Он сидел за своим рабочим столом рядом с верандой дома в поместье «Постель маршала», высоко в горах Ла-Круз, откуда открывается прекрасный вид на долину, по которой, извиваясь, течет Рио-Каука, на розово-ржавые крыши и белые башни церквей городка Санта-Фе, провинция Антьокия. Хюин Тан Нги и его внук Ле Сюан прекрасно освоили почерк девушки и подготовили три почтовые открытки, в которых сообщались обычные вещи «погода чудесная», «южноамериканская пища прекрасна», «люди очень гостеприимные». Подпись Сиобан невозможно отличить от подписи на письме, которое в качестве образца привез сеньор Рестрепо из своей последней поездки. Хюин знал, что адвокат ездил в Нью-Йорк, но, будучи осторожным человеком, не проявлял своей осведомленности.

Он спокойно трудился над адресом на открытке: мистеру и миссис Юджин Пирсон, Феникс-роуд 54, Дублин, Ирландия, и в скобках (Республика Ирландия). Хюин ни разу не позволил себе поинтересоваться, для чего нужны подобные фальшивки.

Пока он работал, слуги в белых куртках приготовили стол на соседней лужайке. Белая льняная скатерть, три удобных кресла, кувшин йогурта с персиками, как любил дон Пабло, графин чая со льдом и переносной холодильник с пивом «Корона» для начальника службы безопасности картеля сеньора Хесуса Гарсиа. При виде графина с холодным чаем непроницаемое лицо вьетнамца подернулось тревогой, потому что этот напиток предназначался сеньору Рестрепо, а Хюин нутром чуял, что его нынешнее задание может оказаться последним, хотя он и вел себя тихонько, словно мышка.

Он хорошо знал людей типа Рестрепо, в Сайгоне хватало умных психопатов как среди вьетнамцев, так и среди американцев. И среди французов. И среди русских нелегалов, которых он втихаря от ЦРУ снабжал документами.

Хюин понимал реальную угрозу того, что Рестрепо, возможно, захочет уничтожить его, чтобы тайна его нынешнего задания умерла вместе с ним. Иначе почему его внука Ле Сюана не допускали к адресу семьи Пирсон в Дублине, Ирландия?

Поэтому, как только Пабло Энвигадо, Хесус Гарсиа и человек, называвший себя Рестрепо, появились на веранде, перебрасываясь между собой отдельными фразами, старый Хюин Тан Нги потихонечку собрал свои рабочие принадлежности и, словно призрак, исчез с лужайки, подстриженной, по словам дона Пабло, так же аккуратно, как в загородных поместьях английских аристократов.

Пабло Энвигадо налил себе в стакан йогурта. Его накрахмаленная белая рубашка распахнута до середины груди, открывая тоненькую золотую цепочку, на которой висит изумруд «Святой Христофор» — подарок родного города Сабанета в благодарность за школы, больницу, футбольный стадион, дома и прочие блага, предоставленные городу от щедрот кокаинового благополучия. Дон Пабло осторожно наблюдал за Рестрепо, развалившимся в кресле. Крестный, как называли Пабло близкие, доверял Рестрепо больше, чем своей семье, никто так много раз не доказывал своей преданности, как Луис, но его связи с ирландцами стали беспокоить Энвигадо. Дон Пабло лично встречался с Бренданом Кейси, и тот не произвел на него впечатления. Этот Кейси был просто политическим фанатиком, возомнившим, что двадцатилетняя борьба, сопровождавшаяся глупыми убийствами и взрывами бомб и зашедшая в тупик, теперь вдруг, словно по волшебству, принесет определенные результаты.

Энвигадо не любил политических фанатиков. Они разрывали на части Колумбию и дошли даже до того, что похитили дочь одного из членов картеля. Пабло усмехнулся про себя, вспомнив, как быстро улетучился весь их фанатизм, как только боевики картеля продемонстрировали крайнюю жестокость, и девушка была моментально возвращена. И все эти марксисты, маоисты, борцы за свободу перешли на службу картелю, они сосредоточились в тех районах Колумбии, где не отваживались появляться полицейские и солдаты, и занялись охраной лабораторий по производству кокаина.

