— Сейчас самое главное, — сказал Мартелли, — показать, что мы спокойны. Нам нужно выиграть время. Это позволит собрать оперативные данные. И немного охладит пыл тех, кто засел внутри собора.

Мы с ним обернулись — сквозь полицейское заграждение с ревом проскочил черный запыленный мотоцикл, на котором сидел мужчина в куртке с эмблемой нью-йоркской полиции.

— Контакт есть? — рявкнул, слезая с мотоцикла, Нед Мейсон.

Перед тем как уйти из переговорщиков, мне пришлось поработать с Мейсоном. Очень многие считали этого напористого рыжеволосого копа бесцеремонным наглецом, однако я знал, что он — изворотливый одиночка, добивающийся успеха скорее дотошностью и силой воли, чем командной работой.

— Пока нет, — ответил я.

Я начал было вводить Мейсона в курс дела, но тут из двери автобуса высунулся полицейский связист, державший над головой мобильный телефон.

Мы кинулись к автобусу, и Уилл Мэттьюс с нами.

— Вызов поступил по девять-одиннадцать, мы перевели его сюда, — сказал связист, протягивая нам трубку. — Кто будет разговаривать?

Мейсон выхватил трубку у него из руки, а мы — я, Мэттьюс и Мартелли — нацепили наушники, чтобы послушать переговоры.

— Кто бы вы ни были, — сказал в трубку Мейсон, — слушайте внимательно. — Голос его звучал уверенно, тон был очень серьезный. — Я представляю армию Соединенных Штатов. То, что вы сделали, выводит вас за рамки возможностей обычных переговоров с правительством. Президент отдал особое распоряжение, так что обычные каналы для вас закрыты. Спустя пять минут вы либо освободите заложников, либо будете убиты. Единственная гарантия, какую я могу вам дать: если вы сложите оружие и отпустите всех заложников, вам сохранят жизнь. А теперь говорите. Это последние пять минут вашей жизни.

Мейсон сделал смелый шаг, прибегнув к спорной, вообще говоря, стратегии, предназначенной для того, чтобы перепугать людей, взявших заложников, и тем самым разрешить ситуацию. Он сразу пошел с козырной карты.

После короткой паузы в трубке прозвучал голос не менее жесткий:

— Если этот малый не уберется с линии за пять секунд, бывший президент воссоединится со своей женой на небесах. Пять…

Когда я увидел, как помрачнел Мейсон, мне стало почти жаль его. Он блефовал, и блеф обернулся против него.

— Четыре, — произнес голос.

Коммандер Уилл Мэттьюс сделал шаг вперед.

— Мейсон! — сказал он.

— Три.

Мейсон все сжимал в кулаке телефон — казалось, он даже не слышал Мэттьюса.

— Две.

Я был хорошим переговорщиком, но я не занимался этим делом вот уж три года. Однако Нед Мейсон только что с треском провалился, стало быть, придется теперь мне вступить в игру.

— Одна.

Я выдернул трубку из руки Мейсона и спокойно сказал:

— Привет. Меня зовут Майк. Человек, который только что беседовал с вами, не имел на это никаких полномочий. Забудьте все, что он сказал. Переговорщик — я. Мы не собираемся атаковать собор. Собственно, мы никому никакого вреда причинять не хотим. С кем я разговариваю? Представьтесь, пожалуйста.

— Можешь звать меня Джеком.

— Спасибо, Джек, что согласились поговорить со мной.

— Всегда готов, — ответил Джек. — А теперь окажи мне услугу, Майк. Скажи этому солдату удачи, у которого ты отобрал трубку, что здесь все окна, двери и стены обвешаны взрывчаткой и лазерными детекторами движения. Лучше бы ему не лезть сюда, иначе все, кто находится в этом квартале, отправятся на небеса. На самом деле я бы на вашем месте подумал, не стоит ли отогнать подальше от крыши полицейский вертолет.

Я встретился глазами с Уиллом Мэттьюсом и указал пальцем вверх. Он быстро переговорил с кем-то, и рокот вертолета начал стихать вдали.

— Хорошо, Джек. Я попросил моего босса отозвать вертолет. А теперь скажите, как там все? Никто не убит?

— Пока что нет, — ответил Джек.

Этот провокационный ответ я решил пропустить мимо ушей. Когда мы с ним наладим контакт, я постараюсь добиться от него, чтобы он перестал сыпать угрозами и говорил более разумно.

