Эти бесконечные минуты продолжались уже целый час, ее шепот затихал, и она тяжело привалилась к стене, бодрствуя возле раненого животного, которое, Джейк знал, скоро умрет. Он сожалел об этом, но сейчас его главной мыслью было, как вытащить ее отсюда. Он все еще представлял себе, как она протянула руки к небу, прежде чем повернуться на бок. Неужели пуля прошла мимо своей цели?

Эта мысль ужаснула Джейка. У него был с собой только паршивый нож. Почему, черт возьми, он не захватил ружье? И где их лошади? Если этот негодяй подкрадется к окну и начнет стрелять, Джейк не сможет оказать ему большого сопротивления, не имея ничего в качестве оружия, кроме трехдюймового ножа.

Он внимательно вглядывался в вершину холма. Солнце уже садилось. Скоро погаснет дневной свет. Осталось всего два, может быть три часа. Что случится, если им не удастся найти лошадей?

— Индиго, мы можем добраться домой пешком до темноты?

Сама, как тень, сливаясь с другими тенями, она пошевелилась.

— Мы не может трогать Лобо.

Взгляд Джейка опустился на волка. Неужели она не понимает, что нет никакой надежды?

— Дорогая, мы не можем оставаться здесь с ним. Пришло время рассказать ей о своих подозрениях.

— Я думаю, что пуля была предназначена тебе. Она резко втянула воздух, явно испуганная. Затем посмотрела на волка.

— Если Лобо умрет, то лучше бы она попала в меня.

Джейк мог только смотреть на нее.

— О чем ты говоришь?

— Да.

Джейк провел руками по волосам, пытаясь побороть ярость, не на нее, а на этого негодяя на холме.

— Ты можешь назвать кого-либо, кто мог бы попытаться убить тебя? Подумай хорошенько, Индиго.

— Нет. — Она опять пошевелилась, — тень во мраке, — ее волосы едва светились на плечах. — Я думаю, что тот, кто это сделал, собирался убить… Ее голос дрогнул. — Многие ненавидят Лобо. Они его боятся. В него уже и раньше стреляли. Тот, кто это сделал, наверное думал, что убить его будет забавно.

Забавно. Джейк почувствовал приступ тошноты. Только вчера он сам мог бы застрелить волка. Но он никогда бы этого не сделал, если бы знал, что это домашний волк. То, что сделал этот человек, было непостижимо для Джейка. Но легче было принять эту точку зрения, чем думать, что кто-то хотел убить Индиго.

— Тот, кто это сделал, сильно рисковал. Если бы он промахнулся хотя бы на миллиметр, то попал бы в тебя.

— Хороший стрелок редко промахивается, — возразила она. — Если пуля предназначалась мне, он бы не промахнулся.

Джейк молился, чтобы она оказалась права.

— Я все-таки думаю, что нам надо выбираться отсюда.

— Нет, — ответила она просто. — Я не могу оставить Лобо.

Джейк сглотнул.

— Милая, он не выживет. Ты же знаешь…

— Он может выкарабкаться. Кровотечение прекратилось, я думаю. Но если мы сдвинем его с места, то оно может возобновиться. И тогда уже точно он умрет.

Джейк оперся локтем о грязный подоконник, провел рукой по лицу и вздохнул.

— Ты не можешь рисковать своей жизнью ради волка, Индиго.

— Ты произносишь это слово, как что-то неприятное.

— Я не хотел, чтобы это так прозвучало.

— Нет, но я так поняла. Он не похож на собаку и поэтому не нравится тебе.

Джейк снова вздохнул.

— Я уверен, что он бы понравился мне со временем. Но даже, если бы он был собакой, я сказал бы то же самое. Твоя жизнь несравнимо ценнее, чем жизнь животного.

— Я ведь тоже не такая, как все. — Ее голос звучал, как тихий шепот. — Лобо и я — мы похожи. Я знаю, что ты не можешь понять, но мы друзья. Не совсем обычные друзья, но особенные. Ты же не бросишь друга умирать в одиночестве.

— Если он любит тебя так же, как ты его, то он бы хотел, чтобы ты ушла. Здесь может быть небезопасно.

