Сейчас, в последние месяцы второго тысячелетия после Рождества Христова, на заре рождающегося третьего тысячелетия, вопрос, заданный в ту давнюю ночь, звучит по-прежнему актуально. Quo vadis? Куда ты идешь, человечество? Куда движется европейский мир с его культурой, в основе которой лежит христианство? Куда идут – как неотъемлемая часть этого мира – венгры, Венгрия? А главное, куда идет отдельный человек, уникальный, неповторимый индивид? Всю гамму возможных ответов на этот вопрос содержат в себе и предлагают два тысячелетия истории христианства – точно так же, как, по всей вероятности, и другие вероучения, другие философские системы, другие мировоззрения и культуры. Однако в Европе (на протяжении последних двух тысячелетий, а у нас, венгров, на протяжении тысячелетия) именно христианство предопределяло выбор ответа, в духе того краткого диалога, что прозвучал на Аппиевой дороге: «Quo vadis?» – в течение двадцати с лишним веков вопрос этот повторяется постоянно, побуждая людей делать выбор, твердо обозначать свою позицию, преодолевать колебания, подавлять в себе малодушный порыв к бегству, упорно сопротивляться стихиям и враждебным силам, сохранять верность высоким идеалам.

Если ты человек верующий, то и сегодня, на рубеже тысячелетий, оптимальный, удовлетворяющий душу и сердце ответ на извечный вопрос «Quo vadis?» наверняка способна дать тебе мистерия Искупления. Однако и для неверующих поиск такого ответа едва ли можно считать никак не связанным с ценностями, нормами, вызовами, которые содержатся в христианской культуре. Понять же эти ценности и вызовы вряд ли удастся без знания прошлого.

Познание прошлого, раскрытие его тенденций, расшифровка вызовов, которые в нем таятся, – всем этим занимается целый ряд научных дисциплин. Что касается христианства как религии и как церкви, то наиболее компетентной здесь должна считаться, конечно, теология. Однако и она не может не принимать во внимание, не может пренебрегать тематически связанными с ней достижениями других наук, прежде всего истории, археологии, этнографии.

Собирать материал для книги под названием «История папства», затем работать над ее написанием мы начали около двух десятилетий тому назад, совсем в других, по сравнению с нынешними, исторических и политических условиях. Учитывая ограниченность своих возможностей и познаний, мы не ставили своей целью создание некоего «тотального» синтеза, всеобъемлющей истории церкви. Задача наша была куда более скромной: опираясь на доступные нам источники, прежде всего на книжные, библиотечные материалы, дать очерк истории папства, ориентируясь при этом на критерии научно-популярного, в самом лучшем понимании этих слов, жанра. В этой работе нам помогали великолепные обобщающие труды, из которых следует упомянуть сочинения таких замечательных немецких историков, как Леопольд Ранке, Франц Ксавер Зеппельт, Георг Швайгер и др. Особенно был нам полезен фундаментальный «Справочник по истории церкви», написанный профессором Габором Адриани, заведующим кафедрой церковной истории Боннского университета.

Поскольку мы с самого начала настроились на то, что книга наша будет посвящена сущностному стержню «видимой церкви» – институту папства, – то отсюда следовало, что церковь и папство надлежит каждый раз помещать в контекст исторического процесса. Вместо того чтобы подбирать доказательства своей правоты, процитируем рецензию выдающегося историка, специалиста по данному вопросу, профессора Иштвана Диосеги. «История папства, – пишет он, – тема весьма сложная, и те, кто пытался ее разрабатывать на протяжении времени, прошедшего после появления Liber Pontificalis (530) воспринимали свою задачу в самых различных поворотах. Некоторые рассматривали ее как часть целостной истории церкви, другие нанизывали на единую нить жизнеописания сменяющих друг друга пап, третьи выдвигали на передний план историю папского государства. Енё Гергей […] хотел представить прежде всего историю института – Святого престола и Папского государства, – не претендуя, однако, на абсолютную полноту, а ставя на первый план деятельность наиболее выдающихся личностей, так чтобы при этом должным образом вырисовывались взаимосвязи между органами церковного управления и мировой политикой…»

В то же время, желая понять, а может быть, уже и понимая Христов генезис церкви, особенности ее становления, ее евангельскую миссию, – словом, ее трансцендентный характер, мы всегда старались иметь в виду эту ее сущность. «Излагая перипетии двадцативековой истории церкви, автор постоянно помнит о том, что католицизм органически сочетал в себе трансцендентное и посюстороннее, о том, что эта религия претендовала на определенную роль в формировании человеческого общества, используя для этого светские институты, а в то же время хотела сохранить свой надсоциальный статус, желая, чтобы в ней видели земную гарантию обретения идеального бытия, – пишет рецензент. – Преемники святого Петра свою земную миссию, свою задачу по подготовке смертного человека к вечной жизни стремились реализовать в союзе со светскими властями, и в интерпретации автора книги история папства делится на основные главы именно в соответствии с тем, как возникают новые и новые союзы такого рода. Это подобно противоречивому в самом себе единству связывания и разрешения[1], и надо признать, что для демонстрации двадцативековой истории папства лучший принцип подхода едва ли можно было найти».

Когда первое издание «Истории папства» вышло из печати, рецензенты-католики высказывались в том ключе, что хорошо бы увидеть – причем как можно скорее – очерк истории института папства, выдержанный в католическом духе и снабженный печатью «Nihil obstat»[2]. Однако такой книги – ни вышедшей из-под пера отечественного автора, ни переведенной с какого-либо языка – с тех пор так и не появилось. Это обстоятельство – одна из причин, побудившая нас вновь предоставить издательству нашу вышедшую почти два десятилетия назад монографию, в должной мере переработав, исправив и дополнив ее. (В русском переводе[3], который вышел в Москве в 1996 г., мы исправили обнаружившиеся ошибки и дополнили рассказ актуальными на тот момент сведениями, касающимися деятельности папы Иоанна Павла II.) Основной текст монографии – если не считать необходимых поправок – изменениям не подвергался; исключение представляют собой только главы, относящиеся к периоду после 1945 г., – они были практически написаны заново. Такое решение представлялось нам целесообразным, потому что ни подхода к теме, ни основной концепции книги, ни ее структуры мы не видели необходимости менять сколь-либо кардинально. Но с тем большим старанием стремились мы избавиться от уже тогда замеченных ошибок, заблуждений, односторонних выводов, необоснованных обобщений. При всем том мы и сейчас не считаем возможным и нужным ощутимо увеличивать в книге сугубо венгерские реалии и отсылки. Это наше ощущение подтверждается, в частности, тем фактом, что в 1996 г. увидел свет коллективный труд «Тысяча лет взаимосвязей между Венгрией и Святым престолом» (глава, посвященная XX в., написана в этом труде нами). С тем большим энтузиазмом мы удовлетворяем пожелания дополнить «Историю папства» рассказом о периоде понтифика Иоанна Павла II, – пускай рассказ этот, исходя из характера монографии, мы и вынуждены свести лишь к самым общим моментам. В этом плане наша позиция оправдана еще и тем, что об Иоанне Павле II мы уже издавали небольшие работы в 1986 г., затем в 1991 г.

В свое время в предисловии к первому изданию «Истории папства» мы писали, что книга эта, как мы надеемся, будет способствовать плодотворному диалогу между верующими и неверующими. К настоящему моменту такой диалог в достаточной мере налажен, но мы убеждены, что история папства остается не менее волнующей и актуальной, чем прежде.