Агата вскочила, погасила бра, бросилась к окну и изумленно уставилась на фантастическое зрелище. В черном ночном небе полыхал рассыпающий снопы искр костер. И эти искры — десятки, если не сотни искр — падали вниз. Картина была знакомой, хотя последний раз она что-то подобное видела лет пятнадцать назад в экстренном выпуске новостей. Высадка пиратского десанта, вот что это такое… только в тех давнишних новостях искр было куда меньше. Да и курортный центр налетчиков не интересовал, то ли дело расположенный на одном из островов завод по производству броневых плит для кораблей…

В коридоре возникла паническая суета, быстро сменившаяся тишиной покинутого здания. Агата не спешила. Во-первых, захотят достать — достанут где угодно. Во-вторых, в зоне ее ответственности был раненый, бросить которого Дарья Филатова не считала возможным. Да и смысл вылезать? Вон, уже кто-то носится над океаном на маленьких корабликах непривычных очертаний. И постреливает, да. Она торопливо выставила все возможные щиты, закрываясь от бьющих со всех сторон вспышек ужаса и боли, и зябко поежилась. Точно, надо переждать. Пусть все малость поутихнет.

Какое-то время девушка простояла у окна, наблюдая за происходящим. Плохо дело. Надо что-то предпринимать, но что? Прокравшись в спальню, она убедилась, что Дима спит, и быстро осмотрела его багаж. Искомое нашлось на дне небольшой сумки, но увы — пистолет был персонифицирован, из него она не могла даже застрелиться. А от гравированной пластинки на рукоятке пользы было уж совсем немного. Разве что получить представление о личности владельца. Выйдя в гостиную, она в свете странно покосившегося прожектора, призванного освещать подъезд к отелю, разобрала: «Лучше быть в Империи капралом, чем царем — в стране-марионетке». [3]

Хорошо сказано, а толку-то? Вернув пистолет на место, Агата мрачно скривилась. В ее собственной сумочке был только маломощный станнер, предназначенный исключительно для того, чтобы в случае надобности не пришлось лупить распоясавшегося клиента табуреткой.

Так, с оружием понятно. Что дальше? Выждав еще с четверть часа, она выглянула из номера и, как и ожидала, увидела пустой коридор и несколько распахнутых дверей. Сделать в данной ситуации можно было только одно, и она это сделала: перевернула висящую на ручке двери табличку наружу той стороной, на которой было написано «Прошу убрать номер». Потом заперла дверь и снова подошла к окну. Искр не становилось меньше, все небо было усеяно ими. На площади перед входом валялись то ли мертвые, то ли парализованные тела. Плохо. Очень плохо. Совсем.

— Отойди от окна, — негромко скомандовал за ее спиной абсолютно трезвый мужской голос.

Дмитрий проснулся и не сразу сообразил, где находится. Последним воспоминанием был бар и удивительно располагающая улыбка сидящей напротив женщины. Теперь же он пребывал у себя в номере, причем лежал на постели почти полностью одетый (только ботинок не было) и, что самое интересное, один. Майор все еще пытался понять, что же его разбудило и почему он так хорошо себя чувствует, когда тихонько хлопнула дверь номера, и легкие шаги прошелестели по ковру, затихнув у окна. Дима бесшумно поднялся, влез в ботинки, подошел к двери в гостиную и несколько секунд с удовольствием любовался женским силуэтом на фоне оконного проема, черное небо в котором было усыпано десятками падающих звезд. Звезд? Ах, чтоб тебя…

— Отойди от окна, — тихо, стараясь не напугать женщину, сказал Десница. К его удивлению, она послушалась сразу же, не оборачиваясь и не вскрикивая. Плавно перетекла в простенок, освобождая ему наиболее удобное для наблюдения за прилегающим ко входу в отель пространством место, и замерла. Даже, кажется, дышать перестала.

— Умница. — Он встал так, чтобы с улицы его не мог достать даже самый крутой снайпер, и постарался оценить обстановку. — Интересно начинается кино. И давно тут эта чехарда?

— С час, наверное. — Майор скорее почувствовал, чем увидел, как девушка (Агата? точно, Агата) пожимает плечами. — Может, больше. Я не сразу заметила.

