Лоа Вэй Фэнь погладил сына по голове, уложил на циновку и сказал:

— Спи.

Он не стал договаривать то, что вертелось у него в мозгу: «Убийца должен использовать для сна каждую свободную минуту».

В ту ночь он снова спал с женой, но не отдал ей своего семени, поскольку теперь точно знал: у него есть преемник, которому со временем он сможет передать обязанности по Договору Бивня. Женщина жалобно заметила, что он ее больше не хочет.

— Дело не в этом, — отмахнулся Лоа Вэй Фэнь.

— А в чем?

— Меня заменит младший сын.

— А как же наш старший?

— Ему придется искать собственный путь, но учить его я больше не стану. Нет необходимости. Если же он сумеет выучиться без моей помощи, то мне придется выбирать преемника из них двоих — так же, как поступил мой предшественник, когда избрал меня в качестве главы Гильдии убийц. Я не заберу его жизнь, чтобы очистить дорогу для младшего. Но он должен принять это, а ты должна подготовить его, иначе его смерть падет на твою голову. Теперь же помоги мне собрать одежду. Я уйду до захода луны.

До захода луны мальчику, которому предстояло стать Убийцей, приснился странный сон. Он находился в большом городе но это был не Шанхай, а вокруг него царил настоящий кошмар. Повсюду валялись убитые китайцы. Он спал с открытыми глазами, а люди терпеливо ожидали его приказов. Даже во сне он сделал глубокий вдох, готовя себя к выполнению ужасной миссии, ожидавшей его впереди.

Глава тридцатая

ТУ И БИВЕНЬ

Дверь в дальнем конце бывшей конюшни со скрипом отворилась, и в сумраке сарая Ту с удивлением увидел Красного Шеста, которого когда-то, на борту захваченного корабля Британской восточно-индийской компании, с позором прогнал от себя. Два дюжих телохранителя подвели незваного гостя и швырнули его к ногам Ту.

Бандит поднялся — величественный, словно сам маньчжурский император, стоящий возле трона. Опозоренный Красный Шест дотошно исполнил ритуал раболепного земного поклона. Ту терпеливо ждал, пока будет покончено с формальностями, на что ушло около минуты.

— Чего тебе? — крикнул он.

Красный Шест, уткнувшийся лбом в землю, не меняя позы, принялся рассказывать о том, как две недели назад повстречал в баре некоего молодого человека.

Ту уже собирался приказать телохранителям, чтобы те вышвырнули презренного вон, но внимание его вдруг привлекли два слова, сорвавшиеся с уст пришедшего: «резчик» и «бивень».

— Молчи, несчастный! — рявкнул Ту, жестом велел охранникам выйти и приказал, чтобы к нему не пускали бы никого, кто может помешать его беседе «с этим заблудшим Красным Шестом».

После того как телохранители удалились, Ту подошел к инкрустированному перламутром откидному столику, вмонтированному в стену, открыл с помощью ключа дверцу стоявшего там же буфета, и взгляду Красного Шеста предстала такая коллекция бутылок с разнообразной европейской выпивкой, какой не было, наверное, во всем мире.

— Хочешь выпить? — спросил Ту.

Обернувшись, он с удивлением увидел, что мужчина находится все в той же позе, стоя на четвереньках и уткнувшись лбом в холодный пол.

Ту пожал плечами.

«Может, пусть так и стоит?» — мелькнуло у него в голове.

— Встань, — передумав, велел он.

Красный Шест медленно поднялся на ноги, но на бывшего хозяина не смотрел, отводя глаза в сторону.

— Что ты там бормотал про сына Резчика и бивень? — Ту налил себе лучшего ирландского виски.

Через несколько минут, которые понадобились Красному Шесту для того, чтобы подробно рассказать о встрече и знакомстве с сыном Резчика, Ту приказал:

— Приведи мальчишку нынче же вечером.

— Сюда?

— Нет, не сюда. Ко мне домой.

— Да, господин. Но возможно, это будет довольно поздно. Он уходит из мастерской не раньше заката.

— Ну и ладно. Я как раз вернусь домой на закате и буду ждать тебя с мальчишкой.

— Как прикажете, господин.

