Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

За несколько лет до этого японцы захватили Маньчжурию и возвели на трон марионеточного императора. Это было делом рук генерала Акиры.

* * *

Молодой японец кивнул проходившей мимо Цзян, а потом прошептал стоявшему рядом с ним еще более молодому генералу Юкико:

— Время настало.

— Среди китайцев царит разброд, они пребывают в растерянности, — улыбнулся в ответ Юкико. — Националистов в Нанкине больше беспокоят коммунисты на севере, нежели мы. Почти половина страны находится под контролем военных правителей. Китайцы слабы и глупы. Пришло время нанести удар всеми силами, которыми мы располагаем. Настал момент, когда великая культура Японии должна указать истинный путь этой старой, умирающей блуднице. Чтобы оккупировать всю страну, нам понадобится меньше трех месяцев.

Генерал Акира не ответил. Он вспоминал политический хаос, который не так давно царил в самой Японии, потерянное время в середине двадцатых годов, когда страна вошла в крутое пике, совершая опасные маневры между новыми для того времени западными путями развития и реставрацией императора Мэйдзи.

— Благодаря молодым офицерам вроде нас император вернулся на трон, и теперь судьба Плавучего острова целиком в его руках. Император хочет войны не меньше, чем мы.

— Больше, — поправил коллегу генерал Юкико.

— Все готово для того, чтобы мы завладели Китаем. Нужен лишь повод, и мы выдвинемся за пределы Маньчжурии на территорию Поднебесной.

— Да, — согласился генерал Юкико, — а повод для войны найти просто. Взять хотя бы вон того солдата. — Он с улыбкой кивнул в сторону одного из японских капралов, что сопровождали их в поездке в Шанхай для участия в траурных мероприятиях. Это был сын старого аристократа — ленивый, избалованный привилегиями, не солдат, а увалень. — Если, к примеру, он пропадет — устроить это проще простого, — мы можем объявить, что его похитили китайцы. Затем мы потребуем извинений, в чем после всего, что случилось в Маньчжурии, нам, без сомнения, будет отказано. И тогда мы начинаем наступление во имя спасения нашего солдата. Мы имеем полное право защищать своих военнослужащих, более того, это наша святая обязанность.

— А что, если один из наших солдат пропадет, скажем, на мосту Марко Поло? — широко улыбнулся генерал Акира.

— Это мост, ведущий в Пекин?

— Он самый.

— Тогда у нас не останется иного выбора, кроме как перейти через этот мост с преглупым названием и покорить их древнюю столицу, дабы освободить нашего доблестного воина…

— И предотвратить повторение подобных инцидентов в будущем.

Два молодых японских генерала, не таясь, улыбались. Их не смущало то обстоятельство, что они присутствовали на похоронах, получив официальное приглашение. А через несколько секунд они и вовсе перестали сдерживаться и покатились со смеху, когда в конце процессии показались с полсотни мужчин в черных шляпах и длинных черных пальто. Они неуклюже шаркали по мостовой и бормотали что-то нечленораздельное, что, по мнению японцев, никак не могло быть нормальным человеческим языком.

* * *

Семейная палатка Чарльза Суна располагалась ближе к конечному пункту траурного шествия, к тому месту, которое Чарльз по привычке называл «линией старта». Именно отсюда когда-то стартовали Большие шанхайские автогонки. Поэтому в тот момент, когда японцы потешались над еврейскими учеными, катафалк с останками Сайласа Хордуна как раз проезжал мимо многочисленного семейства Чарльза Суна.

В центре возвышения гордо застыла Инь Бао. Слева от женщины стояли три ее взрослые дочери, справа — двое сыновей. Сам Чарльз скорчился в кресле-каталке. Теперь его голова беспрерывно тряслась. Это была заключительная фаза жестокой игры, в которую играет со своими жертвами болезнь Паркинсона. Но несмотря на это, он был доволен. Три его дочери стали самыми известными в Китае женщинами. Старший сын принял из его рук эстафету семейного бизнеса и теперь занимал пост в правительстве Китайской Республики.