— А почему меня не разбудила? — Он вернулся в спальню и принялся копаться в сумке. Пистолет лежал немного не так, как следовало бы, но был в полном порядке.

— Ты ранен. Док тебе все, что надо, вкатил и велел не беспокоить.

Они перекидывались фразами, как игроки в бадминтон воланчиком в жаркий летний день. Лениво. Обыденно. Словно от нечего делать.

— Какой еще док? — спросил Дмитрий, снимая китель и натягивая вместо него легкую куртку нейтрального покроя.

— Местный. Я вызвала. На тебе можно было яичницу жарить.

— Спасибо.

— Не за что.

Десница промолчал. С его точки зрения, благодарить было за что. Не всякая «порядочная» женщина даже после долгих уговоров сделала бы для него то, что — не поленилась же! — сделала подвизающаяся в отеле девица по вызову. Врача пригласила, медикаментами (вон шприцы на прикроватной тумбочке) запаслась, беспокоить не стала… не бросила, когда начался кавардак. И почему-то ему казалось, что дело тут было вовсе не в желании подзаработать.

— Что делать будем? — все так же буднично спросил он, снова подходя к окну. — Это, душа моя, не пираты. Это захват. Причем сдается мне, они не люди… Стоп!

Последнее слово прозвучало даже для его собственного уха как щелчок взводимого курка, и девица вытянула шею, стремясь со своего места рассмотреть, что вызвало такую реакцию.

На площади перед отелем словно из воздуха материализовался довольно большой корабль. Откинулась над сухой чашей фонтана пассажирская аппарель, и на ней, вполне профессионально сканируя местность, появился невысокий крепко сбитый мужчина с оружием в руках. Чуть задержался и, петляя как спугнутый заяц и делая слишком большие шаги, кинулся к отельным дверям.

— Так, — бросил Десница, переводя пистолет в режим автоматической стрельбы. — Сиди здесь, запрись, я вернусь — постучу вот так. — Он изобразил пальцами на оконной раме затейливую дробь и выскользнул в коридор. Щелчок запираемой двери последовал за спиной почти сразу, и майор, бесшумно движущийся к лестнице, позволил себе одобрительно усмехнуться. Нет, действительно умница. Ни тебе истерики, ни лишних вопросов…

Незнакомца Дмитрий перехватил на площадке третьего этажа. Тот, явно не доверяя лифтам (и правильно!), целеустремленно пер наверх, крепко сжимая в руках импульсный карабин закатского образца. Впрочем, от карабина толку на узкой лестнице не так уж много, особенно когда в ямку под стриженым затылком упирается дуло пистолета.

— Ты кто такой?

— Варфоломей Кондовый, пилот! — Облаченный в летный комбинезон парень отвечал уверенно, не задумываясь. Причем, судя по всему, испугался он не слишком. Так, в самый раз, чтобы не делать резких движений.

— Вижу, что пилот, — проворчал Десница. Подстегнутое адреналином сердце быстро успокаивалось. — И откуда ты взялся, такой красивый? А главное, откуда взялась твоя посудина?

— С Заката я. А посудину у контриков отобрал. Хрен знает, кто ее сделал, только не люди. Но на Закате такая прелесть одна — моя, а здесь их полная орбита. И Тварюшка их числит в «условно своих».

— В «условно своих»… А сюда за каким чертом? Раз полная орбита?

— Тут люди, — буркнул пилот. — Вдруг вытащу кого… эти гаврики ведь не шутят. А здесь, в здании, например, две метки — ты и кто-то еще. На шестом.

— Ладно, парень, — Десница уже принял решение, — руки можешь опустить. Пошли наверх.

Дверь в номер открылась сразу же, как только мужик, перехвативший Кондового на лестнице, постучал. В проеме мелькнула, тут же смещаясь вбок, женская фигура. Толком рассмотреть ее не получилось — в комнате было темно.

— Проходи, Варфоломей, — приглашающее махнул рукой его проводник. — Знакомься, это Агата, она местная. Я — Дмитрий Десница, майор спецназа, Российская Империя. Всего две метки, говоришь?