— И чтобы никаких ошибок на сей раз! — предупредил Ту с целью напомнить мужчине, что ожидает провинившегося члена тонгов из «Праведной руки».

На Шанхай опустилась ночь. Молодой резчик и его новый друг в обнимку шли по темным улицам Старого города. Они пересекли Фан Бан Лу возле храма городских богов-покровителей и двинулись по направлению к старым портовым районам. Юноша немного удивился, когда спутник крепче сжал его плечо и проговорил голосом более хриплым, чем обычно:

— Я веду тебя к одному человеку, которому не терпится познакомиться с тобой и услышать твои истории.

Они вошли в большой дом, стоявший в северной части Старого города, и молодой резчик поразился царившей в нем роскоши, сочетавшей в себе как китайские, так и европейские мотивы. Но по мере того как юношу вели в глубь дома, он замечал, что европейские предметы встречаются все реже, уступая место китайским. Он узнал нефритовую статуэтку — конного рыцаря, поражающего копьем змею, — и по его телу пробежала дрожь. Он сам помогал полировать эту статуэтку, и отец грубо отобрал ее у него, проворчав что-то вроде: «Хорошо, хоть ты ее не разбил… Не успел, наверное».

Новый друг открыл большую дверь и, стараясь не встречаться взглядом с молодым человеком, сделал ему знак войти. Юноша вошел и с удивлением услышал, как дверь захлопнулась за его спиной.

Он стоял и ждал, сам не зная чего.

А потом отодвинулась потайная панель позади стола, и в комнату шагнул человечек с карикатурной внешностью. Молодой резчик никогда не видел его прежде, но сразу понял, что это — Ушастый Ту, бандит Ту, возможно второй по влиятельности китаец в Шанхае и уж наверняка самый опасный.

Юноша не знал, что делать, и поэтому стоял не двигаясь. Бандит сделал несколько шагов по направлению к гостю и улыбнулся. Зубы у него были на удивление мелкими и острыми.

— Я… — пискнул молодой резчик и беспомощно указал на закрытую дверь за спиной.

— Что «я»? — спросил бандит свистящим шепотом.

— Ничего, господин.

Юноша чувствовал, что, наверное, следует поклониться или проявить уважение еще каким-то способом, вот только не знал, что будет уместнее в данной ситуации. И вдруг, отбросив сомнения, бухнулся на колени и прижался лбом к полу.

Юноша услышал, как что-то скребет по деревянному полу, и понял, что бандит подтащил стул поближе к нему. Приоткрыв глаза, он увидел трехногую крестьянскую табуретку. Среди всей этой роскоши она казалась совершенно не к месту.

— Мой Красный Шест говорит, что ты здорово разбираешься в искусстве резьбы. Это правда?

— Немного разбираюсь, господин.

— Ты делаешь разные безделушки для круглоглазых, так?

— Нет, господин! Для них — никогда!

— Ты никогда не работал на фань куэй?

— Никогда!

— Назови хотя бы одну причину, по которой я должен тебе верить.

— Таких причин нет, господин.

— Тебе известно, кто я такой?

— Да, господин. — Юноша уже не говорил, а еле слышно шептал. И вдруг его осенило. Он понял, как может отомстить отцу. — Я хочу работать на вас, господин.

— И что же ты сможешь для меня сделать? — усмехнулся Ту.

— Все, что угодно!

— Ты воин? Умеешь делать оружие? Можешь пускать под откос поезда?

— Нет, но у моего отца есть одна вещь, которая, возможно, обладает огромной силой.

— Вот как? И что же это такое? — спросил Ту, стараясь не выдать охватившего его волнения.

— Я думаю, это секрет к будущему Шанхая, — выпалил юноша.

— Твой отец вырезает секреты к будущему Шанхая? — ничего не выражающим голосом спросил Ту.

— Нет, но, как мне кажется, у него хранится Бивень Нарвала, принадлежавший Первому императору. Честное слово, я сам его видел! Раньше я, как и все остальные, думал, что это всего лишь небылица, миф, но теперь мне кажется, это правда.

Ту наклонился, приложил кончик указательного пальца к шее молодого резчика и ощутил, как под шелковистой кожей бежит горячая кровь.