И это была правда: мои веки словно налились свинцом. Я слишком измучилась, чтобы решать насущные проблемы. Самая большая из них – сохранить в тайне присутствие Порслин в доме. Последнее, что мне надо, – беспомощно наблюдать, как отец выставляет из дома внучку Фенеллы и Джонни Фаа.

Фенелла лежит в больнице в Хинли, и, насколько я знаю, она может уже быть мертва. Если я собираюсь докопаться до причин нападения на нее в Изгородях – и, полагаю, убийства Бруки Хейрвуда, – мне следует привлекать как можно меньше внимания.

Это лишь вопрос времени, когда инспектор Хьюитт заявится сюда выпытывать подробности того, как я нашла тело Бруки. Мне нужно время обдумать, какие факты я ему расскажу, а о каких умолчу. Или не умолчу?

Мысли крутились водоворотом. Хей-хо! – подумала я. Какая классная штука – мир Флавии де Люс.

Следующее, что я осознала, – то, что наступило утро и в окна льется солнечный свет.

Я перекатилась и моргнула. Я лежала, распростершись в изножье кровати, больно упираясь головой в спинку. В изголовье Порслин укуталась в мое одеяло, положила голову на мою подушку и дрыхла изо всех сил, словно какая-нибудь восточная принцесса.

На миг во мне начало подниматься раздражение, но, когда я вспомнила ее вчерашний рассказ, раздражение растаяло и превратилось в жалость.

Я бросила взгляд на часы и, к своему ужасу, увидела, что проспала. Я опоздала к завтраку. Отец настаивал, чтобы блюда приносили и уносили со стола с военной точностью.

Очень стараясь не разбудить Порслин, я быстро переоделась, пригладила волосы щеткой и прокралась вниз к завтраку.

Отец, как обычно, был погружен в свежий выпуск «Лондонского филателиста» и, похоже, едва ли заметил мой приход: верный знак, что на носу очередной филателистический аукцион. Если наше финансовое состояние столь прискорбно, как он утверждает, ему надо быть в курсе текущих цен. За едой он делал заметки на салфетке огрызком карандаша, мысленно уйдя в другой мир.

Когда я проскользнула на свое место, Фели воззрилась на меня холодным неподвижным взглядом, который отработала, наблюдая за королевой Мэри в новостях.

– У тебя прыщ на лице, – бесстрастно сказала я, наливая молоко в хлопья.

Она притворилась, что не слышит меня, но не прошло и минуты, как я была вознаграждена зрелищем, как ее рука автоматически поднялась к щеке и начала ощупывать ее. Все равно что наблюдать за тем, как краб медленно ползет по дну моря в цветных короткометражках в кино – в «Живом океане» или вроде того.

– Осторожно, Фели! – заметила я. – Он вот-вот лопнет.

Даффи подняла взгляд от книги – «Зеркала для Лондона и Англии», которую я присмотрела на празднике. Она сама ее купила, свинья!

Я взяла на заметку утащить ее попозже.

– Что имеется в виду, когда говорится, что копченая селедка без горчицы? – спросила я, указывая на книгу.

Даффи хваталась за любую возможность продемонстрировать свои обширные познания.

Я уже освежила в мозгу то, что знала о горчице, – прискорбно мало. Я знала, например, что она содержит, помимо прочего, олеиновые кислоты – эруковую, бегеновую и стеариновую. Я знала, что стеариновая кислота содержится в говяжьем и бараньем жире, потому что однажды подвергла жирное воскресное жаркое миссис Мюллет химическому анализу и обнаружила, что эруковая кислота получила название от греческого слова, обозначающего «рвать, блевать».

– Копченая селедка в XVI и XVII веках считалась блюдом для низших слоев общества, – ответила Даффи, одарив меня особенно испепеляющим взглядом на слове «низших».

Я глянула на отца, проверить, смотрит ли он на нас, но он не смотрел.

– Николас Бретон называл ее хорошей плотной едой для грубого желудка, – продолжила она, изгибаясь и прихорашиваясь в кресле. – Он также сказал, что старая морская щука – это вид рыбы, на случай если ты не знаешь, – все равно что камзол без геральдической эмблемы, что означает слугу, который не носит герб своего хозяина.

– Дафна, пожалуйста… – произнес отец, не поднимая глаз, и она уступила.

Я знала, что они имеют в виду – и думают, что я не понимаю, – Доггера. Военные действия в Букшоу таковы – невидимые и временами безмолвные.

– У Фостеров новый корт для бадминтона, – внезапно сказала Фели, ни к кому конкретно не обращаясь. – Шейла собирается использовать старый для парковки своего «даймлера».

Отец что-то проворчал, я видела, что он больше не слушает.

– Она такая стильная штучка, – продолжила Фели. – Заставила Копли вынести десертные тарелки на южную лужайку, но вместо мороженого сервировали улиток-эскарго! Мы ели их сырыми, как устриц. Так захватывающе!

– Ты бы лучше побереглась, – заметила я. – Сборщики улиток иногда по ошибке подбирают пиявок. Если проглотишь пиявку, она вылезет из твоего желудка наружу.

Лицо Фели побелело, как стена.

– Было что-то такое в «Хрониках Хинли», – с энтузиазмом добавила я, – недели три назад, если я верно припоминаю, о мужчине из Святой Эльфриды – это недалеко отсюда, кстати, – который проглотил пиявку, и пришлось…

Но Фели отшвырнула кресло и вылетела прочь.

– Ты снова провоцируешь сестру, Флавия? – спросил отец, подняв глаза от журнала и заложив указательным пальцем место, где читал.

– Я пытаюсь обсуждать текущие события, – ответила я. – Но ее, похоже, это не очень интересует.

– А, – сказал отец и продолжил читать о дефектах в печатных формах двухпенсовых синих марок 1840 года.

Когда отец присутствовал за столом, мы вели себя хотя бы наполовину прилично.

Я удалилась почти без затруднений.

Миссис Мюллет на кухне пытала труп цыпленка бечевкой.

– Их не пожарить как следует, если хорошенько не связать, – сказала она. – Так мне говаривала миссис Чедвик из Нортон-Олд-Холла, а она должна знать. Это она меня научила. Напоминаю тебе, что это было во времена леди Рекс-Уэллс, задолго до твоего рождения, дорогуша. «Перевяжи их три раза по три, – говаривала она, – и они никогда не разнесут твою духовку». Над чем это вы смеетесь, мисс?

Нервный смешок вырвался у меня, когда в мозгу промелькнула внезапная мысль о том, что именно таким образом совсем недавно меня связывали мои единокровные сестры.

Одна мысль об этом напомнила мне, что я еще не отомстила. Разумеется, была эта маленькая шуточка насчет пиявок, но это просто разогрев, не более чем прелюдия к возмездию. Дело в том, что я просто была слишком занята.

Пока миссис Мюллет засовывала обреченную птицу в утробу открытой «AGA», я воспользовалась удобным случаем, чтобы утянуть баночку клубничного варенья из буфета.

– Три раза по три, – сказала я с ужасной гримасой и жутким подмигиванием миссис Мюллет, как будто называю пароль тайного общества, куда входим только она и я. В то же время я изобразила жест победы Уинстона Черчилля, сложив пальцы правой руки буквой «V», чтобы отвлечь ее внимание от баночки в левой.

Вернувшись наверх, я открыла дверь спальни как можно тише. Нет нужды тревожить Порслин, я оставлю ей записку, что вернусь позже, вот и все. Не стоит объяснять, куда я ухожу.

Но в записке не было необходимости. Кровать была идеально застелена, и Порслин ушла.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.