Он заметил медсестру Джеймс. Она брела с улыбкой на лице, как будто бы не могла себя контролировать. Она была ведьмой, и его не обманешь. Если она не знала о природе его работы, то скоро узнает. Она замедлила ход, чтобы поговорить с идиотом, который считался служащим стоянки. Без сомнения, они договаривались о каком-то сомнительном рандеву, о случайной сексуальной встрече напротив стены крематория.
Она продолжала идти. Спустилась вниз к машине. Несомненно, чтобы закурить свою вонючую сигарету. Раскачивала запястьем и махала рукой. Беззаботная и пустоголовая. Эгоистка. Дешевка. На стоянке спокойно. Мистера Джеффриса не видно. Дежурный стоянки исчез за углом, и он распахнул багажник и вышел из машины. Привлек внимание медсестры Джеймс, и она улыбнулась и подошла. Такая беспечная. Доверчивая. Глупая сука. Она посмотрела туда, куда он ей показал. Он повернул ее голову так, чтобы прикрыть ей лицо платком. Какое совпадение. Тот самый платок, который она вернула в тот же день. Выстиран и отглажен. Без сомнения, хотела этим впечатлить. Он держал ее крепко, пока она сопротивлялась хлороформу, а затем погрузилась в беспамятство.
Очень нежно и с предельной предусмотрительностью мистер Джеффрис опустил медсестру Джеймс в багажник своей машины. Он укрыл ее одеялом и положил ее голову под удобным углом. Он не хотел, чтобы она очнулась с затекшей шеей. Осмотрелся, но все было чисто. Самообладание вернулось. Он захлопнул багажник и сел обратно в машину. Завел мотор «БМВ» и двинулся через стоянку, по пути дружелюбно помахав служащему. Тот махнул в ответ. Хорошее соприкосновение. Между двумя людьми, трудящимися на общее благо. Один – профессионал. Другой – преданный помощник. Делает низкую, но важную работу. Руководит ходом машин. Мистер Джеффрис ценил его усилия. У каждого была роль, которую надо играть.
Но нужно было делать выбор. Было три варианта. Он может взять медсестру Джеймс к себе в отель. Камеры наблюдения, персонал и постоянный поток – такой шаг опрометчив, конечно. Он думал не о себе, а о медсестре. Она была славная девочка. Со сладкими мечтами. Но нужно было не запятнать ее репутации. Персонал отеля подумает не то. Или он может пригласить ее к себе в квартиру. На ужин. Выглядит так, что он зашел слишком далеко. Слишком лично. Или отвезти ее в галерею. Это ему нравилось. Никто до этого не видел его выставки, и это казалось поэтическим решением такой щепетильной проблемы. Она когда-нибудь ходила в галереи? Он в этом сомневался. Что ж, будет ей образование. Его ход мыслей был ясным, он вел машину осторожно. Подчиняясь ограничениям скорости. Будучи профессионалом.
Мистер Джеффрис побрился. Принял душ. Скользнул в чистую одежду. Налил себе выпить. Залюбовался графинами в баре. Так много форм. Размеров. Кристальное сияние. Он глотнул коньяк. Прошел и уселся в кресло напротив медсестры Джеймс, которая отдыхала на диване. Она дремала. Мечтала. Не было смысла соблюдать формальности. Он будет звать ее с этого момента ее крестным именем. Руби. [41]
Драгоценный камень. Который потом долго будут искать. Он засмеялся. Поболтал коньяк во рту и насладился его теплотой. Джонатан чувствовал себя в безопасности. На этом чердаке – в полной безопасности. Его частная галерея придала бывшей фабрике красоту и свежесть, и теперь это обеспечит приток новых профессионалов и инвесторов. Чердак был лучшим местом постройки, и в плане размера, и в плане вида на реку. Паркет сверкал под слоем полировки. Невероятный запах. Трудно представить, какой была фабрика до того, как приехали застройщики. Годами стояла заброшенная. Была прибежищем для наркотически зависимых ублюдков и проституток. До того, как начался этот омерзительный промышленный ад. Бедлам.
В ходе застройки он угождал всем своим мелким прихотям и собственной персоной нанял дизайнера по интерьеру, когда дело подходило к концу. Чтобы добавить помещению некой индивидуальности. Его единственным требованием было установить подставки для экспонатов и красиво их расположить. Он заполнил их своими трофеями. Они нежно подсвечивались. Художественный оттенок значил то, что галерея остается живой. Всегда расширяющейся. Медленно, но верно. Конечно, чердаку не хватало эксклюзивности его квартиры, но в качестве галереи он был превосходен. Руби действительно была привилегированной персоной. Первым человеком, приглашенным на эту выставку. С тех пор, как купили это здание. Постройка сама по себе была безопасна. Он приходил и уходил, когда ему хотелось. Редко видел соседей. Идеальный порядок.
