Андрей Иванович только головой качал. Из всей редакции еще только у верстальщика Витьки не было автомобиля. А Сенечка-то не верстальщик. Верстальщик в редакции сидит и на людях не показывается. А Сенечке ездить приходится. Петр Леонидович Кабинетов его корреспондентом взял. Погоны выдал, зарплату назначил. А Сенечка вроде даже и благодарности не испытал. Все приставал к Андрею Ивановичу:

— А здесь точно зарплату каждый месяц повышают? А может, еще какую-нибудь работу поискать? Где в России больше всего платят?

Андрей Иванович отвечал:

— Много зарабатывать — это похвальное стремление. Но не надо забывать об интересах общества и государства. Ты будешь писать о жизни на Западе. Народ должен знать о бедах несчастных американцев. Так товарищ Советов сказал, когда Кабинетов с ним о тебе разговаривал. Да и потом, больше, чем журналистам, в Обновленной России никому не платят. Только милиционерам… Ну, еще спортсменам, конечно.

Сенечка спросил:

— Дядя Андрей, а чем сейчас милиция занимается? Ведь преступности уже нету.

— Как это нету? — воскликнул Андрей Иванович. — А Старобабин? Он всему городу спать не дает. То тут украдет, то там… Этого Старобабина, говорят, уже несколько раз арестовывали, но ему всегда удавалось уйти. А как — до сих пор непонятно. Вот милиционерам и повышают зарплату, чтобы они усерднее трудились…

Еще Андрей Иванович удивлялся: почему Сенечка квартиру не хочет купить? Ведь можно в кредит, и через каких-то два месяца весь кредит Сенечка уже погасит. А Сенечка ничего не объяснил Андрею Ивановичу, просто снял совсем небольшую комнату. Хозяйку комнаты зовут Марина Ивановна.

Так вот, Сенечке нравилось ездить на такси. Можно расслабиться в кресле, отдыхать взглядом на белых многоэтажках, от них солнце на закате отражается. Все покрашено, даже урны, вокруг ни соринки. Тоня Алексеевна спросила у Сенечки, чем Россия от Запада отличается, а он ей в ответ:

— На Западе все выглядело, как на фотографии с размытой резкостью, а здесь — все очень четко.

Не все спокойно в городе. Прав Андрей Иванович: где-то поблизости Старобабин. Про Старобабина пишут все газеты, про него делают телепередачи. Никто его поймать не может, а он все ворует, ворует и ничего не боится…

Старый таксист окинул Сенечку взглядом:

— С Запада?

— С Запада, — кивнул Сенечка. — Как вы узнали?

— А все вы, кто вернулся, по сторонам глазеете. У нас и правда ничего. Чисто. И народ теперь культурный. Читает много. Я вот вчера книгу осилил…

Он щелкнул чистым ногтем по томику, лежащему у лобового стекла. Томик назывался «Как осознать себя русским. Том третий».

— Меня Фёдорыч звать, — продолжал таксист. — Раньше народ и спорту внимания не уделял. Теперь каждый метит в чемпионы. Мальчишки во дворе в шахматы играют. Девчонки в синхронном плавании участвуют. А все почему? Культура. Президентская программа. Для оздоровления нации.

— А наркотики?

Машина вильнула.

— Ты эти свои западные штучки брось, — сказал шофер. — Ишь чего вспомнил! Наш народ к наркотикам не приучен. Или у тебя к ним интерес? Тогда вылазь. Пешком иди. Только далеко не уйдешь. У милиции теперь собаки новой породы. За полкилометра чуют наркомана.

— Нет, нет. Я ничего такого, — сказал Сенечка.

Такси поехало мимо лесопарка. Несколько раз на дороге возникали то ли белочки, то ли зайцы, и замирали столбиком на разделительной полосе.

— Не задавим? — спросил Сенечка.

Фёдорыч оживился и в то же время обиделся:

— Это частники давят! У всех такси особые датчики. Ощупывают дорогу лучами. Если впереди зверек побежал, то идет ультразвук. Ты ведь видел: зверек заранее пугается и убегает в лес.

Действительно, не успевала машина приблизиться настолько, чтобы можно было разглядеть зверей, как они исчезали с дороги.

— Здорово, — сказал Сенечка.

— Президентская программа, — сообщил Фёдорыч. — Каждому автомобилю такой прибор. Таксистам бесплатно. А частников скоро штрафовать будут за его отсутствие. И правильно. Зверей приказано любить. Мы ведь культурный народ.

