— Милая...

                 — Мм?

                 — А ты мне не снишься?

                 Обхватив меня руками и ещё для верности — ногами, Александра мягко и влажно касалась губами моей кожи, потом устроила голову у меня на плече и стала щекотно дышать в шею. Рассматривая кольцо на своём пальце, поднесла руку к моей — с таким же кольцом:

                 — Нет, всё-таки, наверно, это не сон.

                 Погружая губы в волосы над её лбом, я шептала глупые и смешные ласкательные прозвища, придумывая их на ходу, а Александра жмурилась и посмеивалась. Она сегодня сделала большие успехи, ни разу за всю вечеринку не поцапавшись с Ксенией — осталась спокойной, даже когда та пригласила меня на танец. Так, глядишь, отношения и выправятся.

                 — Лёлик...

                 — Мм?

                 — Ты знаешь, девочка, я ведь не люблю тебя.

                 — ?

                 — ...Я тебя обожаю.

                 Я тихо засмеялась и прикусила в поцелуе её нижнюю губу. Её глаза, усталые, немного пьяные, дремотно полуприкрытые, из стальных и пронзительных стали нежно-жемчужными. Очень красивые глаза, ресницы чёрные и густые — одарила же природа такими. Если бы не седина, она выглядела бы моей ровесницей... Впрочем, и в моих волосах за эти месяцы появилось много серебра. Такими темпами я скоро её догоню.

                 — Маленький мой...

                 — Что, Саш?

                 — Ты устала?

                 — Совсем чуть-чуть.

                 — Ну, тогда спи. Спи, солнышко.

                 Сама Александра уснула быстро, а мне не спалось, хотя устала я отнюдь не чуть-чуть, а смертельно. Свечи ещё горели, и из-за зеркала казалось, что их шесть, а не три. Оригинального ночника с солью больше не было: его расколотила Алиса, устроив Александре скандал при расставании.

                 Осторожно, чтобы не разбудить моего усталого ангела, я встала с кровати, накинула халат и потихоньку достала из ящика тумбочки тонометр. Неслышно ступая босиком, вышла в кабинет, забралась с ногами в солидное кожаное кресло и включила настольную лампу. Кабинет озарился приглушённым уютным светом, на столе янтарно заблестели древесные узоры под полировкой. Отражение лампы зажглось в стеклянной дверце книжного шкафа. Манжета, кнопка, привычное гудение и сдавливание. Писк, стравливание воздуха, цифры на дисплее.

                 Высоковато... Оттого-то я и чувствовала себя так неважно. Сняв манжету и отодвинув прибор, я перебралась с кресла на диванчик у окна и закрыла глаза. "Саша пусть спит, зачем её тревожить? Ничего, не помру... Будет совсем хреново — приму таблетки, хотя на них тоже далеко не уедешь. Интересно, куда теперь всю эту кучу шаров девать? Пусть повисят немного для красоты, а потом полопать их, что ли? Вот задачка..." Мои глаза открылись, потом снова закрылись, и сон наконец наполз на меня, накрыл и укутал.

                 ...Я увидела две светлых и гладких жемчужинки на какой-то серебристой, залитой тонким слоем воды поверхности. Потрясающе красивая картинка, вот бы заснять — обалденное было бы фото... жаль только, во сне у меня не было фотоаппарата...

                 Александра в коротком чёрном халате стояла в дверях, прислонившись к косяку и грустно глядя на меня. Утренние лучи озаряли кабинет янтарным светом, наполняли складки халата Александры шёлковыми переливами, оживляли вышитых на нём золотисто-красных драконов. Я села на диване, протирая глаза.

                 — Саш... Доброе утро. Ты чего такая расстроенная?

                 Александра отделилась от косяка, прошлась босиком по кабинету, заложив руки за спину. Я опять невольно залюбовалась её длинными, гладкими ногами.

                 — Как же мне не расстраиваться, если моя жена в первую брачную ночь ушла от меня на диван? — сказала она с шутливой грустинкой. — Просыпаюсь, хочу тебя обнять и поцеловать — а тебя нет...

