— Просто я смотрю на часы. Мистер Брю ждет нас пораньше, до приезда доктора Абдуллы. Ты должен заявить о своих правах на наследство, даже если не намерен принимать деньги.

— Я в курсе, Аннабель. Я хорошо знаком с техническими подробностями. Именно поэтому его лимузин заедет за нами заранее. Мелик и Лейла придут на церемонию?

— Нет. Они в Турции.

— Печально. Они бы за меня порадовались. Я обеспечу детей широким образованием. Не в Чечне, к сожалению, это слишком опасно. Они начнут с изучения Корана, а затем перейдут к литературе и музыке. Они будут стремиться к достижению Пяти Совершенств. А если у них не получится, наказывать их никто не станет. Мы будем любить их и молиться с ними. Я не большой знаток шагов, необходимых для твоего обращения. Это дело мудрого имама. Когда я составлю личное мнение о докторе Абдулле, чьи труды я уважаю, я подумаю, не подойдет ли он для этой роли. Я ведь ничем тебя не оскорбил, Аннабель.

— Я знаю.

— А ты не пыталась меня соблазнить. Были моменты, когда мне казалось, что ты собираешься это сделать. Но ты брала себя в руки.

— По–моему, нам надо начать собираться, ты не находишь?

— Послушаем Рахманинова.

Подойдя к арочному окну, он нажал на кнопку плеера, включенного на полную громкость. Так он любил слушать музыку в одиночестве. От мощных аккордов затряслись стропила. Он отвернулся к окну, так что она видела только его силуэт, и стал методично одеваться. Карстеновский кожаный пиджак ему разонравился. Он предпочел свое старое черное пальто, тюбетейку и желтую седельную сумку через плечо.

— Аннабель, ты следуй, пожалуйста, за мной. Я беру тебя под свою защиту. Таковы наши традиции.

Но в дверях он вдруг застыл как вкопанный и посмотрел на нее таким пронзительным взглядом, что на мгновение ей показалось: сейчас он закроет дверь, и они останутся взаперти, чтобы навсегда разделить эту жизнь вдвоем, в их собственном мирке.

В глубине души, возможно, ей этого и хотелось, но он уже шагнул на лестницу, и поздно было о чем–то мечтать. Перед домом их уже ждал длинный черный лимузин. Шофер, блондинистый юноша в расцвете сил, распахнул заднюю дверцу. Она забралась в машину. Шофер ждал, что Исса последует за ней, но когда тот отказался, он открыл ему переднюю дверцу.

#

Брю вел их в святая святых, за ним следовал Исса и последней Аннабель в своем официальном черном костюме и повязанном на голове шарфике. Исса сильно изменился, сразу отметил про себя Брю. Набожный мусульманин в бегах превратился в сына–миллионера полковника Красной армии. В вестибюле он брезгливо огляделся вокруг, так, словно благородный интерьер банка был жалким подобием того, к чему он привык. Усевшись без приглашения на стул, приготовленный для Аннабель, он скрестил ноги и сложил руки на груди в ожидании предложений, она же из–за него оказалась где–то с краю.

— Фрау Рихтер, вы не хотите сесть к нам поближе? — обратился к ней Брю на русском, на который они все перешли.

— Спасибо, мистер Брю, мне здесь удобно, — ответила она, сопроводив эти слова своей новообретенной улыбкой.

— Тогда я начну, — объявил Брю, проглотив свое разочарование.

И он начал, несмотря на странное ощущение, что перед ним переполненная аудитория, а вовсе не два человека, сидящих в двух метрах от него. От имени банка «Брю Фрэры» он официально приветствовал Иссу как сына давнего клиента банка, однако тактично воздержался от соболезнований в связи с кончиной клиента.

Исса уже готов был вскипеть, но в результате ограничился кивком. Брю прочистил горло. В данных обстоятельствах он предложил свести формальные процедуры к минимуму. Адвокат Иссы — последовал легкий кивок в сторону Аннабель — поставила его в известность, что ее клиент намерен заявить о своих правах на наследство при условии, что сразу после этого деньги будут переданы в выбранные им мусульманские благотворительные организации.

— Насколько мне известно, с этой целью вас готов наставить известный религиозный авторитет доктор Абдулла, которому я передал ваши пожелания. Доктор Абдулла с радостью присоединится к нам в ближайшее время.

