Она исчезла. Солнце закрыло большое темное облако. В комнате было сумрачно и уныло, везде были тени.

—  Мама!

— Энни?

— Что… кто… Люк?

Он стоял возле моей кровати.

— С тобой все в порядке? Я услышал твой крик.

— О Люк… пожалуйста, держи меня, держи меня, — вскрикнула я.

Он быстро сел на кровать и обнял меня. Я уткнулась лицом в его грудь и всхлипывала, а он нежно гладил меня по волосам и шептал:

— Все хорошо. Я здесь. Все в порядке.

Затем я ощутила его губы на моем лбу. От его успокаивающих поцелуев у меня закололо в груди, его теплое дыхание приятно согревало мои щеки. Я чувствовала, что наши сердца бьются с одинаковым ритмом.

— Очевидно, я видела плохой сон, — сказала я, испытывая некоторую неловкость. — А когда проснулась, мне показалось, что там стояла миссис Бродфилд. Она была такой злой по отношению ко мне, Люк. Она силой запихивала меня в ванну с кипятком, моя кожа становилась красной, как распустившаяся роза, и надо было ждать часами, чтобы она успокоилась и приобрела нормальный вид.

Он коснулся моей шеи и кивнул.

— Моя бедная Энни, как ты страдала, и меня не было там, чтобы помочь тебе. Я презираю себя за то, что оказался таким глупым.

— Это была не твоя вина, Люк. Ты ничего не знал.

Мы все еще обнимали друг друга. Ни один из нас не хотел разомкнуть этих объятий. Наконец Люк опустил меня обратно на мою подушку. Он остался сидеть на кровати и смотрел на меня.

— Энни, я…

Я коснулась его губ, и он поцеловал мои пальцы. От этого мое тело запело и вернулось к жизни.

— Я лучше пойду… — промолвил он.

— Подожди. Останься со мной еще немного. Побудь со мной, пока я не засну снова. Пожалуйста.

— Хорошо. Закрой глаза.

Я закрыла их. Он укрыл меня одеялом и расправил его у подбородка. Я чувствовала, как его пальцы передвигаются по моему лицу и волосам.

— Люк…

— Спи, Энни. Я здесь.

Наконец я снова заснула, на этот раз спокойным, глубоким сном. Когда я проснулась, солнечные лучи пробивались сквозь окна. Я заметила, что Люк спал у моих ног, свернувшись, как маленький мальчик. Сперва я не могла вспомнить, что привело его к моей кровати. Как только я зашевелилась, его ресницы задрожали, глаза открылись и он посмотрел на меня. Увидев, что находится на моей кровати, он оторопел, как будто на него вылили ушат холодной воды, и быстро сел.

— Энни! — Он оглядел комнату.

— У тебя, Люк, очень хорошенькая пижама.

— Что? О… я, должно быть, уснул. Извини меня. — Он молниеносно поднялся.

— Все нормально, Люк. — Я не могла сдержаться и улыбнулась. Штаны его пижамы были несколько мешковаты.

— Я… я приду, когда переоденусь, — сказал он и поспешно покинул комнату.

Вскоре после того как я окончательно проснулась, прибыл старый доктор Уильямс. В течение долгого времени он являлся нашим семейным доктором. Это был невысокий плотный мужчина с кудрявыми волосами персикового цвета, которые сейчас уже почти все поседели. Войдя в мою комнату, доктор приветствовал меня широкой улыбкой, от которой мне стало легко и тепло. Было ощущение, что меня колют и простукивают, как какое-то подопытное животное, и главное, никакая сестра не выглядывала из-за его плеча и не морщилась от каждого моего вопроса.

— Давление у вас, Энни, хорошее и сердце работает прекрасно. Конечно, я должен буду посмотреть рентгеновские снимки и познакомиться с материалами из Бостона. Я сделаю это немедленно, но не вижу каких-либо причин, которые мешали бы вам ходить.

— Я начала стоять самостоятельно и даже сделала один шаг или два, доктор Уильямс, — сообщила я. — Но они не хотели, чтобы я продолжала свои попытки ходить.

— Они не хотели этого? — Он внимательно посмотрел на меня прищуренными глазами, захватив свой подбородок большим и указательным пальцами. — У вас сильные рефлексы, ноги стали чувствительны. Ваша проблема сейчас в основном эмоциональная. У них нет оснований держать вас в инвалидной коляске и продлевать пассивное состояние.

