— Ну и правильно, иначе не было бы смысла следить за тобой, — улыбнулась я и поцеловала его, надеясь, что сегодня нас ждет еще много поцелуев. — У тебя все в порядке?

— Да, немного устал, но в целом хорошо.

Он взял меня за руку, и мы пошли по улице, мимо симпатичных маленьких бутиков, темных универмагов с винтажной одеждой и крошечного музыкального магазина, за которым оказался другой крошечный музыкальный магазинка за ним — третий крошечный музыкальный магазин.

— Хочешь перекусить?

— Было бы неплохо, — сказала я.

Впервые за последние пару дней я чувствовала себя легко и свободно. Шла по залитой солнцем улице рука об руку с красивым парнем, меня переполняло ощущение счастья. Ура!

Мы заглянули в кафе на чашку кофе с рогаликами, где Алекс прочитал мне краткую историческую лекцию о местных достопримечательностях.

В Уильямсберге нашли пристанище сотни художников и музыкантов, как он объяснил, и прочие креативные личности, которые были вынуждены покинуть Манхэттен из-за сумасшедших цен на аренду. Он почти десять лет прожил здесь, и ему тут нравилось. Алекс любил ходить по барам, где он знал всех и каждого, ему нравилось ощущение того, что у него есть свой район, и еще ему нравилось, что менее чем за пятнадцать минут он мог затеряться в городе, в толпе. К сожалению, его раздражало, что цены на недвижимость вдруг стали расти бешеными темпами, музыкантов и художников вытеснили богатые неформалы, которые только и делали, что скупали жилье и усложняли жизнь другим обитателям Уильямсберга. Но больше всего его раздражало то, что многие его друзья начали уезжать отсюда — либо еще дальше в Бруклин, либо обратно на Манхэттен.

Когда солнце опустилось за линию горизонта на Манхэттене, мы остановились в небольшом темном баре на Бедфорд-авеню. Стены были уставлены разнокалиберными пивными кружками, тусклый свет исходил только от телевизора, по которому транслировалась спортивная передача, и кто-то где-то жарил картошку. Заведение ужасно походило на настоящий английский паб.

— Пиво будешь? — спросил Алекс, когда я опустилась на стул.

Бродить по городу, пребывая в эйфории, оказалось довольно утомительно. Сидеть на стуле, уставившись на зад Алекса, стоящего у бара в сексуальных джинсах с заниженной талией, было намного легче. Он вернулся с двумя пинтами пива, реальными пинтами [34], а я притворилась, что все это время вовсе не разглядывала его без всякого стыда.

— Ну как, тебе здесь нравится?

— Нравится, — ответила я, потягивая холодный лагер. — Я бы никогда не догадалась зайти сюда. Это место так отличается от городских баров.

— В Манхэттене тоже можно найти подобные, — задумчиво произнес Алекс. — Просто их сложнее обнаружить, и там все дороже.

— Что ж, я рада, что попала сюда, — сказала я, пожимая его руку. — И рада, что ты это предложил.

— Я тоже, — улыбнулся он, сжав мою руку в ответ и на мгновение задержав на мне взгляд. — Сколько ты еще пробудешь здесь, Энджел?

— Сегодня мне довольно долго удавалось об этом не думать, — призналась я и улыбнулась, что у меня не очень убедительно получилось.

— Прости. — Он уставился в кружку. — Что я могу сказать? Наверное, просто люблю все планировать…

— Не очень рок-н-ролльно, правда? — спросила я, заправляя волосы за уши и страстно желая пробежать пальцами по его шевелюре. — А как же девиз «Живи одним днем»?

— Жить одним днем не так весело, если та, что делает этот день прекрасным, может сбежать на другой континент через пару недель, — улыбнулся он, снова взял меня за руку и пожал плечами. — Мне в самом деле нравится быть с тобой.

— Да?

Я посмотрела на него, не зная, что еще сказать.

— Зря я это сказал? — Он не то улыбнулся, не то нахмурился. — Прости. Иногда забываю, что реальный мир не готов к моим чрезмерно бурным чувствам. Черт, даже мне это показалось претенциозным. Прости.