В свое время деньги Чарльза Суна помогли повалить крошащуюся махину маньчжурской империи, и осознание этого льстило ему. Но он приходил в бешенство при мысли о том, что вскоре после достигнутого успеха доктор Сунь Ятсен отдал власть бывшему маньчжурскому генералу Юаню Шикаю. Этот человек объявил себя новым императором Китая, но через короткое время умер. Он стал первым и последним императором собственной династии — самой непродолжительной в истории Китая. Подумав об этом, Чарльз довольно рассмеялся.

В его жизни имели место и другие предательства, память о которых до сих пор была жива. Его младшая дочь вышла замуж за старого глупого доктора Сунь Ятсена, и он не мог простить ей такого своеволия. Правда, напомнил себе Чарльз, это было давно. Старый дурак отдал концы уже больше десяти лет назад, предоставив жене воплощать в жизнь свои утопические планы относительно будущего Китая. У Чарльза была еще и старшая дочь, которая вышла замуж за генералиссимуса Чан Кайши, и тоже помимо воли отца. Но она с детства была непослушной, необузданной девочкой и останется такой всегда. Чарльз Сун не завидовал Чан Кайши, которому приходилось жить с такой женой. Впрочем, эти двое сами сделали свой выбор, вот пусть теперь сами и расхлебывают. Но больше всего его беспокоила средняя дочь. С начала Движения 4 мая [20]она проводила большую часть времени с радикально настроенными студентами и, как подозревал Чарльз, могла бы многое рассказать о деятельности Коммунистической партии Китая. Возможно, ей даже были известны мысли неожиданно выдвинувшегося библиотекаря Мао Цзэдуна, который теперь возглавил в сельских районах провинции Цзянси марксистское «государство в государстве». Чарльз Сун не видел среднюю дочь больше десяти лет, и это оставляло зияющую рану в его сердце.

Инь Бао наклонилась и прикоснулась к плечу мужа. Он попытался поднять трясущуюся руку, чтобы накрыть ею ладонь жены, но конечности отказывались повиноваться. Инь Бао указала в сторону траурного кортежа. В длинном людском потоке, что тянулся за катафалком, шли двадцать бывших беспризорников, которых Сайлас и Май Бао взяли в свой дом. Теперь они уже перестали быть детьми. Большинство из них шли с собственными детьми, а некоторые даже с внуками. Но внимание Инь Бао привлекли две молодые элегантные женщины, по виду — близнецы. По меркам, принятым для китайских женщин, они были высокими и двигались с удивительной грацией. Именно это разъярило Инь Бао, которая немедленно узнала в их движениях грацию своей старшей сестры Май Бао.

— Значит, девственнице это все же удалось, — прошептала она.

— Что удалось, дорогая? — спросил Чарльз.

— Не обращай внимания, милый. Спи. Здесь не происходит ничего важного.

* * *

Одна из дочерей Май Бао почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза к возвышающемуся над улицей павильону, она увидела Инь Бао, которая буквально буравила ее глазами. После этого она прикоснулась к локтю сестры. Дочери Май Бао с ужасом поняли, что тетка вычислила их. Тогда девушки замедлили шаг, дождались, пока мать догонит их, и, оказавшись по обе стороны от нее, взяли мать под руки. И тогда весь Шанхай узнал их тайну.

Очень скоро буддистские монахи закончили свои отходные молитвы, и тело Сайласа Хордуна было предано огню.

* * *

Когда солнце стало клониться к горизонту, Май Бао поднялась на последний из холмов, тянувшихся к дальнему колену Хуанпу, где река впадала в могучую Янцзы. Она смотрела на четыре могилы: амы Сайласа, его первой жены, его обожаемого брата Майло и, разумеется, бугорок, под которым покоилось его дитя.

Май Бао опустилась на колени, и ветер бросил распущенные волосы ей в лицо. Она откинула их назад и засунула за ворот платья, а потом принялась выдирать сорняки с могильных холмиков. Особенно сильно они разрослись на могиле Майло. Ухватившись за один особенно толстый сорняк, на макушке которого расцвел лиловый цветок, Май Бао сильно потянула и вскрикнула от боли: острый шип пронзил ей ладонь. Ветер подхватил крик и понес его к Янцзы и дальше — к бескрайнему морю, что раскинулось на востоке.

вернуться

20

Движение 4 мая — массовое антиимпериалистическое движение в Китае в мае — июне 1919 г., возникшее под влиянием Октябрьской революции 1917 г. в России. (Прим. ред.)

78
{"b":"150851","o":1}