— Так что препятствий нет, и я могу продолжать пытаться ходить?

— На мой взгляд, препятствий нет. Только не надо злоупотреблять этим и выматывать себя. Лучшим судьей в этом отношении будет ваш собственный организм. Я скоро приду снова, как только получу информацию из Бостона. Добро пожаловать домой, Энни. Я уверен, что скоро наступит улучшение.

— Спасибо, доктор.

Доктор Уильямс заметил слезы у меня на глазах, и его лицо стало заботливым и нежным. Он широко улыбнулся и посмотрел на меня ласково и с сопереживанием.

— Вы знаете чувства, которые я испытывал к вашим родителям, и мои чувства к вам. Вам теперь надо стать более сильной, у вас будет много новых обязанностей. — Он слегка ущипнул меня за щеку, как это обычно делал, и ушел.

Вскоре появился Люк.

— О, извини меня, — пробормотал он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Я думал, что тебя уже подняли и ты готова завтракать.

— Послушай, Люк Кастил. Ты подойдешь прямо сюда, возьмешь стул и расскажешь мне все, что ты делал, пока я находилась в Фарти. Я хочу услышать все о твоих похождениях в колледже… особенно о подружках.

Я, конечно, помнила, что он говорил мне в самолете, как сильно беспокоился обо мне и поэтому большую часть времени оставался один. Но я также помнила рассказы Дрейка и хотела услышать все от самого Люка.

— Подружках? — Он подошел ближе к моей кровати. — Когда ты упомянула раньше слово «подружки», я не понял.

— Ты ни с кем не встречался за это время? — допрашивала я.

— Едва ли. На знакомство с помещениями, с режимом занятий, различными курсами в университете, на подборку книг и материалов, наведение порядка в моей комнате в общежитии… на попытки увидеться с тобой уходило почти все время, и мне некогда было заводить знакомства и развлекаться.

— Но я думала… Дрейк приходил к тебе однажды? Правда? — Мое сердце снова застучало. Люк обманывал меня, чтобы я не почувствовала себя плохо? Должна же я заставить его сказать мне правду!

— Он приходил приблизительно минут на десять. Я был в комнате отдыха общежития и читал, — ответил он спокойно, не придавая этому никакого значения.

— В одиночестве? — продолжала я свой допрос. Я вела себя как мазохистка, добиваясь услышать то, что, знала, разорвет мое сердце.

— Там были и другие студенты, но мы еще почти не знали друг друга. Я говорил тебе, я так беспокоился за тебя, что я…

— Дрейк подумал, что ты знал кое-кого очень хорошо, — выпалила я.

Люк, казалось, был сконфужен.

— Действительно? Я не думаю, что он вообще что-либо думал. Он бормотал о твоем самочувствии, необходимости держать тебя в покое и не беспокоить, а потом убежал под предлогом того, что ему надо выполнить какое-то деловое поручение, обещав поддерживать со мной связь. Я звонил ему несколько раз, и каждый раз его секретарь заявляла, что или его нет или что у него совещание. Я звонил Тони в его контору и обычно получал тот же ответ. Наконец я позвонил в Фарти и разговаривал с миссис Бродфилд. И, как ты знаешь, она не очень это приветствовала. Но я был так рад, когда мой сосед по комнате передал мне твое послание по телефону. Затем… затем Тони прогнал меня. Я был готов сбить его с ног и вбежать в дом. Но меня удержала боязнь, что это причинит тебе новые неприятности. Но, слава Богу, моей матери позвонили, и она тотчас отправилась в путь. А теперь расскажи мне, о каких событиях между тобой и Тони шла речь, когда мы покидали Фарти… об этой путанице, о которой он говорил.

— О Люк, это вызывало боль, было ужасно и отвратительно. Я чувствовала себя такой беспомощной, такой измученной! А теперь мне еще больнее, когда я узнала, что многого вообще не должно было быть и то, что я принимала за терапию и хороший медицинский уход, было на самом деле лишь частью безумия, которое окружало меня. Мне теперь всегда будут сниться кошмары! — воскликнула я.

— Нет, этого не случится, потому что, когда к тебе будут возвращаться плохие воспоминания, я буду здесь, с тобой, и прогоню их прочь, — заявил он решительным тоном. — Но расскажи мне об этом. Это поможет тебе избавиться от кошмаров.