— Этого и не случиться, почтенный служитель Сутеха, мы как раз и стремимся сохранить свои традиции. А наш царь или фараон, как Апопи II себя в последнее время величает, как раз и стремиться забыть наши традиции и не понимает в чем источники победы гиксов! Ты знаешь, что он все чаше принимает у себя жрецов Птаха?

— Знаю, но о чем они говорят, никто не знает точно. Апопи стал весьма осторожен.

— Не знаешь ты, почтенный служитель Сутеха, не знают знатные господа князья шасу, но это известно мне!

— Известно? — искренне удивился великий жрец Сутеха. — Но откуда, ты можешь это знать? У тебя есть свой человек среди слуг?

— Нет. От слуг царь все скрывает. А вот от князя Ваджеда нет. И князь верный поклонник бога Апопа. Он на моей стороне.

— Князь Ваджед? Но он не мог предать своего господина! Они друзья уже больше 20 лет! Чем ты мог купить его?

— Он и не предавал царя, почтенный жрец Сутеха, он убежденный сторонник Апопи. Но я убедил его служить нам, ибо он считает, что помогает прежде всего самому царю, хоть и против его воли.

— Ты скажешь мне, о чем с ним говорили жрецы Птаха?

— Скажу. Ведь мы союзники? — великий жрец Апопа внимательно посмотрел на великого жреца Сутеха.

— А разве мы оба не стремимся к величию народа гиксов? Культ Сутеха стоит на страже нашей власти, как и культ Апопа. Египтяне считают нас врагами.

— Жрец Птаха уговаривал царя снова избрать столицей Мемфис и обещал ему за это поддержку своего культа. И больше того культов Осириса, Исиды, Анджети.

— И если Апопи согласиться, то они станут культом, покровительствующим царской династии? Так? А Апопи сменит свое имя на иное, египетское! Ведь имя Апопи египтяне не примут. Хитро придумано! И что ему ответил царь? Не мог он согласиться на такое. Ведь кроме него есть еще и князья шасу! А они не поддержат этого никогда.

— Ты ошибаешься, почтенный служитель Сутеха. Они не поддержат царя пока, но спустя три-четыре года многие примут его новшества и вслед за царем станут менять свои имена и народу гиксов придет конец.

— Но что сказал сам Апопи? — не унимался жрец Сутеха.

— Он не ответил ничего определенного. Но царь и не станет рубить с плеча. Он все делает медленно и осторожно. Ты разве этого не знаешь?

— Знаю. Но сейчас меня интересует то, что он пока не согласился покинуть Авар. И это хорошо.

— Хорошо? Но что ему помешает покинуть его через полгода? Или через год?

— Мы! — ответил великий жрец Сутеха. — Мы постараемся, чтобы такой союз был в будущем не возможен.

— Вот за этим я к тебе и пришел, почтенный служитель Сутеха. Нам стоит объединить свои усилия в борьбе с чуждыми влияниями египтян на наш народ.

— Нам стоит начать с того, что мы объединим всех сторонников войны с непокорными египтянами на Юге. И они помогут нам вбить надежный клин между царем и теми знатными египтянами, что стоят за объединение народов в один.

— Это будет не так сложно. Гиксы не желают соединяться с египтянами! И нам стоит вернуть нашему царю исконный титул великого гика. Только так должен называться наш царь. Никаких фараонов! И пусть египтяне чтят великого гика и бояться его. Мы будем господами, а они теми, кто нам служит.

Сын крестьянина

1558 год до н. э.

Дельта: Ном (провинция) Двух стрел

Крестьяне трудились на полях с утра до позднего вечера. Урожай в этот год был богатый, и все славили великого Хапи за удачный год и за большое количество плодородного ила, что он принес на поля во время половодья.

Высокий юноша в грязной набедренной повязке таскал снопы, помогая отцу и старшему брату. Он был отлично сложен и обладал развитой мускулатурой атлета и походил бы не на простого крестьянина, но на воина, если бы его хорошо отмыть и переодеть.

— Снова смотришь по сторонам, Яхотеп, — окликнул его отец, худощавый высокий крестьянин по имени Хампи, что ловко орудовал серпом и подрезал колосья.

