Одного звука ее голоса было достаточно, чтобы вспомнить все. Не свадьбу или измену Марка, а мою настоящую жизнь. Двадцать с лишним лет моей жизни. Бывшая подруга собиралась пить чай с моей матерью субботним утром, разглядывая свадебные фотографии и меня на свадебных фотографиях, как будто за последние три недели ничего не произошло. Хотя для них, наверное, так оно и было.
— Энджел, а ты где? — спросила Луиза. Она не кричала, и в ее тоне не слышалось раздражения. — Твоя мама сказала, ты все еще в Америке.
— Я в Нью-Йорке. — Я села на нижнюю ступеньку лестницы. — Я здесь с тех пор, как…
— Боже, такое ощущение, что прошло очень много времени, — вздохнула Луиза. — Жаль, медовый месяц быстро закончился…
— Луиза, — медленно произнесла я, — ты не злишься на меня?
— Злюсь на тебя? — переспросила она с удивлением. — А ты на меня не злишься?
Я закусила губу и уставилась в землю, чувствуя, как глаза предательски наполняются влагой.
— Но я испортила твою свадьбу, — выдохнула я, пытаясь удержать слезы. — Мне так жаль.
— О, Энджел… — всхлипнула Луиза, я даже поте- лефону поняла, что она плачет. — Ты правда так думала все эти три недели? Я считала, это ты должна на меня злиться. Это я была не права. Мне следовало рассказать тебе о Марке и этой шлюхе Кэти сразу, как только узнала.
— Мама сказала, они теперь живут вместе, — прошептала я, подтягивая колени к подбородку. — Ты его видела?
— Видела, в теннисном клубе, — неохотно ответила Луиза. — Но он знает, что мы с Тимом о нем думаем, поэтому больше не рассчитывает на посиделки с нами после матча. О, Энджел, только не говори мне, что ты все это время была там одна и думала, будто мне на все наплевать!
— Я была не одна, — выдавила я, — а с подругой — девушкой, с которой я познакомилась. Но боюсь, скоро мне придется вернуться.
— Конечно, ты должна вернуться домой, — сказала Луиза. Ее голос казался таким знакомым, но в то же время чужим. Я уже привыкла к американскому акценту. — Можешь пожить с нами. Мы за тобой присмотрим.
— Мне предложили работу в одном новом журнале, — сообщила я, пытаясь нащупать хоть какую-то почву под ногами. — Я тут работала для их сайта, и теперь меня зовут в штат.
— Отлично. Это ведь здорово, правда? Почему бы тебе не собрать вещи и не вернуться назад? Вылетай сегодня же, и уже завтра я встречу тебя в аэропорту! Мне и думать страшно о том, что ты сидишь там одна и переживаешь. Пожалуйста, Энджел, я просто хочу знать, что ты в порядке. И я хочу тебя увидеть.
— Я была не одна, — повторила я, поглядывая из двери подъезда на суетливый Нью-Йорк. — И мне здесь нравится. Откровенно говоря, у меня все вроде как хорошо.
— По твоему голосу этого не скажешь, Энджел, — вздохнула Луиза. — Почему бы тебе не позвонить мне, когда забронируешь билет? Ты знаешь, что нам нужно — «Бен энд Джерри’з» и «Грязные танцы».
— Этот этап уже позади, Луиза. — Я покачала головой, вспомнив о том, почему вообще уехала. — Здесь тоже не все идеально, но возвращение домой не исправит все за один миг.
— Энджел, тебе нужны друзья, прислушайся к себе! — увещевала она. — То, что сделал Марк, просто ужасно, и мы никогда не простим его, но рано или поздно тебе придется вернуться домой. Нельзя вечно убегать от себя самой.
— Думаю, ты меня не понимаешь, — заявила я, встала и вышла на улицу на почти свежий воздух. — Я не убегаю. Может, так оно и было, когда я уехала, но сейчас передо мной здесь открываются настоящие возможности. И происходит много очень интересного.
— Так всегда кажется, когда ты в отпуске. — Луиза теперь говорила со мной так, словно я была пьяна. Или словно мне лет пять. Это разочаровывало. — Но посмотри правде в глаза, Энджел: пора начать жить реальной жизнью.
— Да, ты права, — кивнула я, зайдя за угол и подняв глаза на Крайслер-билдинг. У меня до сих пор замирало сердце, когда я видела эту красоту. — Но возвращение домой будет лишь возвращением к тому, что делало меня несчастной.
— Энджел… — Луиза уже проявляла признаки нетерпения. — Я понимаю, ты думаешь, будто тебе удалось пережить измену Марка.
