Сайлас подошел к двери сада и запер ее. Больше из сада он не выходил никогда. Сайлас Хордун безвольно дрейфовал по течению мира. Даже нежные прикосновения Май Бао не могли вернуть его к жизни. На следующее утро он проснулся до рассвета и установил на все ворота сада дополнительные замки.

В то утро он позвал Макмиллана.

— Я рад видеть, что с вами все хорошо.

— Угу, капитан. Я в порядке.

— Вот и славно, — проговорил Сайлас, а потом велел перевести управление всем своим бизнесом в маленький домик в северной части поместья. И наконец он велел обратить в наличные деньги всю свою собственность.

— И что с ними делать, капитан? — спросил Макмиллан.

— Пусть работают на мой банк.

— Банк Шанхай — Макао?

Сайлас рассмеялся.

— Что смешного? — непонимающе буркнул Макмиллан.

— Ужасное название, — ответил Сайлас. — Придумайте новое. Пусть Шанхай остается, но вместо Макао поставьте какой-нибудь другой китайский город.

— Вы хотите, чтобы я сам выбрал название города, капитан?

— Да, — немного подумав, кивнул Сайлас. — Выберите в пару к Шанхаю название другого азиатского города.

Каждое утро Сайлас проводил с детьми и внуками, пытаясь подарить им максимум любви. Но он угасал и понимал это. С удивительной быстротой к нему возвращалось прежнее состояние полного бесчувствия.

По утрам он просыпался в поту. Часто пропускал завтраки, обеды и ужины лишь потому, что забывал о них, а когда садился за стол, то уже не получал никакого удовольствия от изысканных яств, которые готовил для него шеф-повар.

Это случилось через три года после его возвращения в Шанхай. Сайлас с совком и лейкой присел возле клумбы с красными гортензиями в том месте, где погиб его брат. Подняв глаза, он увидел, что рядом стоит Май Бао и смотрит на него.

— Кто победил? — неожиданно спросил он.

— Победил в чем, муженек?

— В автомобильных гонках.

— Ты имеешь в виду Большие шанхайские автогонки?

— Вот, значит, как их назвали.

— Да.

— Ну, так кто победил?

— Первым пришел «Серебряный призрак» Врассунов, а вторым — «симплекс» Джардин Мэтисонов.

Сайлас кивнул и вернулся к своему занятию.

Май Бао долго смотрела на него и наконец сказала:

— Ты переживаешь из-за того, что Врассуны выиграли автогонку и объявленный тобой денежный приз?

— С какой стати? — Не поднимая глаз, медленно покачал головой Сайлас. — Все едино, Май Бао. Теперь я вижу: все едино.

Глава пятьдесят седьмая

ИНТЕРЛЮДИЯ. И ВРЕМЯ ПРОХОДИТ

Конец 1911 года — 22 февраля 1934 года

Время текло быстро, как это иногда случалось за долгую историю Срединного царства.

Маньчжурская династия пала, а точнее говоря, рухнула. Доктор Сунь Ятсен тут же стал президентом Китайской Республики, но ненадолго. Поскольку, куда бы он ни сунулся, он оказывался кругом в долгу у местных правителей-милитаристов, один из которых вскоре узурпировал президентскую власть и попытался основать новую императорскую династию. Со временем глупый доктор согласился на пост министра железнодорожного транспорта в новом правительстве.

Американский журналист, который путешествовал вместе с добрым доктором после его назначения в кабинет министров, с изумлением наблюдал, как этот дурень, расстелив на столе карту страны, принялся чертить на ней прямые линии с востока на запад и с севера на юг.

— Что это такое? — полюбопытствовал журналист.

— Железные дороги. Это мой план новой железнодорожной системы Китая.

Журналист, открыв рот, смотрел на линии на карте. Они пересекали горы, реки и пустыни. Автор «нового плана», по всей видимости, не имел ни малейшего представления о том, какие трудности для строительства и эксплуатации железных дорог представляли собой топографические реалии. Когда журналист обратил на это внимание собеседника, добрый доктор сказал:

— Но ведь это самые короткие маршруты!

Добрый доктор умудрился настроить против себя своего спонсора Чарльза Суна, сначала взяв его младшую дочь в качестве секретарши, а потом, не спросив разрешения отца, женившись на этой девушке, годившейся ему в дочери. Не желая отставать от своего номинального командира, генералиссимус Чан Кайши женился на старшей дочери Чарльза Суна, тоже не спросив у того разрешения. Эти события произвели подлинный хаос в доме Суна, а его средняя дочь тем временем тайно проводила время в компании революционно настроенных студентов из быстро растущей Коммунистической партии Китая.

Три эти одетых на западный манер китаянки, как и было предсказано Бивнем Нарвала, сыграли заметную роль в истории страны. Со временем они станут известны, как Та, Которая Любит Деньги, Та, Которая Любит Власть, и Та, Которая Любит Китай.

Сам Чарльз в середине 1920-х годов передал все свои полномочия сыновьям и, подобно Сайласу, отошел от дел.

Три Человека с Книгой — бандит Ту, Сайлас Хордун и Чарльз Сун — сыграли каждый свою роль в постоянно растущей мозаике Шанхая. Но подлинный Человек с Книгой был еще только на подходе. Со временем он войдет в Шанхай во главе могучей армии и изменит все в Городе-у-Излучины-Реки. Хотя сначала ему придется двинуться на север, чтобы избежать истребления от рук гоминьдановских отрядов Чан Кайши, не превратиться в подобие бюрократа из Коммунистической партии Советского Союза и создать крестьянское войско, способное соперничать с ополчением тайпинов. Только после этого он сможет обрушиться на японских агрессоров.

КНИГА ТРЕТЬЯ

ГИБЕЛЬ САДА

Глава первая

ПОСЛЕДНИЙ СОН САЙЛАСА ХОРДУНА

Сайлас видел всего лишь две тени, стоящие в дальних углах его спальни. Сначала он подумал, что это две его жертвы, Майло и Миранда, но ошибся. По мере того как песок его жизни вытекал все быстрее, темная комната словно бы наполнялась светом. Тень, которую он поначалу принял за Майло, пришедшего, чтобы отомстить, на самом деле оказалась сгорбленной от старости фигурой Чарльза Суна. Полагая, что другая тень является его первой женой Мирандой, он ошибся еще сильнее. В разгорающемся свете выяснилось, что у второго посетителя не только китайские черты лица, но он вдобавок еще и мужчина. Гость повернулся и подошел к изножью кровати. Это был окровавленный и ухмыляющийся бандит Ту.

Старый вор первым нарушил молчание.

— Пора тебе присоединиться к нам, — пробубнил он на языке, который, возможно, был мандаринским, возможно, кантонским диалектом, но из всех языков, известных Сайласу, больше всего напоминал идиш.

Согбенная фигура Чарльза Суна повернулась к бандиту и проговорила:

— Что значит «присоединиться к нам»? Я еще не умер.

Сайлас кивнул в знак согласия, хотя и был удивлен тем, что Чарльз Сун ответил Ту определенно на идише.

— Выходит, я умираю? — также на идише спросил он.

— А ты хотел стать первым бессмертным? — с издевкой в голосе осведомился бандит.

— Признаюсь, подумывал об этом, — ответил Сайлас, удивляясь, что знает, как будет на идише «признаюсь» и «подумывал». Эти слова часто употребляются в повседневной речи, утешил он себя. Затем задумался о том, почему он себя утешает, а потом попытался вспомнить, как будет на идише «утешать».