Приведя себя в порядок данной разновидностью ауто­тренинга, я обратил свое внимание на Янину.

– Что слышно, девочка?

– Там… Голоса. Нас нашли.

А я—то думал, что случилось нечто неординарное.

– Когда нас найдут, милая моя, я первый скажу тебе об этом. Нет никаких поводов для волнения. Все хорошо. Все хорошо. А ну ложись на место!

Так всегда. Пока голос не повысишь, не послушается. Совершенно неожиданно Янина свернулась клубком и заплакала.

– Ты неправильно обращаешься со мной! Я же твоя избранница! Ты должен любить меня!

Интересная постановка вопроса. Это значит, что я – Ночной Охотник, из клана Ночных Охотников, должен те­перь всю сознательную жизнь любить эту подделку? Не го­дится.

– Расскажи—ка лучше, что за ерунда у вас тут творится? Чудовища непонятные? И вообще?

Ничего толкового Янина рассказать не могла. По при­чине низкой образованности и скудности информации. Единственное, что я смог понять, это то, что до недавнего времени планета представляла собой незаселенный гума­ноидами кусок вселенной. Потом, не представляю, каким образом могло это произойти, планета в считанные месяцы была заселена. Из женского населения одни «Янины». Муж­чины как приложение. Что касается Катуков, сведения о них почерпнуты из все тех же журналов. Мол, водятся в глубинах канализаций, и все тут. Без каких бы то подроб­ностей.

Я мог воспринимать полученную информацию под лю­бым углом. Пусть чудеса. Пусть волшебство. Мне все рав­но. Я Охотник и не должен верить во всю эту чертовщину. Но раз вокруг происходят подобные вещи, то я должен при­нимать их такими, какие они есть. Но воспринимать толь­ко на основании строгих научных выкладок.

– Так нас не найдут здесь?

– Нет. – Плохим же я оказался Ночным Охотником, если бы не позаботился о безопасности. Вход в наше не­большое убежище представлял спрессованный до твердо­сти бетона кусок земли и только весьма изощренные мечта­тели могли представить, что скрывается за ним. Так что я не слишком беспокоился, ловя глухие отзвуки, доносивши­еся сверху. – Но если твои сородичи не успокоятся, нам придется посидеть подольше. Кстати, что ты там говорила о трех днях, в течение которых нас, вернее, меня, должны убить?

Янина повторила историю о зависимости благосостоя­ния жителей планеты от моей жизни.

– Ты уверена, что они тоже исчезнут?

– Женщины же исчезли.

Железная логика. Против фактов не попрешь.

– Я есть хочу, – заявила девчонка и уставилась так, словно у меня в карманах находился мини—завод по произ­водству булочек с маком.

– Потерпишь.

– А я хочу.

Вот почему я придерживаюсь мнения, что в жизни нуж­но все делать самому. Ни к кому не обращаться за помощью. Никому не помогать. А следовательно, ни о ком не заботиться. Но в конце концов я сам взвалил на себя эту ношу. Придется потрудиться.

Еще подготавливая площадку под основное убежище, я унюхал в толще земли гнездо местных землеползающих. Правда, я представления не имел, можно ли их употреблять в пищу, но выбора не существовало.

Вздохнув над своей долюшкой, я отодвинул Янину и принялся копать Тропинку по направлению к гнезду. Дев­чонка пристально наблюдала за мной и неожиданно полез­ла помогать.

– Брысь отсюда!

Как известно, для Ночного Охотника нет ничего позор­нее, когда ему оказывает помощь кто—либо из его клана в устройстве Дороги. Лучше вообще отказаться от принад­лежности к стае.

Янина не обиделась и уселась в дальнем уголке пещер­ки, поджав ноги.

Добраться до гнезда не составило особого труда. Почва достаточно мягкая, чуть влажная под бетонным щитом космопорта.

– Вот. Еда. – Я выложил перед девчонкой добычу, за­вернутую в футболку. Четыре пригоршни великолепных, сочных, свежих и толстых оранжевых гусениц.

Не то чтобы я издевался, но был уверен на сто один процент, что девчонку стошнит не сходя с места. Даже ото­двинулся подальше. Оранжевые гусеницы не слишком ка­лорийная еда даже для жителей Тверди, а уж говорить о простых людях вообще смешно.

