Стивена направило сюда Министерство внутренних дел Великобритании, точнее, его отделение, известное под названием Инспекторат «Сай-Мед». [1]Он состоял из небольшой группы следователей, обладавших широкими познаниями в науке и медицине. Правительство прибегало к их услугам для проведения независимых расследований в областях, выходящих за рамки полномочий полиции.
Хотя в полиции имелись соответствующие специальные отделения вроде Отдела по борьбе с мошенничествами и сотрудники, разбиравшиеся, к примеру, в искусстве, ни для кого не было секретом, что полицейским катастрофически не хватает знаний во многих областях современной жизни. Инспекторы «Сай-Мед» заполняли этот пробел. Их обязанностью было изучать сообщения о возможных правонарушениях или подозрительных происшествиях и выяснять, заслуживает ли эта проблема более тщательного исследования. Данбар как раз и являлся одним из таких специалистов.
Поскольку Данбару приходилось иметь дело с профессионалами, обладающими определенным политическим или общественным влиянием, частенько страдающими повышенной обидчивостью, истинные полномочия его, как правило, не озвучивались. Официально он представлялся государственным служащим из Лондона, временно прикомандированным к Министерству по делам Шотландии, и на этот раз только Нейл Бэннон был в курсе его задания.
С момента прибытия накануне вечером в «Медик Экосс» с Данбаром обращались вежливо, но холодно. Это его не волновало — он привык работать сам по себе. Ему это даже нравилось. Чем меньше людей знают о его истинном задании, тем лучше. Это облегчало ему работу. Идеально выполненным заданием Стивен считал то, когда он прибывал на место, выяснял все, что ему было нужно, и уезжал прежде, чем кто-либо успевал сообразить, чем он на самом деле занимался. Вряд ли кому понравится, что вокруг бродит сыщик, особенно когда, как это часто оказывалось, расследовать на самом деле было нечего.
Соблюдение секретности было, пожалуй, одной из самых трудных задач в работе Данбара, но при этом, возможно, и самой важной. Любые сомнения в профессиональной компетентности врача или намек на преступную небрежность в медицинской профессии могли привести к ужасным последствиям. Ни одно другое сообщество не могло сравниться с медиками в закрытости и лицемерии. Стивен предпочитал вначале как следует удостовериться, что крепко стоит на ногах, прежде чем рискнуть выйти из подполья. Вот и на этот раз в качестве отправной точки он располагал лишь заявлениями двух бывших медсестер больницы, на первый взгляд совершенно лишенными оснований. Ему нужно успеть выяснить многое, прежде чем остальные узнают, кто он и зачем здесь находится.
Данбар удобно устроился на довольно мягком стуле перед стоявшей на дубовом столе карточкой со своим именем. Плеснув в стакан воды из хрустального графина и прихлебывая ее маленькими глотками, он наблюдал, как рассаживаются по местам остальные участники предстоящего собрания. Толстый ковер превратил этот процесс в необычно тихую процедуру. Стивен мало что знал о тех обстоятельствах, которые привели группу визитеров в «Медик Экосс», — лишь то, что больница испытывает некоторые финансовые трудности и собирается просить у правительства денежной помощи. Его начальство расценило эту ситуацию как возможность внедриться в больницу, не привлекая особого внимания. Все было сделано в спешке. В Министерстве Стивену провели лишь короткий инструктаж, и еще немного ему удалось узнать, подслушав обрывок разговора, пока участники собрания пили кофе. Примерно определив для себя главные фигуры, он приготовился наблюдать за междоусобными разборками и «кровопусканием», которые, как он подозревал, будут неизбежными.
Джеймс Росс, хирург-консультант и заведующий отделением трансплантологии, был одним из двух человек, представлявших за столом переговоров руководство «Медик Экосс». Вторым был доктор Томас Кинчерф, медицинский директор больницы — учтивый, улыбчивый и явно чувствующий себя как дома. Росс сидел напротив Нейла Бэннона, вежливо прислушиваясь к тому, что говорилось вокруг него, и периодически улыбаясь. Взгляды, которые он то и дело бросал на часы, выдавали легкое нетерпение.