— Не говори мне о том, что я думаю, — заявила я, повышая голос. — И да, Марк — полный козел! Если я когда-нибудь снова его увижу, то, вероятно, попытаюсь кастрировать. Но то, что он сотворил со мной, не так плохо, как то, что я сотворила сама… — Теперь почти повторяла слова Алекса, надо же! — Я долгие годы была несчастлива с ним. Он и не посмотрел бы на сторону, если бы у нас все было хорошо. Надо было бросить его, Луиза, но я боялась. Мы напрасно потратили годы жизни. Просто профукали их.
— Но… — попыталась перебить Луиза, однако я еще не закончила.
— А последние три недели я чувствую себя так, будто зажила настоящей жизнью. Я принимала правильные решения, совершала какие-то поступки. Если я вернусь сейчас, что произойдет?
— Ты вновь будешь с любящими людьми, которые беспокоятся о тебе, — сказала Луиза.
Ее голос уж точно не напоминал голос любящего человека, который беспокоился обо мне. Я сделала глубокий вдох, перед тем как ответить ей. Но прежде чем я успела это сделать, в трубке раздался сигнал, возвещавший о параллельном звонке.
— Мне пора, Луиза, — просто сказала я, прикрыв глаза рукой и посмотрев на окна нашей квартиры. Я увидела у окна Дженни, она смотрела на меня, прижимая к уху телефон. — Пока я точно не знаю, какие у меня планы, но ты не могла бы передать маме, что у меня все хорошо и я позвоню в понедельник?
— Энджел, ради Бога! — Луиза казалась рассерженной. — Ты живешь в мире иллюзий. Очнись и приезжай домой.
— Пока ничего не могу обещать, — сказала я, пожимая плечами. — Но к понедельнику определюсь. Я люблю тебя, Луиза, и рада, что у тебя все нормально.
Прежде чем она начала вновь уговаривать меня вернуться домой, я повесила трубку. Дженни уже перестала звонить, а когда я взглянула на окно, она уже исчезла. Пока я не готова была вернуться туда, как и не готова была собраться с духом и вернуться в Лондон. Мне нужно было время и место, чтобы подумать.
Целый час я бродила по городу. Вдоль, поперек, вверх и вниз по улицам. Я и не заметила, как вышла к Эмпайр-стейт-билдинг, пока не уткнулась прямо в конец очереди к небоскребу.
— Смотри, куда прешь, черт возьми! — выпалил жутко тучный британец, когда я попятилась со сбивчивыми извинениями. — Паршивые американцы, — кивнул он, глядя на своего друга. — Такие хамы!
Остановившись на крошечной площадке перед аптекой на углу улицы, я подняла глаза на здание, но мне в голову не пришло ничего путного. Лишь образы из бесчисленных передач и фильмов вперемешку с воспоминаниями о последнем визите сюда вместе с Алексом. Толпа душила меня, и, очнувшись от духоты, я развернулась и направилась в центр. Прочь отсюда! Минуя первые пятнадцать домов, я думала, что направляюсь в парк, но когда пересекла Пятую авеню и перешла на Шестую, то вспомнила о еще одном убежище. Причем о таком, где я могла бы отвлечься, а не крутиться как белка в колесе вопросов, которые все больше и больше действовали мне на нервы.
Хотя тут царила тишина (в конце концов, это ведь был музей), народу оказалось намного больше, чем в прошлый раз. Я заплатила двадцать долларов за билет, запрыгнула на эскалатор и сразу поднялась на пятый этаж. Я удивилась, как много здесь бегало детей. Какие спокойные родители, подумала я, втайне желая, чтобы эти спокойные родители собрали всех своих отпрысков и отвели в магазин «ФАО Шварц» через дорогу. И хотя вокруг слонялись десятки людей, ни один из них не сказал ни слова, когда я сползла вниз по стене напротив «Мира Кристины» и уставилась на полотно. Я не плакала. Просто смотрела, растворяясь в каждой травинке. Я не замечала любопытных взглядов и перешептываний, хотя и скорчила гримасу, когда один придурок в куртке с капюшоном, обращаясь к своей подружке, предположил, будто я театральная актриса. На мне что, костюм медведя? Я просто закрылась от них, от всех этих слов. И от людей, которые там были и которых словно не было. Я закрылась от всех советов, независимо от того, просила я их или нет. Ни в одном из них я не нашла, чего хотела, хотя все советчики были правы. Дженни была права — я действительно вела себя как идиотка, Луиза была права — я сбежала, и Тайлер был прав — я в самом деле не знала, чего хочу. Настало время в этом разобраться.