— Но там, в этом лесу, тоже небезопасно, — возразила она. — Лошади убежали. Если кто-то хочет убить меня, то нас могут подстрелить, когда мы пойдем их искать. Здесь так же безопасно, как и в любом другом месте, может быть, гораздо безопаснее. И — Лобо — он не оставил бы меня, какова бы ни была опасность. Я не могу не сделать для него то же самое.

Не считая ее преданности волку, она говорила правду. Джейк не отрывал взгляд от холма. Он подумывал пойти поискать лошадей, но что, если стрелок спустится в хижину, пока его не будет? Вероятнее всего она права, и ей не угрожает опасность. Но в этом был риск, на который Джейк не мог пойти. Он подумал о возможности отправиться в Вулфс-Лэндинг за помощью. Но отказался от этой мысли по той же самой причине

— Кто знает, — прошептал он, — может быть, ты права, и нам лучше остаться здесь. Твоя мать знает, что мы собирались возвращаться этой дорогой. Может быть, она пошлет кого-нибудь искать нас?

— Она не может знать, где мы остановились. Лошадей же здесь нет.

Это было правдой. Джейк тяжело прислонился к стене. Может быть, просто может быть, удача будет им сопутствовать. Может быть, пуля предназначалась Лобо. Может быть, Лоретта Вулф пошлет кого-нибудь искать их, и седла привлекут их внимание. Может быть, человек, который застрелил Лобо, уже очень далеко отсюда. Может быть, все закончится хорошо.

Этих «может быть» было чертовски много.

К полуночи Джейк понял, что никогда прежде до него просто не доходил смысл слова «бесконечный». Он отмерял секунды по медленному и безмолвному передвижению стрелки на своих карманных часах. Луна застыла на одном месте. Даже ветер стих. Вокруг стояла тишина — страшная, пугающая тишина, которая, казалось, что-то предвещала.

Джейк никогда раньше не боялся темноты, но сегодня чуть тронутая лунным светом темнота леса казалась угрожающей. Хотя в воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, казалось, что к хижине направлялись и передвигались какие-то тени. Если он достаточно долго смотрел на какую-нибудь тень, то она принимала очертания человеческой фигуры. Пот скапливался у него там, где затылок переходил в шею, и стекал вниз по спине. По временам его сердце стучало так сильно, что, как ему казалось, могло вырваться из грудной клетки.

Позади него, в оцепенении и безмолвии, сидела она. Казалось, что она не может думать ни о чем другом, кроме волка. Ее неподвижность выводила его из себя. Может, в ней говорила индейская кровь, но то, как она горевала, не выглядело естественным.

Судорога свела ему бедро. Он изменил положение, чтобы избавиться от нее, но неожиданно у него свалился на пол башмак. Звук был оглушающим. Он повел рукой по грязному подоконнику, и тут же почувствовал запах пыли. Он ссутулился еще больше, чтобы хоть немного согреться, помассировал ногу и опять уставился на холм.

Какое-то движение привлекло его внимание. Лобо, серебристо-черное привидение в свете луны, подползал на одной здоровой передней лапе. Уставившись золотистыми глазами на окно, он вытянул шею и испустил низкий вой, который перешел в жуткое и мрачное крещендо.

Никогда раньше Джейк не слышал, чтобы волк выл в такой близости, дрожь охватила его при этом звуке. Казалось, он никогда не прекратится. Индиго подошла поближе к волку и прижалась к его широкой груди. У нее вырвалось прерывистое рыдание.

— О, Лобо, друг мой.

Мука, прозвучавшая в ее голосе, заставила его горло болезненно сжаться. Ощущая внезапную слабость, он понял, что волк выл на луну, предвещая свою собственную смерть. Индиго, которая так хорошо понимала волка, уже знала это и помогала волку сидеть прямо. Лобо опять закинул голову и завыл. Это усилие отняло у него последние силы. Он тяжело привалился к своей госпоже, больше не в силах поддерживать себя сам. Затем он завыл в третий раз, жалобно и слабо.

Индиго принялась причитать, звуки были прерывистыми и резкими. Джейк слушал, не в силах определить, на каком языке она говорила. Некоторые слова походили на латынь, он их помнил по тем дням, которые провел в университете. А остальное, как он догадался, было на языке команчей. Ein-meodro. Tin habbe we-ich-ket. Напев смерти с раздирающей душу очевидностью пелся для Лобо, который больше не имел сил делать это сам.