— Вода или еда вашим людям не требуются? — спросил я.

— Пока что у нас есть все, — сказал Джек. — В настоящее время я просто хочу сказать две вещи, которые вам стоит обдумать. А именно: вы дадите нам то, что мы хотим получить, и мы, получив это, уйдем отсюда. Повтори, Майк.

— Мы дадим вам то, что вы хотите получить, и вы, получив это, уйдете оттуда, — без колебаний ответил я. Пока у нас не появятся хоть какие-то преимущества, необходимо, чтобы он как можно быстрее согласился общаться со мной и дальше.

— Молодец. Я понимаю, Майк: сидя там, где ты сейчас сидишь, представить себе такой исход трудновато. Но так все и будет. Мы уйдем, как только получим свое. Ладно, до скорого.

Линия замолчала.

— Что вы думаете об этих людях, Майк? — Мейсон вдруг снова обрел голос.

— Секундочку, — сказал я. Находясь ближе всех к окну командного центра, я первым заметил непонятное движение у собора. — Парадная дверь открывается. Там что-то происходит.

В дверном проеме появился мужчина в разодранной синей рубашке. Помаргивая от солнечного света, он спустился по ступенькам на выложенную каменными плитками площадку.

— Он у меня на мушке, — сообщил по полицейской связи снайпер.

— Не стрелять! — тут же сказал Уилл Мэттьюс.

Следом за мужчиной вышла, прихрамывая, женщина в туфлях со сломанными каблуками.

— Что за… — произнес Уилл Мэттьюс, глядя, как на ступени собора, а затем и на Пятую авеню вытекает тонкая поначалу струйка людей, быстро превращающаяся в мощный поток. Неужели они отпускают всех заложников? Стоявшие вокруг меня копы явно недоумевали не меньше, чем я.

Мы напряженно вглядывались в эту непонятную массовую сцену. Полицейские в форме быстро окружили толпу и вывели ее за оцепление.

— Всех детективов сюда. Из отделов ограблений, сексуального насилия — всех! Задача — установить личности и опросить освобожденных заложников, — отдал приказ Уилл Мэттьюс.

Между тем двери собора снова закрылись.

Мартелли похлопал меня по спине.

— Отличная работа, Майк, — сказал он. — Переговоры просто хрестоматийные. Вы только что спасли жизнь сотням людей.

Комплимент меня обрадовал, однако я сомневался, что случившееся имеет ко мне хоть какое-то отношение.

— Это что же, все? — спросил Уилл Мэттьюс. — Разве так бывает?

И тут телефон, который я по-прежнему держал в руке, зазвонил, и все находившиеся в автобусе вздрогнули.

— Сдается мне, — сказал я, — так не бывает.

— Майк? — произнес Джек. — Ну, как все прошло, дружище? Люди в безопасности, а? Надеюсь, никого насмерть не затоптали?

— Нет, Джек, — ответил я. — Вроде бы все нормально. Спасибо за разумный шаг.

— Стараюсь, Майк. Из кожи вон лезу. Стало быть, мелкую рыбешку мы выбросили обратно в воду, теперь я хочу поговорить о китах, которые пока остаются у нас.

Я глянул в окно. Господи! Он прав. Где бывший президент Хопкинс? Где мэр Нью-Йорка? Люди из списка первых персон так и остались в соборе. И сколько их там?

— Чтобы облегчить вам задачу, скажу: у нас тридцать четыре заложника, — произнес, словно прочитав мои мысли, Джек. — Знаменитости, разумеется, плюс кое-кто из деловых воротил, пара политиков. Пока все живы-здоровы. Но если вы, ребята, попытаетесь влезть сюда и взять нас, мы устроим такую кровавую баню, какой эта страна еще не видела. Дайте нам то, что мы хотим получить, Майк, и ничего страшного не случится.

— Мы не меньше вашего стремимся разрешить ситуацию, Джек, — сказал я.

— Приятно слышать, Майк, — отозвался Джек. — Я предлагаю вам и этим жирным котам выкрутиться из неприятностей добрым старомодным способом. То есть откупиться.

Когда Джек отключился от линии, Пол Мартелли снял с головы наушники и присел рядом со мной.

— Вы отлично справляетесь, Майк. Хладнокровие — прежде всего.