Пожав плечами, Бон еще раз вгляделся в наклейку с адресом.

– Ну, адрес-то наш, – поразился он. – А отправитель... Какая-то контора... "Эф-Экс Лабс". Посмотрим, что внутри.

Бон разорвал обертку. Внутри обнаружились сразу две вещи: видеокассета и запечатанный пакет из прозрачного пластика. В нем лежала человеческая рука.

– Ужас! – со смехом сказала Джулия. – В твоем меню появилось новое блюдо?

– Я знаю, что это такое, – с улыбкой закивал Бон. – Это те ребята, киношники. Они еще обещали мне, что, дескать, прославят меня на весь свет!

В Ванкувере располагалось столько киностудий, что город нередко называли Северным Голливудом; деятели кино частенько заглядывали к Бону, чтобы устроиться в одной из кабинок или посидеть на одном из разнокалиберных стульев у стойки. Стены здесь были покрыты плакатами фильмов и сувенирными материалами со съемок.

– А записки нет? – спросила Джулия.

– Нет, – сдвинул брови Бон. Пакет он сунул под кассу, чтобы не увидели клиенты. – Наверняка чья-то шутка...

Они вернулись к работе. А примерно через полтора часа в заднюю дверь ресторанчика, выходившую на парковочную стоянку, вошел мужчина в деловом костюме. Подойдя к Бону, он сказал:

– Э, простите. Можно задать вам вопрос:

– Валяйте, чем смогу – помогу, – заулыбался Бон; с любыми клиентами он обращался так, словно те были постоянными посетителями ресторана.

– Я хотел узнать, не доставили ли вам по ошибке одну посылку.

Бон сощурился, улыбаясь:

– Смотря что в ней было.

– Ну... резиновая рука. И несколько снимков.

Рассмеявшись, Бон хлопнул мужчину по плечу.

– Ага! Значит, это для вас! А мы тут гадаем, что бы это значило...

Мужчина растерянно улыбнулся в ответ. Ему было за тридцать, гладко выбрит, на шее – неплотно затянутый галстук.

– Вы уж простите нас за ошибку. В Штатах есть мастерская спецэффектов, там выполняют кое-какие наши поручения. Мы снимаем пилот нового телесериала.

– Ну да, ну да. Без проблем. Пойду принесу.

Бон подвел мужчину к кассе, вытянул из-под нее пакет и видеокассету.

– А вот снимков там не было. Только кассета.

– Ну да, все правильно. Они собирались распечатать несколько кадров, но, наверное, решили выслать всю сцену. Спасибо.

– Не за что!

Мужчина ушел, как и появился, через заднюю дверь.

Прибыв на место пораньше, Джек долго оглядывался, высматривая слежку. Ничего подозрительного. Он поставил машину на другой стороне улицы и через стеклянную дверь ресторана наблюдал за тем, как проходит доставка. Следующие девяносто минут изучал входящих и выходящих посетителей. Если полиция и установила за рестораном наблюдение, Джек этого не заметил.

Наконец он побывал в ресторане сам и забрал посылку. Никто не ворвался, чтобы арестовать его. Джек не ожидал, что внутри окажется видеозапись, и первым делом, сев в фургон, разломал видеокассету плоскогубцами. Датчика слежения он не нашел; никаких сюрпризов не преподнесла и рука. Сделав остановку, чтобы купить подержанные видеомагнитофон и телевизор, он направился обратно в Суррей.

Добравшись домой, Джек подключил магнитофон к телевизору и обмотал скотчем корпус видеокассеты. Покончив с ремонтом, вставил ее в прорезь и надавил клавишу "воспроизведение".

Черный экран. Затем – красные буквы: Ad mala patrat haec sunt atra thcatra parata. Видимо, Рыжий Эд решил произвести на Джинна-Икс впечатление латынью, заглаживая косноязычие в Сети.

В центре кадра – обнаженная девушка со связанными над головой руками. Вокруг нее – что-то похожее на деревенский амбар. Освещение обеспечивает лампочка без плафона, свисающая на шнуре удлинителя. В кадре появляется еще одна фигура, затянутая в белый халат маляра. На ногах – резиновые сапоги, на руках – рабочие перчатки, на лице – зеленая резиновая маска У маски распахнутый рот, полный острых белых зубов, и язык длиной сантиметров тридцать, который свисает на грудь, будто непристойный розовый галстук. Фасеточные, как у насекомого, глаза навыкате сделаны из какого-то голографического материала, переливающегося всеми цветами радуги.