— Бурные чувства — это замечательно. — Я закусила губу. — Просто все так странно. Бывают моменты, когда мне кажется, будто здесь моя настоящая жизнь, но потом — бах! — я возвращаюсь с небес на землю и вспоминаю, что это все лишь прекрасный отпуск.

— Не обязательно, — возразил Алекс. — Что мешает тебе получить визу и устроиться на работу? Всегда есть варианты. Но ты должна сама решить, действительно ли хочешь жить здесь.

— Очевидно, моя проблема в том, что я не знаю, чего хочу, — вздохнула я. — Сама мысль о возвращении туда…

Мысль о доме тут же привела к мыслям о Марке, и у меня подвело живот.

— Так не возвращайся, — пожал плечами Алекс. — Серьезно, тебе стоит по крайней мере рассмотреть такую возможность. Если бы могла делать все, что вздумается, не беспокоясь ни о чем, что бы ты сделала?

— Однажды я задала такой вопрос одному человеку, — улыбнулась я, покачав головой. — И он ответил, что целый год ездил бы за командой «Янкиз».

— Значит, у этого человека нет воображения. — Алекс сжал мою руку. — И потому ты сейчас здесь со мной. Так что бы ты сделала?

— Прямо сейчас? Если бы могла делать что угодно? — спросила я. Он кивнул. — Если бы могла делать что угодно, то наколдовала бы себе разрешение на работу, начала зарабатывать нормальные деньги в «Лук» и оставалась бы здесь, сколько захочу. Ходила бы в супермаркет, оплачивала счета, стирала, просто жила обычной жизнью…

— Тогда так и поступи! Ты молода, у тебя есть работа. Подай заявление на визу и оставайся.

— Все рассуждают так, будто это очень легко, — сказала я, устремляя взгляд в потолок. — Но ведь это не вполне соответствует действительности.

— Знаешь, что действительно легко? — спросил Алекс, коснувшись пальцами моей щеки и заставив вновь встретиться с ним взглядом. — Просто пойти ко мне домой. И не думать ни о чем таком хотя бы сейчас.

Я поставила кружку на стол, не осушив ее даже наполовину, и встала.

— Меня уже тошнит от мыслей.

И я протянула ему руку.

Тем вечером, ночью и ранним утром мы так же неистово любили друг друга, как в первый раз. К утру четверга я была измотана эмоционально и физически, но не представляла, как найти в себе силы уйти от Алекса. Найти выход из спальни оказалось сложно. После нескольких попыток мы наконец разместились на диване в футболках и белье, чтобы послушать новые демо-записи. Они звучали очень просто: лишь голос Алекса под гитарный аккомпанемент. Это достаточно заметно отличалось от тех песен его группы, к которым я привыкла.

— Так вот с чего начинаются все ваши хиты? — спросила я, положив голову ему на колени.

— Да, — кивнул он, нежно пальцем отстукивая ритм по моей ключице. — Все начинается именно так. Иногда мелодия обрастает другими темами, иногда ее просто выбрасывают. Но об этих записях пока рано что-то говорить.

— Думаю, эти получились хорошо, — сказала я, кивая в такт. — Они такие нежные.

— Рад, что тебе нравится, — заметил он. — Они ведь немного о тебе.

— Правда? — Я вытянула шею и посмотрела на него. — Обо мне?

— Ага, — подтвердил он, мягко подтолкнув меня к себе и заключив в объятия. Я плечом чувствовала, как бьется его сердце. — О тебе, обо мне, об этом. Встреча с тобой действительно помогла мне прояснить мысли. Думаю, я снова понял наконец, чего хочу.

— Странно. — Я ощутила, как наши сердца забились в едином ритме. — Ты повлиял на мою жизнь прямо противоположным образом. Я теперь понятия не имею, чего хочу.

— Наверное, ты лукавишь, — возразил Алекс. — Ты просто пока не готова посмотреть правде в глаза. И это нормально. А я готов. Вот и все.

— Значит, ты передумал уходить из группы? — спросила я, положив голову ему на грудь.

— Во всяком случае, я готов сделать еще одну попытку, — признался он. — Ведь проблема была во мне, а не в группе. Я вел себя не очень честно.

— Но тебе правда лучше?

— Правда, правда, — кивнул Алекс, поглаживая меня по волосам. — А как насчет тебя? Ты разобралась с тем, что тебя беспокоило?