Руби начала шевелиться. Когда приехали сюда, он дал ей еще успокоительных, но скоро она начнет приходить в сознание. Очень медленно. Дезориентированная, но податливая. Имеющая достаточно информации, чтобы понять, что происходит, но не способная устроить сцену. Он не хотел причинять ей физическую боль. Джонатан трудился, пока она спала. Мягкосердечная сиделка, которая не выдерживает, когда престарелый незнакомец отправляется в мир иной, она явно нуждается в жесткой руке. Она была слаба, и телом, и духом. Без сомнения, видела в основе людей добро. Три обезьяны в одной. Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Она не говорила о зле. И это можно было принять. Но она и не видела, и не слышала зла. И это было неприемлемо. С этим упущением надо было бороться. Это было то время, когда она росла. Она была ребенком в женском теле. Дурочкой.
После тщательного раздумья Джеффрис вычислил четыре случая, с которыми, он знал, Руби была знакома, имела с ними дело лично. На ручку кресла он положил кольцо. Медальон. Игральные кости. И часы. Он был готов. Благополучно спрятавшись на чердаке, он теперь мог работать без напряжения. В больнице все надо было делать в спешке, а домашние визиты были рискованным предприятием. Предохраняться от терапевтов. Руби была экстраординарным случаем. Вопросом самосохранения. Но сослужит хорошую службу им обоим. Она получит информацию об этих четырех случаях и поймет природу его работы. Увидит всю картинку. Нужду в перераспределении ресурсов. Чтобы обеспечить законность. Справедливость. Богу нужна помощь. Из-за слабости людей. Таких дураков, как Руби. Сентиментальных. Эмоциональных калек. Он даст ей почувствовать вечное проклятие каждого из этих четверых кровопийц. Чтобы она смогла оценить его работу.
Конечно, это будет просто прелюдия к ее собственному наказанию. Как могла эта непритязательная медсестра отважиться поставить такого человека под угрозу? Она прогнила до сердцевины. Его волшебное зелье здесь было неуместным, детской забавой. В этот особенный момент он будет использовать боевой нож, привязанный к ноге, чтобы довести дело до логического завершения. Это было, конечно, чисто профессиональным решением. Ее тело найдут в Темзе. Бессмысленное нападение. Он не мог вколоть молодой, здоровой женщине морфин и не вызвать этим подозрений. Случайное нападение было идеальным вариантом. Очевидная сексуальная подоплека нападения собьет с толку легавых.
Ее уход в вечность действительно включит в себя сексуальное оскорбление. Этот ад он творил во многих случаях. Повторение неизбежно, но тем не менее действенно. Сексуальной агрессии боится каждая женщина. Десерт для замарашки Лолиты, которая оказалась в такой чисто по-женски обусловленной опасности. Сладкая снаружи, мертвая внутри. Хитрая. Сбившаяся с пути. Он загрузил кассету в видео. Начинается реальный мир. Дальнейшая документальная очевидность того, как Человек творит зло Человеку. Или, как в этом случае, Женщине. Просто вопрос ожидания. Он соблазнился было налить себе еще выпить, но решил оставаться с трезвой головой. Двоих разрезов на горле будет достаточно. Миска была наготове. За ней последует издевательское сексуальное нападение. И больше ничего. Всегда профессионал. Физическая сфера значения не имеет. Джонатана Джеффриса интересует только духовное.
Когда ему показалось, что Руби готова начать, он взял четыре своих талисмана и уселся напротив нее. Ее глаза были затуманены. Видения расплывались. Она моргала и кашляла. Неженка. Он скользнул правой рукой по ее плечам и уронил предметы из своей левой руки ей на колени. Чтобы ей было более понятно. Он объяснил значимость предметов. Как они содержат напоминания. Талисманы. Трофеи. Реликты. Она может придумать свое название. Но то, что они действительно представляли, – это пациентов, которым он помогал долгие годы. Трогательные примеры тех, кто были обузой для своих любимых. Не считая государства. Больные и старые, время которых вышло. Система была на грани упадка из-за недостатка чувства реальности. Он верил в выживание сильнейших. В экономное использование ресурсов. Нужно было претворять в жизнь решения. Люди страдали. Он был ангелом милости, он приносил конец их несчастью. В то же время чистил общество от непродуктивных элементов. Срезал затраты самым лучшим способом. Он говорил около десяти минут. Повторял ключевые моменты, пока не почувствовал, что Руби поняла. Не было смысла вести ее в галерею, если она не смогла бы оценить ее значимости. Работа, которая велась так много лет. Спрятанная от глаз. Проводимая в тени. Без узнавания. Он посвятил свою жизнь служению обществу. Руби должна оценить этот факт.