Но вопреки всем законам развития цивилизаций, воп­реки уверенности Охотника в неприспособленность чело­вечества, Янина аккуратно подцепила двумя пальчиками одну из извивающихся особей, внимательно осмотрела про­тивное насекомое и засунула его в рот.

Я не брезглив, но меня всего передернуло, когда раздал­ся хруст перемалываемого острыми зубками Янины хитона землеползающего.

А девчонка даже не поморщилась. Следующее насеко­мое исчезло в ее рту с поразительной быстротой, и вскоре она с завидным спокойствием и с видимым удовольствием уплетала гусениц за обе щеки. Я понял, что могу остаться без завтрака, и присоединился к девчонке.

В этом есть что—то теплое. Семейное. Сидеть в темной пещерке и мирно поглощать добычу. С веселым хрустом.

Светлый период суток пролетел незаметно.

Мы немного подремали. Поговорили о жизни. Выясни­ли несколько спорных вопросов относительно друг друга. Я надеялся, что смогу выкачать у девчонки хоть что—то, что приблизит меня к цели визита. Но ничего.

– Пора выходить. – Я прижался ухом к земле и вслу­шался в звуки местной Тверди. Далекие, редкие шаги. Ти­хое громыхание цепей на том конце космопорта. Глубоко в земле шум воды. Ничего особенного и опасного.

Расковыряв утрамбованную заглушку, я еще раз прове­рил окружающую местность и, только убедившись в пол­ной безопасности, полез по расшатанным скобам на По­верхность.

Ночной воздух приятно заполнил легкие. Люблю ночь. Когда нет суеты и спешки. Яркого света и беспутного ветра.

Из колодца показалась голова Янины.

– Шевелись, девочка. Нам еще многое необходимо сде­лать.

Я не верил в спокойствие Поверхности. Пусть нет не­посредственной опасности, но меня учили, что нельзя до­верять открытому пространству. Оно непостоянно.

Избегая редких освещенных участков, мы двинулись к одной из эстакад.

Пока что не видно никого из охраны. Именно это меня и смущает. Не настолько же глупы люди, чтобы не позабо­титься об элементарном.

Подобравшись вплотную к кораблю, я знаком приказал Янине остановиться.

– Что случилось? – прошептала девчонка мне в ухо. Какое горячее, приятное дыхание.

Я прижал палец к губам. Жест, известный во всех обла­стях Коалиции. Означает – заткнись, пока не схлопотала. Девчонка поняла все правильно.

Так что же меня беспокоит? Что же?

Я постарался сконцентрироваться.

Слабые волны постороннего волнения осторожно кос­нулись сознания. Так и есть. Мы не одни. Кто—то, укрыв­шийся за конструкциями эстакады, ждет нашего появле­ния. Не просто охраняет положенный участок, а ждет.

И вот еще… Запах потных рук. Еле различимый. Скорее всего это руки, сжимающие оружие. Значит, нам еще везет, что мы не обнаружены. Хотя это дело времени.

Я наклонился и, ни слова не говоря, стал снимать с ног девушки высокие ботинки со шнурками. Она попыталась воспротивиться, но мой взгляд остановил ее попытку мол­чаливого бунта. Бетон еще скрадывал шаги, но металл вы­даст наше присутствие моментально. Поманив Янину паль­цем, я показал направление движения. Следуй за мной, де­вочка, и я приведу тебя к звездам.

Первого лоботряса я заметил, едва поднявшись на ниж­ний ярус. Парень не слишком усердно выполнял возло­женные на него обязательства. Обхватив винтовку НЦ—248 (точность стрельбы никудышная, но дырки оставляет с кулак величиной), он мирно клевал носом и пускал из рта слюни.

Проверив, нет ли поблизости еще кого—нибудь, я обез­вредил его самым элементарным способом. Отобрал вин­товку и уложил спать в более горизонтальном положении. Парень с благодарностью почмокал губами и заснул креп­ким, по моим расчетам не менее двух часов времени, сном. Все бы так просто.

Всучив винтовку Янине и знаками показав, как ей не надо пользоваться, чтобы не повредить себе, я заскользил дальше. Девчонка, старательно повторяя все мои движения, плелась следом, сгибаясь под тяжестью оружия. (Вес НЦ—248 без дополнительного боекомплекта достигает двадцати ки­лограммов.)