                 Мой организм бунтовал, не желая просыпаться. Каждой клеточкой он стремился растечься по дивану и впасть в кому.

                 — Прости, Сашунь... Я, вообще-то, собиралась вернуться, но что-то задремала тут, — хрипло простонала я.

                 — Ну ладно, тогда я хочу моральную компенсацию в виде идеально сваренного кофе и завтрака, — сказала Александра, блестя солнечными искорками в жемчужных глазах. — Пока я принимаю душ — чтоб всё было готово!

                 Встряхнув волосами, я изо всех сил старалась сбросить с себя наползающий и опутывающий меня своими осьминожьими щупальцами коматоз.

                 — Хорошо, сейчас всё сделаю...

                 Александра заставила меня снова сесть, надавив на плечо: она увидела на столе тонометр.

                 — Так, стоп-стоп, — нахмурилась она. — Лёлик, ты плохо себя чувствуешь?

                 — Нет, всё нормально, — попыталась я заверить её. — Это я так — для контроля измеряла.

                 — А вот сейчас мы и проконтролируем ещё раз, — сказала Александра, беря со стола прибор.

                 Деваться было некуда. Я просунула руку в манжету, про себя молясь: "Только бы понизилось, только бы понизилось". Мне очень не хотелось огорчать моего ангела-хранителя.

                 Давление хоть и снизилось по сравнению с ночным, но всё равно нормальным его назвать было нельзя. Александра вздохнула, покачала головой... Не успев и ойкнуть, я снова оказалась у неё на руках, а потом — в постели. Через пятнадцать минут моя супруга с чуть влажными причёсанными волосами принесла наш традиционный завтрак — омлет, поджаренный хлеб, кофе и черносмородиновый джем. Правда, в моей чашке вместо кофе был ромашковый отвар с мелиссой — золотистый, полный солнечного тепла и напоминающий о лете.

                 — Чего с шарами-то этими делать? — всплыл у меня ночной вопрос.

                 — А чего? — Александра аппетитно хрустнула тостом, намазанным вареньем. — Пусть повисят. Заходишь домой — и будто праздник.

                 — Ладно. — Я уютно устроила голову на её плече и закрыла глаза.

                 Да, август прошёл спокойно, но его роль на себя решил взять грядущий апрель. Впрочем, мы пока ещё не знали об этом и просто растворялись в счастье настоящего дня. Сентябрьское солнце приветливо щекотало веки, а со спины меня прикрывало от холодного дыхания неизвестности надёжное и сильное крыло.             

                 — Здравствуйте, извините за беспокойство. Мне нужно поговорить с Сашей. Трубку она не берёт, а разговор важный и срочный. Это единственный способ до неё достучаться.

                 — Её ещё нет. Она на работе.

                 — Я понимаю... Но я приехала издалека, мои вещи на вокзале в камере хранения, идти мне некуда. Могу я её подождать?

                 Да, корифеи литературы не рекомендуют начинать текст с диалога, и это вполне обоснованно: кто произнёс реплики в начале главы? Где и когда происходит действие? Из самих только реплик это не всегда понятно, читателю приходится догадываться. Но автору этих записок многие мудрые советы не идут впрок. Своевольный он, автор — что хоТИТ, то и вороТИТ, самоуверенно полагая, что из таких вот приёмчиков — либо не рекомендуемых, либо избитых, либо рискованных — делает свои "фишки", как-то оригинально их обыгрывая. Что ж, позволим автору и далее пребывать в этой уверенности... Тем более, что персонаж-то, произнёсший самую первую реплику — вот он.

                 — Ну хорошо, проходите, — удивлённо проговорила я, открывая дверь и впуская в квартиру девушку в короткой кожаной курточке, чёрной мини-юбке и красных лаковых сапожках на высоченных шпильках.

                 Это была брюнеточка Алиса — бывшая девушка Александры. Зачем я её вообще впустила? Ну, если со мною ведут себя вежливо и адекватно, то и я обычно отвечаю взаимностью, а Алиса разговаривала именно так.