Обычно эту часть работы выполняли женщины, а мужчины знавались более тяжелым трудом, но в их семье была только мать и она была тяжело больна.

— Не будет нам от него помощи, отец! — поддержал отца старший брат, который ловко вязал снопы. — Он ни на что не годен в крестьянском деле.

— Ты прав, сын мой Ата, нет помощи от твоего братца. А работы в поле еще много. Вон у соседей все три сына отличные помощники. А меня боги наградили только одним.

— Но чем я снова тебе не угодил, отец? — не понял Яхотеп почему снова ворчит отец. — Мы трудимся от восхода солнца до заката. А как только сбор урожая закончиться, нас снова погонят на строительство канала. Почему Якубхер так несправедлив к нам?

— Что ты говоришь, сын мой? — старик стал озираться по сторонам. Не слышал ли кто слов его неразумного младшего сына. — Ты своими словами оскорбил гикса. И если Якубхер узнает об этом, то твоя спина изведает палок. И с чего ты взял, что он несправедлив именно к нам, сын мой? Всем жителям деревни приходиться трудиться во имя фараона.

— Но жрец Ра, что проходил здесь месяц, назад говорил нам, что гиксы угнетали нашей страны и враги Египта. Почему же мы должны гнуть на них спину? Они забирают все, что мы получаем, из выращенного нами…

— А ты больше слушай жрецов, Ра, брат мой, — прервал Яхотепа Ата. — Они тебе наговорят. Разве в то время когда страной правили не гиксы, а египтяне крестьянам было легче? В имениях жрецов Ра люди также гнут спины с утра до ночи.

— А вот здесь ты не прав, сын мой Ата! — вскричал Хампи. — Разве египтянину все равно, какому богу поклоняться? Ра, наш отец и наш покровитель. Благодаря его милости и милости Хапи, повелителя божественного Нила, мы сейчас собираем большой урожай. И не гоже тебе, египтянину, бесчестить наших жрецов.

— А я все равно скажу, отец, что справедливости нет. Почему мы должны постоянно тяжело трудиться и не иметь иногда куска черствой лепешки? А у Якубхера полон дом различных красивых вещей. А что он делает? Развлекается целыми днями или ходит со своими слугами с палкой и наказывает нас.

— Но он гикс, а не египтянин, сын мой.

— Но в соседней деревне это делает природный египтянин. А до гиксов разве народ Кемета был счастлив? Нет, отец. Вспомни нашу старинную пословицу: Кто уважает крестьянина кроемее него самого? Но это мы кормим страну. Не верю я в справедливость богов, что одним дают все, а другим ничего. Я думаю, что каждый человек может взять все, чего он достоин сам.

— Это как же, брат мой? — спросил Ату Яхотеп.

— Ладно! — прервал сыновей Хампи. — Хватит болтать. А то еще кто-нибудь вас услышит. Работайте молча. До вечера мы должны убрать это участок поля. А Якубхер получил имение из рук самого царя в награду за службу.

И работа продолжилась в полном молчании. Хампи был встревожен услышанным от Аты. Уже не однократно его старший и трудолюбивый сын позволял себе такие высказывания о несправедливости богов и его это пугало. Таких людей не миловали в Египте никогда. Жрецы не прощали, тех кто сомневался в милости богов и тем более в их справедливости…

На следующее утро Хампи отправился на рынок в город, чтобы продать там папирус, соль и хворост. В этот день они не должны были работать в поле, ибо свой урок он с сыновьями выполнил в три дня и теперь мог заняться проблемами своей семьи.

Они нагрузили осла, и Хампи сказал сыновьям:

— Сегодня я отправлюсь в город один, без вас. Я обменяю все это на медную посуду и приобрету для вас новые ткани и сандалии. Не всегда годиться ходить босиком, дети мои.

— Но отец, тебе будет тяжело одному на рынке, — попробовал возразить Ата.

— Я сказал свое слово, Ата! И не нужно спорить. Вы останетесь дома с матерью.

Сыновья более не стали просить, хотя им очень хотелось попасть в город, но с отцом они спорить не посмели. И Хампи ушел один, ведя за собой своего осла.

Ата и Яхотеп немного помогли матери по хозяйству и затем отправились прогуляться к зарослям папируса подле большого имения великого господина Якубхера.