Человек в маске подходит к девушке. В руках у него садовый секатор.

Запись длилась чуть больше часа, без звукового сопровождения. Камера, стоявшая, по всей видимости, на штативе, не двигалась на протяжении всего фильма, хотя пару раз человек в маске заходил за нее, чтобы поправить фокусировку. Натуралистичное, кровавое видео не завершилось со смертью девушки.

Сделав дело, человек в маске показал в объектив, очевидно, заранее приготовленный листок со словами: "НАДЕЮСЬ, Я ПРОШЕЛ ИСПЫТАНИЕ?" Только тогда запись оборвалась.

Перемотав кассету, Джек просмотрел ее снова.

Он убил ее.

Джек смотрел запись опять и опять, не в силах оторваться. Никаких сомнений. Убийство было настоящим, оно произошло на самом деле. Джек видел, как человек в маске засовывает руку в живот девушки и пригоршнями вытаскивает внутренности, пока та кричит и извивается. Допустим, подобные кадры можно подделать, но это потребовало бы участия специалиста по спецэффектам, немалых денег и нескольких недель на подготовку реквизита. Нет, Джек уже не сомневался.

Он убил ее.

Если человек в маске и изнасиловал девушку, то сделал это без свидетелей. Его намерения попросту заключались в том, чтобы причинить ей максимум телесных страданий и, по мере возможностей, продлить процесс. При этом он ни в чем себе не отказывал.

Он убил ее.

Джек рассмотрел ее лицо. На протяжении всего фильма рот девушки был заткнут кляпом, но глаза оставались болезненно выразительными. Джек решил, что она не похожа на проститутку; скорее студентка колледжа.

Он убил ее.

Рыжий Эд стремился произвести на него впечатление. Если бы Джек тщательнее подбирал слова, если бы он дал более четкие инструкции, тогда девушка, возможно, осталась бы в живых. Но все вышло иначе.

И виноват был Джек.

Он убил ее.

Следующее сообщение Джек получил не от Рыжего Эдда и не от Патрона. Ему написала Никки:

Дорогой Джек,

надеюсь, ты получишь это мое письмо. Не знаю, проверяешь ли ты этот ящик, но мы ведь договорились, что будем им пользоваться, если когда-нибудь потеряем друг друга и захотим связаться.

Недавно со мной произошло нечто странное, и я подумала, что это может как-то быть связано с тобой. Пускай мои страхи беспочвенны, я все равно решила дать тебе знать.

Джек прочел об интересе Ричарда к городам, которые посещала Никки, и к датам этих посещений. Вот только внешность, описанная Никки, не подходила ни к кому из знакомых Джека.

Так или иначе, я беру отпуск. У меня отложена кое-какая сумма... Надеюсь, у тебя в смысле денег все хорошо. Будут нужны, напиши.

Я все еще злюсь на тебя, Джек, но не из-за работы. Тут я с тобой на все 100%. Мне только кажется, что порой ты слишком зацикливаешься, перестаешь видеть всю картину в целом. У тебя полно таких «белых пятен», и у меня просто крыша едет, когда я пытаюсь указать их тебе, а ты не желаешь слушать.

Я ведь не стараюсь мешать, просто хочу помочь. Ты научил меня, что к опасности, лучше готовиться заранее, быть во всеоружии. Как ты сможешь принимать верные решения, не владея всей информацией?

Не хочу, чтобы ты сгинул. Та записка была грубой, зато честной. И на случай, если пинок под зад не помог, я решила попробовать еще кое-что.

Ты наверняка не забыл Луиса, нашего первого. Но помнишь ли ты Стейси Ломбарда?

В общем, я связалась с ее матерью. Вот письмо, которое она передает тебе.

Дорогой Д.,

ваша знакомая сочла возможным назвать мне всего одну букву вашего имени, и я понимаю почему. Поверьте, я никогда и никому (особенно полиции) не скажу даже этой малости. Ваша подруга многим рискнула, написав мне; это удивительно смелый поступок с ее стороны. Детали, которые она привела в своем электронном письме, убедили меня, что вы оба – именно те, кем я вас считаю.