– Еще один вопрос. – Макс промолчал достаточно долго, и ее снова окутала туманная сонливость. – Тебя же больше ничего в Денвере не держит? – Кейт почувствовала, что он затаил дыхание.

– Только Клео и вещи.

– Тогда оставайся здесь. Занимай столько места, сколько тебе нужно для работы. Можно переставить или переделать…

– Ты что, просишь меня остаться с тобой? – она повернулась, чтобы посмотреть на Макса. Переехать в Хьюстон – это одно. А жить с ним – другое. – Может, стоит подумать над этим, не бросаться…

– Если хочешь, но я уже думал. Предостаточно.

– Сколько?

– С последней поездки в Денвер, но решил, что ты не захочешь оставить Ташат, поскольку она так важна для тебя, что ты даже терпишь Дэйва Бровермана. Господи, Кейт, как, должно быть, тебе хочется закончить начатое – и обе головы, и фигуру в полный рост – хотя бы для публикации.

Кейт не хотелось об этом говорить, по крайней мере – сейчас. К тому же она не была уверена в том, что Макс сказал это чтобы отвлечь ее, чтобы она не сказала нет.

– По-моему, нам обоим нужно некоторое время – убедиться, что мы научимся разговаривать друг с другом. Прямо выражать свои чувства. Чтобы и дальше все не путалось, как сегодня.

День 15-й, третий месяц всходов

Теперь, когда я просыпаюсь и обнаруживаю, что около моего ложа стоит Пагош, меня больше не охватывает паника, но на этот раз он пришел не один. Рядом с ним был мужчина в ветхом одеянии жреца-просителя. Я вскочил на ноги, схватил с ближайшего ящика передник и моментально обернул его вокруг бедер, готовясь ко всему. В тот же миг – называйте это предчувствием или чем угодно – я понял, кто это.

– Разбуди Асет и пусть приготовится к путешествию вниз по реке, – сказал Рамос, сбрасывая грубую темную ткань с чисто выбритой головы. – Быстро, потому что надо успеть, прежде чем Ра-Хорахте озарит утреннее небо.

Я по привычке сложил вместе ладони, и меня словно парализовало, ибо я понял, что он собирается ее увезти.

– Почему? – выпалил я.

– Подними ее, потом поговорим.

– Я позабочусь, – вызвался Пагош, остановившись лишь только чтобы зажечь лампу от той, что горела в святилище Тота, и растворился в конце коридора. Я зажег еще одну лампу и провел Рамоса в комнату для осмотров, так как привык к тому, что там я главный, и хотел этим воспользоваться.

Первым прибежал Тули, Рамос опустился на колено и даже позволил собаке лизнуть его бронзовое лицо. Увидев отца, Асет замерла, а когда он встал, чтобы поприветствовать дочь, на ее лице отобразилось замешательство. Потом в ее горле зажурчал радостный смех, и я нехотя улыбнулся.

– Папа! – она набросилась на него и обняла его за шею. Рамос совсем не возражал и сам уткнулся лицом в ее волосы, наслаждаясь тем, чего давно был лишен. – Как я по тебе скучала, – вздохнула Асет.

– Я тоже по тебе скучал, моя маленькая богиня, – прошептал он.

Пагош сел на колено, чтобы погладить Тули, несмотря на то, что лишь несколько секунд назад ругался на него за чрезмерную любвеобильность, а я смотрел и ждал.

– Верховный жрец Пта на рассвете уезжает в Меннефер, – сообщил ей Рамос, – и он согласился взять тебя с собой. Ты будешь находиться там под его защитой, он не приказ мой выполняет, а оказывает услугу старому другу. Остается только подготовить документ о передаче золотого кредита от меня ему, для тебя.

– Почему? – Асет не сводила глаз с его лица, стараясь понять больше, чем он собирался выразить словами.

– Тебе здесь слишком опасно оставаться.

Она поставила вопрос по-другому:

– Но почему сейчас, ведь прошло столько времени?

Если Рамос ждал помощи от меня, он не там искал.

– Почему? Из-за твоих свитков с рисунками.