— Наставляет Аллах, — хмуро буркнул Исса, обращаясь не к Брю, а к своему золотому Корану на браслете, который он зажал в руке. — На все его воля, сэр.

В связи с вышеизложенным, продолжал Брю как ни в чем не бывало, в обычных обстоятельствах он должен был бы попросить заявителя назваться. Но, принимая во внимание убедительные доводы фрау Рихтер, он готов опустить эти формальности и перейти непосредственно к заявлению — тут он снова обратился к Аннабель, — так вот, ее клиент по–прежнему желает заявить о своих правах?

— Да, сэр! Я заявляю! — вскричал Исса, опережая ее ответ. — Я заявляю во благо всех мусульман! Я заявляю во благо Чечни!

— В таком случае соблаговолите следовать за мной, — сказал Брю. И взял с лотка для входящих бумаг маленький, искусно выточенный ключ.

#

Дверь в темницу со скрипом отворилась. После ухода своих технических специалистов Брю оставил в рабочем режиме лишь одну из систем защиты. Темно–зеленые сейфовые шкафы, каждый с двумя скважинами для ключей, выстроились вдоль стены. Эдвард Амадеус, обожавший давать вещам дурацкие прозвища, окрестил эту комнату своей голубятней. Некоторые сейфы, Брю это знал доподлинно, не открывались лет пятьдесят. И, вполне возможно, теперь уже никогда не откроются. Он обернулся к Аннабель и увидел, что ее лицо светится от сдерживаемого предвкушения. Не отводя глаз, она протянула ему письмо, которым Анатолий снабдил Иссу и где номер сейфа был выведен жирными цифрами. Этот номер он знал наизусть. Как и сейфовый ящик, в отличие от его содержимого. Более разбитый в сравнении с соседними, он напоминал ему патронный ящик Российской армии. Надпись на ярлычке — пожелтевшая, в пятнах карточка, прихваченная по углам миниатюрными железными лапками, — была сделана собственноручно Эдвардом Амадеусом не без педантизма: ЛИП, косая черта, номер и помета: все действия только с ведома ЭАБ.

— Пожалуйста, ваш ключ, сэр, — обратился Брю к Иссе.

Вернув браслет на запястье, Исса расстегнул свое долгополое пальто и нашарил на груди кожаный мешочек на ремешке. Расширив горловину, он извлек ключ и протянул Брю.

— Боюсь, что это должны сделать вы сами, Исса, — произнес Брю с отеческой улыбкой. — У меня, как видите, есть свой ключ. — Он показал Иссе банковский дубликат.

— Исса должен открыть первым? — спросила Аннабель, как ребенок, участвующий в большой игре.

— Вообще–то таков порядок, согласитесь, фрау Рихтер.

— Исса, сделай то, о чем тебя просит мистер Брю, пожалуйста. Вставь ключ в скважину и поверни.

Исса шагнул вперед и буквально вонзил ключ в левую скважину. Но когда попытался повернуть, из этого ничего не вышло. Обескураженный, он вытащил ключ и попробовал правую скважину. На этот раз получилось. Исса отступил назад. К сейфу приблизился Брю и, вставив в левую скважину банковский ключ, повернул его. После чего тоже отступил.

Стоя бок о бок, Брю и Аннабель наблюдали, как сын полковника Григория Борисовича Карпова с нескрываемым отвращением забирает неправедные миллионы своего покойного отца, припрятанные покойным Эдвардом Амадеусом Брю по просьбе британской разведки. При первом взгляде содержимое ящика не сильно впечатляло: один большой засаленный конверт, ненадписанный и незапечатанный.

Исхудавшие руки Иссы тряслись. Его лицо при верхнем освещении казалось лицом видавшего виды зэка, на котором отпечаталось отвращение. Двумя пальцами, большим и указательным, он с брезгливостью вытащил конверт, словно огромную банкноту. Засунув конверт под мышку до лучших времен, он развернул лежавший в нем документ и, повернувшись спиной к Брю и Аннабель, углубился в его изучение… скорее как артефакта, нежели источника информации, поскольку составлен он был не на русском, а на немецком языке.

— Может быть, фрау Рихтер переведет нам этот текст наверху? — тихо предложил Брю, после того как прошла минута, а Исса даже не шелохнулся.