29 июля японская рота с криками «банзай» атаковала высоту Безымянную, которую охранял наряд из 11 наших пограничников. Они героически держались, а потом прорвались из окружения. Погибли пятеро. Вечером штыковой атакой пограничники отбили высоту.
31 июля на сопки Заозерная и Безымянная пошел уже целый японский полк. Высоты были нами потеряны.
Через неделю был нанесен страшный контрудар – с массированным применением бомбардировочной авиации и последовавшей потом лобовой атакой.
Японцы отступили.
Ни перед какими жертвами
Тогда, в 1937–1938 годах, было много пафоса и трескучих фраз[50]:
«Наглая вражеская провокация вызвала гнев и возмущение советских людей»… «Смелой штыковой атакой и гранатами наши доблестные воины выбили захватчиков с советской земли»… «На путях затаились японские бронепоезда»… «Красное знамя на вершине водрузил секретарь партийного бюро полка»… «Именами героев были названы улицы, школы, корабли»…
Все это теперь вызывает грустную улыбку и чувство горечи. Оттого, как дорого стоила нам эта локальная победа, как много сил она отняла и, увы, как мало уроков из нее было вынесено – судя по дальнейшим событиям.
Но… разве задача не была выполнена? Я имею в виду даже не две-три ничтожные сопки между рекой и озером. А демонстрацию всему миру и, главное, нам самим полной, тотальной, стопроцентной решимости в отстаивании своих интересов, своей земли. Ни пяди – это тогда звучало буквально.
Хотя бы на клочке советской земли… Ни перед какими жертвами…
Так и надо смотреть на Хасан сегодня.
А кто-то говорит – отдать Курильские острова…
Глава 3
Китай. 1937—1940
«В далекий край товарищ улетает»
«Нарком прямо сказал мне, что правительство не верит в надежность пакта о ненападении с Германией, что Гитлер, по всем данным, готовится к Восточному походу. В правительстве и в Наркомате обороны отдают себе отчет, что Германия выступит против нас не в одиночку. Тогда уже, осенью 1940 г., Семен Константинович (Тимошенко. – В. М.) почти целиком обрисовал состав гитлеровского военного блока: Германия, Италия, Румыния, Финляндия.
– Можно предполагать, – заявил мне нарком, – что японские милитаристы приложат все силы, чтобы либо добиться в 1941 г. победы над Чан Кайши и Гоминьданом… Им нужно освободить руки к тому часу, когда Гитлер двинет войска против нас, т. е. быть во всеоружии к большой войне для решения своих проблем на востоке. Наша задача – помочь Китаю отразить японскую агрессию…»[51] (Из воспоминаний маршала В. И. Чуйкова о том, как нарком обороны С. К. Тимошенко вызвал его для назначения главным военным советником китайского лидера Чан Кайши.)
Для армейской верхушки в те годы наша роль в Китае не была секретом. Да и вообще для военных, особенно – летчиков.
«Мы со Степаном подали по команде рапорты с просьбой разрешить нам поехать добровольцами воевать в Китай», – вспоминал летчик-испытатель Константин Коккинаки. Степан, о котором пишет Коккинаки, – это другой наш летчик-ас, Степан Супрун.
Для остальных граждан СССР давался прозрачный намек в фильме «Истребители» (лидер проката 1940 года). Замечательную песню «Любимый город» из этого фильма пела вся страна. В ней прямо сказано (спето Марком Бернесом):
В далекий край товарищ улетает…
Любимый город в синей дымке тает…
В синей дымке тает – в синий дым Китая! Ну и дальше – «Пройдет товарищ сквозь бои и войны…» В Китае тоже шла война – с японцами.
Месть за Цусиму и Порт-Артур
Вялотекущий конфликт Японии и Китая шел давно. «Фэнтянская конница генерала Цзюншэня вместе с японской кавалерией в результате обходного маневра разгромила штаб 4-й Национальной армии генерала Сунлина на станции Байципу».
Вы что-нибудь понимаете? Мне тоже это мало что говорит.
Не пугайтесь, разбираться в восточных хитросплетениях японо-китайских отношений я вас не призываю. Это сложно, и нам – не нужно. Но один момент надо отметить. Начало полномасштабной японо-китайской войны до боли напоминает происшествие, с которого годом позже начались хасанские события. Летом 1937-го во время ночных учений у Пекина пропал 1 (один) японский солдат. У нас, как вы помните, на сопке Заозерной был застрелен 1 (один) японский жандарм. Японцы атаковали и быстро взяли Пекин, Шанхай и Нанкин. Китайцы были ошеломлены. В этой связи мне почему-то кажется, что, принимая решение по Хасану, Сталин держал в голове этот китайский сценарий.
И еще, думаю, ему хотелось поквитаться с самураями за поражение в войне 1904–1905 годов[52]. Конечно, как революционер он должен был радоваться поражению царя. Но как державник и кавказец наверняка поставил для себя «галочку» на будущее: при случае – отомстить.
Блюдо подавалось холодным. Вот отрывки из хроники нашего участия в японо-китайской войне – в основном за 1938 год.
Вы что-нибудь слышали про то, что наши потопили японский авианосец на великой китайской реке? Уверен, что нет. Про советских летчиков-добровольцев в Испании, может, еще кто-то вспомнит. Китай же – терра инкогнита, синяя дымка.
Кто вы, летчик Китаев?
Может, когда-нибудь появится фильм про наших героев, воевавших на самолетах с китайскими опознавательными знаками – голубая «зебра» на хвосте и 12-конечные звезды на крыльях. Для сценария ничего придумывать не надо – в нашей истории, как всегда, масса готовых по-киношному драматичных эпизодов. Вот лишь один.
Китайцы называли группу советских бомбардировщиков ДБ-3 «воздушными тиграми». В начале осени 1939 года китайские партизаны донесли, что на японской авиабазе в Ханькоу находится 300 боевых самолетов, много горючего и авиабомб. Кулишенко поднял в воздух свои бомбардировщики. Они подошли к авиабазе незаметно, со стороны солнца, на высоте 7000 метров. Сильный бомбовый удар был нанесен внезапно. Японские зенитки не успели сделать ни одного выстрела. А уцелевшие истребители не могли подняться в воздух, так как весь аэродром был перепахан бомбами.
Когда Кулишенко погиб, о нем были сложены песни на китайском. По мотивам его приключений издавались популярные книжки-картинки – китайские комиксы. Через 10 лет на могиле советского летчика-добровольца на берегу Янцзы китайские добровольцы давали клятву беспощадно громить американских агрессоров в Корее.
В числе наших летчиков, воевавших в Поднебесной, был один, носивший говорящую фамилию – Китаев. Там он, в Китае, и погиб. Больше никаких сведений о нем мне найти не удалось. Зря погиб, скажет злобный критик советского режима.
Поддержка со стороны СССР никогда не была только моральной
Зря, наверное. Если позабыть, что в самые тяжелые для нас дни, в декабре 1941 года, самая населенная страна в мире вступила в войну на Востоке – на нашей стороне.
Глава 4
Халхин-Гол. 1939
И летели наземь самураи под напором стали и огня
Четырежды Герой Советского Союза Г. К. Жуков еще и Герой Монгольской Республики. Там, в Монголии, на Халхин-Голе, взошла его звезда.