— А еще какие были программы? — спросил Сенечка.

Фёдорыч помолчал. Вздохнул.

— Пьянство… Как боролись с пьянством! Началось-то все с таблеток. Сладенькие такие. Говорили, что-то вроде постепенного заменителя и вытеснителя из организма алкогольной зависимости.

— Помогало?

Фёдорыч оскалился:

— Насчет заменителя-то правда. Кто совсем не мог, тот хлоп сразу пять таблеток, и будто бутылку водки того… А потом говорят: побочный, мол, эффект. В общем, изъяли таблетки.

— А дальше?

— Дальше? Зубную пасту стали делать. Утром почистил зубы — замедленное действие началось. До самого вечера на спиртное смотреть не можешь — тошнит. А только отвернулся, посмотрел, например, вдаль, где трамваи ходят, — отпустило. А вечером опять тянет зубы чистить и — в постельку. Говорят, потенция сильно повышалась от этой пасты. Я вообще-то один живу. Но правда в том, что если кто все время о бабе думал, то после этой пасты без бабы никак нельзя было. Просто беда…

— А не было программы, чтобы каждому по бабе? — спросил Сенечка.

Фёдорыч расхохотался. Хлопнул себя по ляжке.

— Не-е-ет!.. Зато придумали такие леденцы, дополнительные. Чтобы бабу это… меньше хотелось.

— Помогли леденцы?

Фёдорыч помрачнел:

— Помогли.

Сенечка переменил тему:

— А куда девалась железная дорога? Она шла вдоль этой улицы.

— Убрали, — махнул рукой Фёдорыч. — Поезд создавал шум. И вообще, эта ветка оказалась не нужна. Она ведь вела к военному заводу. Теперь там сад. Бананы растут.

— Зимой тоже?

— Там не бывает зимы. Сад под стеклом. По новейшей китайской технологии.

Перед Фёдорычем зажглась лампочка.

— Эх, — сказал Фёдорыч. — Да ладно. С кем не бывает.

— Что такое?

— Соловья задавили. Диспетчер штраф запишет.

— А ультразвук? — сказал Сенечка. — А президентская программа?

— Птицы дураки. На них не действует.

Сенечка всегда выходил не у самого дома, а у подземного перехода, в котором стояли киоски. Хозяйка его, Марина Ивановна, она не всегда могла приготовить ужин, поэтому Сенечке приходилось заботиться о еде самому.

Продавцы киосков кланялись через стекло пешеходам. Сенечка знал, что в киосках установлены видеокамеры, и оператор следит за мимикой каждого продавца, чтобы те всегда были вежливыми и приветливыми, иначе — увольнение. И правильно, думал Сенечка. Покупатель не должен бояться, что его будут торопить или даже оскорблять. Вот в Америке — там у каждого продавца под прилавком пистолет. И никаких улыбок.

В переходе было людно, но прохожие не толкались. А если один все-таки толкнул другого, то немедленно следует извиниться. Говорят, была когда-то президентская программа для пешеходов. Если толкнул и не извинился, то идет сигнал на работу, и начальник заносит замечание. После трех замечаний — опять-таки увольнение. Ну да сейчас все о программе уже забыли. И без того все вежливые…

Сенечка купил молоко, хлеб и консервы из краба. Продавщица его уже запомнила и, наверно, считала безработным. Ведь все остальные покупали у нее соки, деликатесы из Китая и не забывали бесплатные оздоровительные йогурты. Потом Сенечка купил пива, потому что его просила Марина Ивановна. Тут уж продавщица даже покачала головой. Разве этот покупатель не знает, что пиво негативно влияет на печень? Хорошо еще, что по президентской программе он не имеет права купить больше одной бутылки в день…

Сенечка сунул продукты в мешок и повернулся к выходу из перехода. Но вдруг вздрогнул и резко вгляделся в толпу. Вдоль киосков шагал кудрявый парень без шапки, в погонах торговца компьютерной техникой. Сенечка широко улыбнулся и раскинул руки.

— Здравствуй, Алекс! — закричал он. — Как поживаешь?

Кудрявый Алекс запнулся и отыскал Сенечку взглядом.

— Добрый вечер, сударь, — ответил он.

Сенечка подбежал и схватил его за плечи.

— Думал, я тебя не найду? — спросил он. — Ты же мне десять баксов должен! Это же почти рубль! Но так и быть, я тебя прощаю… Как ты мог тогда уехать и не попрощаться?