Мы и наши собаки представляем скорее команду, чем стаю — «связку» из трех, четырех и так далее особей. Мы — семья. У нас общие привычки, предпочтения, дом; мы одновременно ложимся спать и просыпаемся, ходим одними и теми же путями и останавливаемся, чтобы поздороваться с одними и теми же собаками. Мы — команда, веселая и беспечная, которая стремится только к самосохранению. Мы разделяем некоторые фундаментальные правила поведения. Например, я согласна с членами семьи, что ни при каких условиях нельзя мочиться на ковер в гостиной, — однако собаку придется этому научить. Ни один пес не видит в коврах ценности. Для него ковер, напротив, особенно удобное место, чтобы облегчиться.

Тренеры, пользующиеся метафорой стаи, твердят об иерархии, игнорируя социальные условия, в которых она возникает. (Они забывают и о том, что мы многого еще не знаем о поведении волков в естественной среде: за ними трудно наблюдать вблизи.) Эти «волколюбы» называют человека вожаком стаи, ответственным за дисциплину и подчиняющим себе остальных; они рекомендуют наказывать собаку после обнаружения испорченного ковра. Наказанием может послужить окрик или, скажем, рывок за ошейник. Привести собаку на место преступления для исполнения наказания — обычная практика. И совершенно неверная.

Этот подход очень далек от того, что известно ученым о волчьей стае; он ближе к устаревшему представлению о царстве животных, на троне которого находится человек. Похоже, что волки приобретают навыки, наблюдая друг за другом. Собаки также очень внимательны. Они следят за тем, что делаем мы. Они быстрее научатся, если не наказывать их, а позволить самостоятельно узнать о том, какое поведение поощряется, а какое — нет. Ваши отношения с собакой определяются тем, что случается в неприятные моменты, — например, когда вы возвращаетесь домой и наступаете в лужу на полу. Наказать собаку за проступок, который, возможно, совершен несколько часов назад, — это легкий способ все испортить. Если тренер наказывает вашу собаку, то проблемное поведение может на время прекратиться, но понимания достигнут только эти двое (если, конечно, вы не присутствуете при экзекуции — но это маловероятно). В результате вы получите нервную и скорее всего пугливую собаку, которая не будет понимать, что вы от нее хотите. Позвольте собаке использовать свои навыки наблюдения. Пусть она убедится, что нежелательное поведение не влечет за собой ни поощрения, ни пищи — ничего такого, что собака хотела бы от вас получить, зато «хорошее» поведение вознаграждается. Точно так же учится ребенок. И именно так связка «человек-собака» превращается в семью.

Однако давайте не забывать, что волков от собак отделяют всего несколько десятков тысяч лет. Наш отход от шимпанзе свершился миллионы лет назад, и мы не обращаемся к опыту обезьян, чтобы воспитывать детей. [18]У волков и собак все общее, кроме 0,03 % ДНК. Время от времени в поведении наших питомцев проступают волчьи черты: недобрый взгляд, когда вы тянетесь, чтобы отобрать любимый мяч; возня, в которой один из участников игры скорее добыча, чем партнер; блеск в глазах собаки, хватающей вкусную кость.

Упорядоченность наших отношений с собакой входит в столкновение со звериной стороной ее натуры. Временами кажется, что какие-то мятежные древние гены одерживают верх над плодами селекции. Собака кусает хозяина, убивает подругу-кошку, нападает на соседа. Нельзя упускать из виду непредсказуемую, дикую сторону собачьей природы. Искусственный отбор длится уже несколько тысяч лет, однако естественный продолжался миллионы лет. Собаки, что бы там ни говорили, — это хищники. У них сильные челюсти, а зубы предназначены для того, чтобы рвать плоть. Они привыкли сначала действовать и только потом — думать. Они инстинктивно защищают себя, свое потомство и территорию, и мы не всегда можем предсказать, когда это произойдет в следующий раз. И они не всегда беспрекословно следуют человеческим правилам.

Когда собака на прогулке впервые удирает от вас в кусты, вы паникуете. Со временем вы привыкнете друг к другу. Собака поймет, чего вы от нее ждете, а вы — что делает она. С вашей точки зрения, собака удирает;для собаки же это — естественное продолжение прогулки. Со временем она запомнит все маршруты. Вы, возможно, так и не узнаете, что там было в кустах, но после нескольких прогулок усвоите, что там бывают интересные вещи, и убедитесь, что собака всегда возвращается из кустов. Жизнь с собакой — это долгий процесс обоюдного знакомства. Даже кусается собака по-разному: она делает это от страха, от разочарования, от боли, от беспокойства. Агрессивная хватка отличается от испытательного жевания, а игровой укус не похож на любовный.