Росс был симпатичным мужчиной слегка за сорок, крепкого телосложения, с зачесанными назад светлыми волосами. Лицо его было гладким и загорелым, и он носил очки без оправы с большими квадратными линзами. Он производил впечатление человека, пребывающего в гармонии с самим собой, уверенного в себе, добившегося успеха в любимом деле, который никому ничего не обязан доказывать. Костюм его был консервативно темным, но розовый галстук-бабочка и видневшийся из нагрудного кармана уголок такого же носового платка были слишком яркими — характерная черта большинства представителей его профессии.
Беседуя с представителями Министерства, административный секретарь больницы Лео Джиордано был само очарование. Любое слово, вылетавшее из уст гостей, тут же удостаивалось его пристального внимания, любой намек на шутку вызывал у него широкую улыбку и искренний смех. Было ясно, что руководство «Медик Экосс» находится в наилучшем расположении духа, ожидая удачного окончания переговоров.
— Ну что, начнем? — спросил Бэннон. Он был одним из тех немногих, на чьем лице не было улыбки.
Джиордано призвал аудиторию к порядку и попросил озвучить «финансовые показатели» для дальнейшего обсуждения. За этим последовало утомительное зачитывание финансовых отчетов сотрудниками бухгалтерии «Медик Экосс» и Министерства.
Когда с этим было покончено, Бэннон вгляделся в мрачные лица сидевших за столом людей и сказал:
— Джентльмены, думаю, нам следует разрубить гордиев узел и сразу перейти к делу. Совершенно очевидно, что больница не может продолжить работу, если не произойдет немедленного финансового вливания. Вопрос в том, откуда его взять. — Он замолчал. Участники собрания обменялись взглядами. — Я понимаю, что представители Медик Интернэшнл считают, что в настоящее время они больше не в состоянии производить какие бы то ни было инвестиции. Остаются только правительственные денежные средства, и, откровенно говоря, это столь же маловероятно в то время, когда от правительства требуется снизить расходы и урезать финансирование даже основных служб. — Бэннон снова замолчал, дожидаясь, пока стихнет гул голосов, затем продолжил: — Но, опять же, альтернатива столь же неприемлема. Если больницу придется закрыть, то будут потеряны уже вложенные деньги и рабочие места. Словом, мы оказались, если можно так выразиться, между Сциллой и Харибдой. Лично я считаю, что будет большой трагедией, если совсем новая современная больница, укомплектованная медицинским персоналом мирового уровня, будет вынуждена закрыться, — но таковы голые факты.
— Не считая того, что это будет политически неудобно и чертовски дорого обойдется партии Тори, — пробормотал себе под нос лондонский лейборист.
— Если она такая современная и мирового уровня, почему она теряет деньги? — спросил мужчина важного вида, который, в отличие от остальных, был одет в светлый костюм. Это был представитель главной страховой компании Шотландии, вложившей немалые деньги в строительство «Медик Экосс».
— Мы считаем, что это временная проблема, с которой мы можем справиться, — ответил Томас Кинчерф. — Просто в настоящий момент у нас слишком мало пациентов.
— А почему?
— Оказалось, что потенциальные клиенты по-прежнему предпочитают лондонские больницы, но мы уверены, что правильная маркетинговая политика поможет решить эту проблему. Все дело в географическом факторе, к которому мы не отнеслись с достаточной серьезностью на этапе планирования, и до сих пор не приняли соответствующие меры.
— В радиусе мили вокруг больницы полно пациентов, — вмешался лейборист. — У них просто нет денег, чтобы заплатить за все ваше замечательное лечение.
— По-моему, мы это уже проходили, — брюзгливо сказал Бэннон. — «Медик Экосс» была задумана как бизнес-проект для иностранных клиентов, которые должны были принести деньги нашей стране. Это такая же сфера услуг, как гостиницы и парковки. В этом нет ничего предосудительного. В итоге мы все окажемся в выигрыше.
