет, все гут. На моих – восемь пятнадцать. Может быть?

– Вполне.

         Она потягивается в постели, но не встает. Я раздвигаю шторы и сажусь на матрац у ее ног.

– Ладно, иди. Не смотри на меня: я не накрашена, – она закрывает глаза ладошкой. – Сейчас встану, поедем завтракать.

         Похоже, в выходные я буду привязан к ней постоянно.

– Ты прочитал про бомбы? 

         Про бомбы? За это время я прочитал две книжки о неврозах, одну о маниакально-депрессивном психозе, несколько работ Фрейда, фармацевтический справочник о транквилизаторах и нейролептических средствах, все сетевые анекдоты о мании преследования, но про бомбы я ничего не прочитал.

– Да, я возьму это на контроль, – заверяю я.

– Хорошо.

         Она убирает от глаз ладошку и смотрит на меня в утреннем, еще приглушенном, свете.

– Твоя девушка не ревнует тебя к работе?

– У меня нет девушки.

– Неужели?

– Меня мало интересует секс.

         Нехорошо так о себе, о живом. Но часто женщин это заводит: одних – из желания помочь, других – из желания достичь невозможного. Трудные цели обычно привлекают.

– Неужели? – спрашивает она несколько озадаченно. – Ты же молод. Или это результат ранней пресыщенности?

– Это результат отсутствия…

         Хотел загнуть умную фразу, но шаблон «отсутствие присутствия» меня вдруг сбил.

– Взаимности? – помогает Иванна.

         Мне ли жаловаться на невзаимность? Не из-за меня ли девушки травятся дюжинами? 

         Я киваю.

– Возможно. В этом мире не остается места для чувств. Ты любишь своего мужчину?

– Нет. Это и хорошо. Я не жду его, не ревную его к жене. Не планирую с ним будущее, не собираюсь рожать от него детей. Мне с ним просто удобно.

         Ничего аморального. Я ее понимаю. К тому же простые разговоры отвлекают ее, и она перестает думать о бомбах…

– Я вставать буду…

         Похоже, намекает, чтобы я вышел. Но я делаю вид, что фраза – не ко мне. Чувствую через одеяло ее ступни. Да, она не в моем вкусе, но присутствие полуголой женщины так близко не может оставлять равнодушным.

– Илья, ты выйдешь?

– Конечно, – спохватываюсь и вскакиваю с ее матраца.

         Холодно на нем, кстати. У меня такой же, но на моем мне теплее.

         Ее отражение в зеркале накидывает халат и движется в сторону ванной. Потом возникает снова и начинает краситься. Когда видишь звезду так близко, она не то что не слепит, а даже не светит. Она меркнет для тебя как звезда. Ничего не остается.

Может, я подхожу на недопустимую дистанцию. Я наблюдаю, как она наводит карандашом один глаз, потом второй, как удлиняет ресницы и красит губы. Становится старше, строже, серьезнее.

Город переполнен политической рекламой. Политики даже больше, чем сигарет и водки. Выборы уже совсем скоро. Партийные блоки с названиями, напоминающими застольные тосты, идут друг на друга: «За Союз!», «За Киев!», «За экологическое равновесие!», за здоровье, за нас, за любовь, за тех, кто в море.

Лица их лидеров, которые меньше всех верят в эти лозунги, – повсюду, на всех плакатах, крупным планом. Холодные, лживые глаза. Это давит.

– Ты за кого? – спрашиваю Иванну, которая тоже глядит на этот апофеоз лжи из окна машины. – За Юлю?

– Нет, я не феминистка. И ужасно не люблю фальши. Ее коса – это фальшь. И вся она такая.

– Да ну, настоящая у нее коса. Я по телевизору видел, как она ее разматывала.

– А я говорю – фальшивая, я лично знаю ее стилиста. У «Парадиза» тормози.

– По субботам ты завтракаешь в «Парадизе»?

– С этой субботы и ты тоже.

– Кто платит?

         В таких вопросах лучше не быть щепетильным.

– Никто, – отвечает она. – В конце месяца они выставляют мне счет.

– Веришь?

– Почему нет? Они знают, что со мной шутки плохи.

         Днем, в людном месте, в своей обычной роли – мы так уверены в себе. А ночью корчимся от страха и плохих предчувствий. Кто бы говорил о фальши?

         В «Парадизе» завтракают закоренелые аристократы. Иванна уверенно идет к своему столику, кивая некоторым знакомым.

– Вина здесь утром не наливают? – интересуюсь я с робкой надеждой.

– А ты уже не за рулем? И не на работе? Не теряй четких ориентиров, Илья.

         Мне неуютно с ней, неудобно. Может быть потому, что для этой женщины – я не мужчина. Защитник, но не мужчина. Это странно. Она тоже умолкает. Жует молча, не глядя на меня. Может, и я ее стесняю, но выхода, как бы там ни было, нет. Мы замкнуты в тесном пространстве, а вокруг нас – огромный космос.

         К нам приближается пожилая дама, Иванна подхватывается и целует ее в обе щеки.

– Тамара Васильевна!

         Тамара Васильевна, Тамара Васильевна… Наверное, жена какого-то важного старикашки.

– Иванночка!

         Ванночка. Обмен любезностями. Здоровье. Ревматизм. Новые методики. Павел Витальевич… Значит, жена вице-мэра. Я оставляю дам наедине и удаляюсь в сортир.

         В ресторане для аристократов бесконечно просторные евросортиры.

         И вдруг влетает Иванна.

– Илья!

         Какой-то мужик перекошено оглядывается. Я беру ее за плечи.

– Это мужской вообще-то.

         Чувствую, как ее колотит.

– Там кто-то смотрел на меня.

– Кто?

– Когда ты вышел, он стал наблюдать за мной…

– Это потому, что ты красива…

– Нет!

– Потому что ты очень красива!

– Нет. Я не могу вернуться. Тут есть другой выход?

         Через кухню мы выходим на другую улицу. Потом возвращаемся к машине.

– Что мне делать? – спрашивает она, сев рядом со мной в авто.

         И я вижу, что ее дрожь становится еще сильнее.

– У тебя были какие-то планы?

– Да. Ехать к другу.

– Поехали.

– Подожди. Не могу прийти в себя.

         Она сглатывает.

– Подожди… Подожди…

         Я жду.