Она отошла от отца, словно он мог ее ударить, и впервые опустила взгляд. Но не попыталась оправдаться или попросить прощения.

– У Хоремхеба больше друзей в Меннефере, чем во всех остальных Двух Землях вместе взятых, – отметила она. – Он там родился.

– Кто-то узнал, что Асет не уехала в Абидос? – поинтересовался я.

– Мне пришло послание всего час назад. Царский гонец отправился в Абидос с приказом вернуть Асет сюда. Сати сдерживала его, сколько могла, чтобы ее гонец успел раньше, а потом сообщила ему, что Асет отправилась в путешествие в Дендеру, в храм Хатхор. Но он вскоре поймет, что ее там нет. Максимум день-другой, и посланец Фараона будет в храме, с вопросом о том, что мне известно о твоих святотатственных рисунках.

Асет покраснела, но не сдалась.

– Что бы ты ни сказал, на тебя падет подозрение, если только ты не выдашь меня.

– Дочь, со своими делами я сам разберусь. Но вот тебя я больше не могу защищать… от твоей матери. Это по ее указке Фараон послал за тобой в Абидос.

– Ох! – Асет посмотрела в пол, но отказывалась извиняться или просить прощения. Подняв голову, она надменно посмотрела на меня.

– Тенра, я теперь женщина, что бы ты ни думал. У которой есть некоторая собственность.

– Как будто мне надо напоминать, – пробормотал я.

Она повернулась к отцу.

– Если я уеду, оставив тебя и Тенра разбираться с последствиями того, что я наделала, понимая, к чему это приведет, будет не маат. Я вернусь в свой дом, который оставил мне Узахор.

– Отказываться выполнять то, что я велю, – тоже не маат, – возразил Рамос, обезвредив ловушку, которую она ему поставила. – Я все еще твой отец.

Асет поняла, что ее защита рушится, взяла на руки Тули, при виде чего у меня заболело сердце. Это, как всегда, означает, что, по мнению Асет, лишь эта неряшливая уличная собака не покинет ее никогда.

– Не поеду, – настаивала она, и закачались красно-коричневые тьет, которые она носит и днем и ночью, веря, что узел пояса Исиды в силах защитить ее, даже от собственной матери.

– Это ненадолго, – сказал Рамос, стараясь переубедить, а не приказывать. – Когда Фараон перестанет думать о твоих свитках и переведет внимание на что-нибудь еще, ты сможешь вернуться.

– Без Тенры не поеду. – Она подошла ко мне, прижимая Тули к груди.

Пагош как призрак появился из тени.

– Мы теряем драгоценное время, – напомнил он Рамосу. – Пусть едут оба, но вверх по реке, в Анибу. Фараону и в голову не придет искать там, а Принц Сенмут позаботится о том, чтобы ее никто не обидел, лучше любого слуги Пта, будь он Верховным Жрецом или кем еще.

Рамос открыл рот – думаю, чтобы возразить, – но закрыл его, потому что первой заговорила Асет.

– О, Пага, да. Это чудесная мысль! – Она опустила Тули на пол, ибо не могла удержаться. – Можешь намекнуть человеку Фараона, Отец, что я обманула Сати рассказом про путешествие. И скажи ему по секрету, что я сбежала с любовником. Ведь так все решится, да?

Синие глаза Рамоса искали встречи с моими.

– Скажи что-нибудь, суну. Готов ли ты повезти мою дочь в Анибу?

Старые подозрения насчет ее чувств к Сенмуту вгрызались в мою плоть, словно злые змеи, и все зудело, и надо было почесать.

– На одном условии, – ответил я, рискуя всем. – Ты подпишешь договор, по которому она станет моей женой.

Я думал, что глаза у Асет выпрыгнут, но у Верховного Жреца ни одна жилка не шевельнулась. Я принял его пристальный взгляд, чтобы он знал – я не откажусь от своих слов, он ведь совершенный мастер скрывать истинные чувства.

– А почему я должен это делать? – поинтересовался Рамос, словно я предложил ему выдать мне две коровы или лошадь за мои услуги.