Предельный реалист был этот сэр Уинстон.

Давайте представим себе на мгновение, что Сталин отказался «делить мир с Гитлером». Не будем даже о реакции Запада, который мгновенно начал бы выяснять через все агентурные каналы, в своем ли уме глава Советского государства, не падал ли он с высокой кремлевской башни и не кушал ли салат из подмосковных поганок.

Представим себе: Прибалтику заняли не мы, а нацисты. От Восточной Пруссии до Ленинграда – около тысячи километров. Нацисты появились под Ленинградом 6 сентября, через 77 дней после начала вторжения.

Но от границ Эстонии до Ленинграда – лишь 120 километров. За первые 18 дней наступления 4-я танковая группа вермахта с боями прошла более 600 километров (с темпом 3035 км в сутки). Если бы враг ударил с этой позиции, тогда он мог бы оказаться под Ленинградом не в сентябре, а в конце июня, причем враг свежий, с полными бензобаками танков и еще не расстрелянным боезапасом.

Бравые дивизии вермахта, которые наваливаются на Ленинград на 10-й, если не 5-й день войны, – вот цена, которую мы заплатили бы за игры в «независимость Прибалтики». Нет-нет! Представьте себе это поярче, поподробнее: танки с крестами на броне катят по Невскому проспекту… Веселые ребята в форме с орлом и в характерных касках танцуют на набережной Невы, повесив на шеи готовые к употреблению «маузер-гевер»…

Много «веселого» можно представить. Хочется верить, что и в этом случае город удалось бы отстоять. Но я лично – не верю. Равно как не верю, что тогда бы нам удалось остановить немцев у Москвы. Может, у Куйбышева, а может – и у Урала.

Конечно, мы бы все равно победили.

Победили не потому, что мудрый Сталин вел нас в бой, а потому – что очень быстро эта, как зовут ее сегодня некоторые горе-историки, «нацистско-советская война» превратилась в Великую Отечественную.

Гитлер полагал, что он будет воевать со сталинским режимом? Глупец! Наивный глупец, повторивший ошибку куда более талантливого человека – Наполеона. Воевать ему пришлось не с режимом, а с НАРОДОМ. Народом, который защищал не государство, а Родину, Отечество. А когда наш народ защищает свое Отечество, победить его можно, только уничтожив в принципе. Поголовно. В этом, наверное, самая большая наша тайная сила. Такая Россия странная страна. Ей можно нанести ряд поражений, можно даже выиграть у нее военную кампанию – и даже целую войну. Но только до той поры, пока эту войну ведет государство. Пока она, как сказал бы Ленин, «не перерастает»… только не из империалистической в гражданскую, а из обычной войны – в Отечественную.

Вот такую войну у России выиграть нельзя. Никакой ценой.

В Рижском порту приветствуют советские военные корабли

Так что Победа все равно была бы, даже если бы мы не заняли тогда Прибалтику, не отодвинули границу по итогам финской войны от Ленинграда.

Только цена той победы была бы еще страшнее.

Цена, которую заплатил бы наш народ за придурочную политику своего правительства: мол, мы такие либералы, руководствуемся общечеловеческими ценностями – и Прибалтику не возьмем.

Если бы в 1939-м не пришли русские – пришли бы немцы. О страшной цене немецкой оккупации Прибалтики 1941–1944 гг. я сказал. Что ж, еще на два года больше были бы они под немцами.

Боюсь, если бы война затянулась, дальнейшее существование прибалтийских народов оказалось бы под вопросом. Присоединив страны Прибалтики, СССР дал всем населяющим его народам дополнительный шанс на дальнейшее историческое бытие. В одинаковой степени и русским, и эстонцам, и латышам, и литовцам.

Молдавия в этой истории с изменением границ – страница особая. Во-первых, там не было впоследствии никаких «национальных» частей СС. Молдаване, считай, все, как один, воевали в Советской армии.

На юбилейное 9 Мая 2010 года президент Молдавии Гимпу решил было устроить «национальное примирение» – собрать вместе всех, кто воевал в 1941–1945 гг. по разные стороны фронта. И тут выяснилось, что из воевавших на стороне Румынии молдаван осталось ветеранов всего десяток-другой. А ветеранов Красной армии – тысячи. Если в Прибалтике латыши с эстонцами были разделены линией фронта примерно пополам, то здесь никакого разделения не было. Молдаван призвали в Красную армию, и они хорошо воевали – за новую Родину. Приехавшие в резиденцию президента Молдавии ветераны с удивлением вертели в руках странный Железный крест, который им в честь «65-летия» вручал Гимпу. Уж больно похож на немецкий.

К тому же если Эстония и Латвия с натяжкой, но могут присочинить себе какую-то историческую государственность, то у молдаван это совсем не получается. Ну не было такой страны никогда в принципе – Молдавии. Она всегда куда-то входила.

Как-то на телемосту «Москва – Кишинев» я вверг аудиторию на той стороне в шок, показав большой такой, солидный, формата А2, «Картографический альбом командира РККА» выпуска 1938 года. Всё как полагается: портреты Сталина и Ворошилова на первой странице… Я развернул политическую карту Восточной Европы и попросил молдавских коллег показать, где же тут исконна-многая-века «молдавское Приднестровье». Ах вот оно – часть Украинской ССР!

Да и сама Молдавия – это только кусок российской Бессарабии, которую в бардаке Гражданской войны втихую заняли румыны. Без всяких договоров. Такой самозахват – как отодвинуть забор на даче в сторону бывшего колхозного поля. Все, что сделал Сталин в 1939-м – под шумок шедшей общеевропейской перекройки границ, – ровно этот кусок потребовал себе назад. А потом – прирезал от кремлевских щедрот новой Молдавской ССР еще и часть Украины – то самое Приднестровье.

Для солидности, что ли.

Очень простой: о единой исторической судьбе народов бывшей Российской империи. Только какой же это миф? Это реальность.

В советское время в эстонском городе Тарту (немецком Дерпте, русском Юрьеве) стоял памятник. Изображал он крепостную стену, на стене стояли двое: один невысокий, круглоголовый, почему-то с арбалетом в руке. Другой, в кольчуге русского витязя, показывал первому – куда стрелять. Так сказать, братья по оружию.

В 1991 году националисты встрепенулись: фигуры-то развернуты лицами на ЗАПАД! В кого же это собрался стрелять эстонец из арбалета?! И развернули фигуры на 180 градусов, лицами на восток. Возникла просто комедийная ситуация: русский витязь указывает эстонцу направление огня – Россия.

Может, пора развернуть фигуры в прежнем направлении?

Лицами туда, куда они и были поставлены?

Май 2010 года. 65 лет Победы. МГИМО, четвертый курс. Спрашиваю студентов: каковы потери Советского Союза во Второй мировой войне?

Сколько получаю правильных ответов? Ни одного. Кто-то сказал – семь миллионов, кто-то – тридцать, кто-то – двадцать. Кто что где-то слышал…

Опять же – май 2010 года. Журналистка отдела политики известного издания берет у меня интервью. В намечающейся дискуссии о вкладе в Победу союзников задаю ей тот же вопрос. Пауза… Пытается вспомнить… Сам уточняю: 27 миллионов. Следующий вопрос: вторая страна на нашей стороне по потерям – Великобритания. Воевала с Германией на два года дольше, чем СССР, – с сентября 1939 года. Спрашиваю: а какие потери, как вы думаете, были у англичан? Чтобы сравнивать вклад в общую победу, наверное, важно знать, кто сколько потерял на этой войне? И эта взрослая женщина с высшим гуманитарным образованием отвечает: