Охранник принес сигару, обрезал кончик швейцарским ножом и передал Ивану.

– Товарищ Тито, я хотел бы сохранить эту сигару на память. Такая жалость, если она сгорит прямо сейчас, я бы мог помнить…

– Просто покури и получи удовольствие. Никогда не знаешь, сколько тебе осталось, так что на сувениры рассчитывать нечего.

Иван побледнел.

Тито рассмеялся:

– Иногда наши граждане такие трогательные, я их просто обожаю, – сказал он, обращаясь к Ганди, а потом повернулся к Ивану: – Кури давай!

Охранник зажег сигару, и Иван сделал затяжку. Огонек не разгорался, и Иван затянулся сильнее, пока охранник не счел, что сигара раскурена как надо. Тито выпустил дым, и Иван тоже, и несколько минут они смотрели друг на друга, как индейцы, обменивавшиеся дымовыми сигналами, хотя Иван и не понимал, что, черт побери, все это значит. Иван заметил, что у Тито розовая кожа с коричневыми и даже черными пятнами. Похоже на рак кожи, может, оттого, что он слишком много курит? Интересно, какие у Тито глаза, подумал Иван, но на вожде были такие темные очки, что глаз не видно, в стеклах отражались голубое небо и проплывающие белые облачка.

Иван сделал глубокий вдох, и ему действительно понравился резкий привкус. Табачный дым ударил по легким. Он сделал еще одну затяжку, сильнее предыдущей.

– Ты не освободишь этого человека? – спросила Ганди. – Только посмотри, какой он изможденный и замученный.

– Знаешь, я и сам думал об этом, но он слишком энергично затягивается сигарой. Взгляни, как дышит. На мой взгляд, с излишним рвением. А я не доверяю парням, которые не могут курить сигару размеренно.

– Интересные требования, товарищ Тито. Я возьму на вооружение.

– Возьми-возьми. Никогда не подводит. – Тито повернулся к лагерному охраннику: – Дайте этому человеку передышку, такую, чтобы хватило времени выкурить сигару до конца, то есть около трех часов. И не позволяйте никому отнимать ее у него. – А потом обратился к Ивану: – А тебе, мой друг, один совет. Не вдыхай весь дым, иначе грохнешься в обморок через несколько минут. Секрет в том, чтобы делать вид. Притворяться, что ты куришь, а на самом деле только вдыхать по чуть-чуть время от времени. Сигара – это спорт для носа, а не смерть для легких.

– Спасибо, товарищ президент, – сказал Иван.

– Дай-ка я покажу тебе кое-что. Втяни дым в рот, но не в легкие, а потом выдохни два раза.

Иван так и сделал.

– А теперь выдохни еще раз изо всех сил и посмотри, что получится.

Иван выдохнул и увидел, что изо рта все еще вылетает дым.

– Видишь, даже когда ты не вдыхаешь, часть все равно попадает в легкие. И нужно очень постараться, чтобы не отравить себя. Так что всегда выдыхай дым изо рта три раза, а только потом делай затяжку.

Тито снова выдохнул дым. Столбик пепла на его сигаре стал длиннее. У Ивана он был еще больше, и Иван стряхнул пепел на землю.

– Неправильно, – покачал головой Тито. – Когда куришь на улице, то пусть пепел падает сам по себе. Чем дольше пепел будет на сигаре, тем ароматнее дым.

– Спасибо, товарищ президент… за пепел.

– А что это за акцент? – спросил Тито. – Словацкий? Моравский?

– Нет, господин президент… товарищ президент. Западнославянский.

– И что же привело тебя на этот солнечный остров?

– Я не совсем уверен.

– Ах, ты не совсем уверен. Эй, охранник, можешь выяснить, за что ему дали срок?

Но начальник лагеря, стоявший чуть поодаль за остальными, куривший и вежливо сплевывающий сквозь зубы, тут же подсказал:

– По чистой случайности, я знаю, товарищ Тито, но мне неудобно говорить вам.

– Преступление на сексуальной почве?

– Нет, товарищ президент. Боюсь, он пытался убить вас.

– Видишь, я же говорил, нельзя доверять тем, кто слипгком энергично затягивается сигарой, – Тито повернулся к Ганди. – Я могу сразу же определить, что этот парень склонен к самоубийству.

– К самоубийству? Он ведь пытался убить тебя.

– Ну, наши агенты хорошо работают, так что шансов на успех почти нет, это можно приравнять к самоубийству.

– Верно, верно, – кивнула она. – До меня тоже невозможно добраться.

– На меня постоянно покушаются, но я почти никогда не слышу об этих покушениях. А мне хотелось бы услышать, это льстит, покушения верное доказательство того, что люди считают меня самым главным человеком в стране.

– Но, товарищ президент, я не… – запротестовал Иван.

– А мне нравятся убийцы. В них от природы заложена революционная жилка, благодаря которой наша страна многого добилась. Я понимаю, в Югославии не все гладко, и если бы я был молод, то организовал бы новую революцию. Все еще существует ряд людей, которых неплохо бы убить. Разумеется, мне не импонирует идея моего собственного убийства.

– И что вы сделаете с ним? – поинтересовалась лидер страны с почти миллиардным населением.

– Есть несколько вариантов. Казнить – и на этом кончатся все его мучения. Освободить – он будет до конца дней своих боготворить меня и даже станет работать на меня. Или ничего не сделать. И еще один совет, мой друг, полегче с киркой. Спокойней. Притворись, что работаешь. Ведь тебе не нужен будет артрит, когда ты отсюда выберешься.

– А я лично ненавижу убийц, – сказала Ганди. – Я бы предпочла, чтобы их казнили.

– Товарищ Тито, позвольте мне объяснить. На самом деле я не пытался… убить. Просто пошутил, а полиция…

– Я не одобряю подобных шуток. Знаешь, Индира, я ведь тоже несколько лет провел в лагерях. Это самое лучшее испытание для человека – закаляет силу воли. Сколько тебе еще осталось сидеть, товарищ?

Тито говорил вполне дружелюбно, изящно выпуская маленькие облачка табачного дыма. Разумеется, для достижения этой легкости потребовалось пятьдесят лет, и Иван смотрел во все глаза на священный дым, плавающий вокруг диктатора Он вспомнил, как профессор ударился в воспоминания, когда ответы Ивана напомнили ему о прошлом. Это была прелюдия к отличной оценке и дружбе, которую прервала злая шутка, а теперь Тито вел себя как тот нейрохирург. Может, он собирается простить меня? Все эти мысли перемешивались с табачным дымом и головокружением, которое Иван испытал от никотина. И все же Иван не забыл ответить на вопрос Тито:

– Мне кажется, два.

– Значит, будет четыре. А когда ты отсюда выйдешь, я приглашу тебя на архипелаг Бриони, и мы будем пить вино Софи Лорен. Может, и сама Софи будет там, и Индира еще раз приедет. Как бы то ни было, не забудь собрать для меня коллекцию анекдотов и шуток, мне очень нравится тюремный юмор. Понял? А теперь сядь на любой камень и наслаждайся сигарой. Отдыхай, пока не докуришь до конца – и чтобы надзиратели не отвлекали тебя, пока не закончишь. Zdravo!

Тито и Ганди сели в «лэндровер», а за ними в двух других автомобилях последовали охранники. Иван присел на камень и, глядя на горизонт, медленно курил до захода солнца. Под багряным небом, словно жидкое серебро, поблескивали воды Адриатики.

Ивана освободили из колонии через год после визита Тито, то есть за три года до того, как истек его «новый» срок. Возможно, Тито только грозился увеличить Ивану срок, или забыл о своем обещании, или же забыл начальник лагеря. А может, на самом деле Тито, наоборот, сократил срок. Или же это связано с тем, что страну к тому моменту охватила всеобщая либерализация. Создатель и глава югославских спецслужб Ранкович был снят с поста за установку прослушивающей аппаратуры в резиденции Тито. В общем, в результате создания органов самоуправления рабочих (новое веяние в югославском социализме) власть была децентрализована (теоретически любой рабочий коллектив вел свои дела независимо от Белграда или другой центральной власти). Теперь за политические преступления судили не так строго, как раньше, и дела многих политзаключенных, например Ивана, пересмотрели и смягчили приговор. Наступила так называемая хорватская весна – каждая республика обладала правом самоопределения, хорватские политики восприняли это право слишком буквально и выступали с гневными речами, говоря о том. сколько денег, заработанных на туризме в Хорватии, оседает в Белграде и что Хорватии необходимо выйти из состава федерации. Хорватская интеллигенция пыталась вернуться к прежней, до-югославской форме существования, но никак не могла достигнуть соглашения, какая же она должна быть, эта форма, и какой диалект должен стать государственным. Народ свободно стоял в очередях перед американским консульством, подавая документы на визу.