Кейси — сущий осел. Но полезный осел, потому что ИРА явно держала в напряжении Великобританию и соседние европейские страны, правительства лишь немногих из которых закрывали глаза на присутствие в них ирландских психопатов-романтиков. В свое время Ленин назвал подобных ослов «полезные идиоты». КГБ, а до него и ЧК, довольно успешно использовали таких «полезных идиотов».

Но сделка с организацией Кейси определенно могла принести выгоду, она обеспечивала безопасность распространения кокаина в Европе. И тут следовало положиться на Луиса Рестрепо.

Нельзя сказать, что Пабло Энвигадо… волновался, точнее сказать, его несколько тревожило другое обстоятельство. Эта девушка, умершая в Нью-Йорке. Неаккуратная работа. Да еще семь убитых нью-йоркских полицейских. Зачем наживать себе лишних врагов? Тем более, когда операция уже почти закончена.

— Вот что, дорогой друг, расскажи-ка мне об этом детективе из Нью-Йорка и почему ты настаиваешь на его убийстве…

Крестный улыбнулся и отхлебнул йогурт, глядя в долину, где лучи заходящего вечернего солнца поблескивали на золоченых колоколах церквей Санта-Фе. Никто не осмелился бы украсть эти колокола, потому что они были личным подарком дона Пабло Энвигадо.

Рестрепо коротко поведал Пабло Энвигадо и Хесусу Гарсиа об энергичной и эффективной деятельности Эдди Лукко и его верном предположении о том, что если будет установлена личность неизвестной мертвой девушки, то гораздо проще станет расследовать убийство семи полицейских и других жертв в больнице Бельвью.

— Он очень настырный парень, и просто вопрос времени, когда он доберется до моего лучшего информатора в департаменте полиции Нью-Йорка, которому, если вы знаете, мы платим ежемесячно пять тысяч долларов.

— Если мы будем убирать каждого полицейского, занимающегося нами, то не останется времени на другие дела. — Пабло Энвигадо бросил взгляд на ладную служанку, юную гибкую девушку из Картахены с кофейным цветом кожи, которая подметала листья на каменных ступеньках, ведущих вниз с верхней террасы. — В чем здесь проблема? Ну и пусть себе опознает мертвую девушку.

— Мы согласились с предложением Кейси привезти сюда дочь судьи с целью надавить на него после убийства Венецианской Шлюхи. Пирсон представляет наибольшую опасность для наших дел с ИРА, — пояснил Рестрепо.

Гарсиа согласно кивнул головой.

— Этот человек — судья, идеалист. Ему, должно быть, противна сама идея сотрудничества с нами.

— Он бы с радостью навредил нам, если мог бы…

Рестрепо осторожно взглянул на Энвигадо. Глава картеля нахмурился.

— А я думал, ты все держишь под контролем.

Как-то разом, внезапно, исчезли все звуки: пение птиц, шум ветра среди деревьев, шуршание метлы по ступенькам.

— Я виделся с ним в Виго, свою работу он выполняет тщательно. С отъявленным профессионализмом. — Рестрепо употребил слово «отъявленный» в южноамериканском значении, то есть «превосходный». — Дон Пабло, пока он верит, что его дочь в наших руках… — Рестрепо пожал плечами, — …мы держим его за глотку.

Хесус Гарсиа, внимательно слушавший разговор, стер пиво с усов и заговорил:

— Если он узнает, что дочь мертва, не думаю, что его остановит фотография в компании с мертвым Венецианской Шлюхой. Он ненавидит тебя, Луис, ненавидит кокаин, и, как мне известно из других источников… — Хесусу Гарсиа, как шефу службы безопасности картеля, нравилось иметь свои тайные источники, — …считает, что наше сотрудничество нанесет вред их организации и так называемой вооруженной борьбе. Я согласен с Луисом Рестрепо. Он бы с радостью навредил нам, если бы мог. Этот человек не идиот, он уже предпринял кое-какие шаги… для подстраховки. Так что его убийство не решит проблему.

Рестрепо подался вперед.

— Шеф, надо остановить этого нью-йоркского легавого. Представляю, как могут быстро начать развиваться события. — Адвокат в отчаянии поднял руки. — Он на самом деле очень упорный полицейский.

Энвигадо нахмурился в глубокой задумчивости, глядя на крыши домов Санта-Фе. С гор потянуло легким прохладным ветерком. Он поднял с травы рядом с креслом красный пуловер. Оторвав взгляд от долины, он заговорил, похоже, совсем выбросив из головы Эдди Лукко.