Несмотря на периодически наступающую «одичалость», собаки не превращаются в волков. Потерявшиеся, брошенные или никогда не знавшие людей, однако берущие у них пищу собаки не приобретают волчьи признаки. Они живут рядом друг с другом и от случая к случаю действуют согласованно, но чаще предпочитают одиночество. Они не образуют стаи с одной семейной парой, не строят логовищ для щенков и не кормят их, как это делают волки. Бродячие собаки, как и дикие представители семейства псовых, могут установить в своем кругу некий социальный порядок, но признаком высокого статуса скорее всего будет возраст особи, а не ее сила. Они не охотятся сообща, а питаются падалью или в одиночку ловят мелкую добычу. Одомашнивание изменило их.

Если волки с рождения видели людей, а не росли среди других волков, они не превращаются в собак. В поведении они придерживаются середины. «Социализированные» волки сильнее диких заинтересованы в людях и более внимательны к ним; они лучше улавливают коммуникативные жесты человека, чем волки, рожденные на воле. И все же эти животные — не собаки в волчьей шкуре. Собака, выращенная человеком, предпочитает его общество всем другим людям; волки куда менее привередливы. Собаки превосходят прирученных волков в интерпретации человеческого поведения. Увидев волка на поводке, который садится и ложится по команде, можно подумать, что разница между ручным волком и собакой не так уж велика. Но если показать тому же самому волку кролика, станет понятно, насколько они отличаются: волк пускается в погоню, позабыв обо всем. Собака же, увидев кролика, может терпеливо ждать и смотреть на хозяина в ожидании разрешения. Компания человека стала для нее главной мотивацией.

Когда вы выбираете в приюте щенка и приносите его домой, начинается процесс «создания» собаки, повторяющий историю одомашнивания. Каждый раз, взаимодействуя со щенком, вы определяете — одновременно ограничивая и расширяя — его мир. Миновали первые несколько недель, проведенные рядом с вами; мир щенка в это время если и не представлял собой «чистую доску», то во всяком случае был очень близок к «хаосу впечатлений», находящемуся перед глазами новорожденных. Впервые увидев человека, который смотрит из-за сетки вольера, собака понятия не имеет, что он от нее ждет. Требования людей к собакам, по крайней мере в нашей стране, приблизительно одинаковы: будь дружелюбной, верной, ласковой; помни, что я добрый и любящий, но не забывай, что я — главный; не мочись в доме, не прыгай на гостей, не жуй мои ботинки, не лазай в мусорный бак. Впрочем, собаке об этом неизвестно. Ее приходится обучать правилам жизни с людьми. Собака с вашей помощью учится вещам, которые важны для вас, — и, на ваш взгляд, должны кое-что значить и для нее. Мы все тоже «одомашнены»: мы усвоили представления о культуре, о правилах поведения, о том, что такое быть человеком. Язык упрощает задачу, однако речь для этого вовсе не обязательна. Нужно не забывать о том, каковы особенности восприятия собаки, и сделать наши ощущения понятными для нее.

Плиний Старший, римский энциклопедист I века, в своей удивительной «Естественной истории» уверенно описывает медвежат, которые, по его словам, «белого цвета и представляют собой бесформенный комок плоти, чуть больше мышей, без глаз, без волос, но с когтями; вылизывая детеныша, мать постепенно придает ему форму». По убеждению Плиния, медвежонок рождается в виде бесформенного сгустка материи, и мать превращает детеныша в настоящего медведя, вылизывая его. Когда в нашем доме появилась Пумперникель, я чувствовала себя примерно так же, как Плиниева медведица: придавала собаке форму, «вылизывая» ее. (Не понимайте меня буквально, на самом деле эта прерогатива всецело принадлежит ей.) Наше общение сделало ее тем, что она есть. Именно так мы формируем собак, рядом с которыми нам предстоит жить. Собака узнает мир, действуя самостоятельно и наблюдая за другими, а также общаясь с нами, — и в конце концов становится членом семьи. Чем больше времени вы проводите вместе, тем быстрее складывается характер собаки и тем прочнее связь между ней и вами.