Как правильно предложить девушке руку и сердце? Есть ли на свете самый верный способ? И когда это делать, на каком этапе отношений? Зачем, кому? Где?

Я в тупике. Меня одолевает странное чувство: безотчетное желание попросить руки Клер. Прямо сейчас, когда мы сидим на крыше моей квартиры и пьем теплое шампанское. Однако эпохальность происходящего здорово меня пугает. Еще бы — скоро я разменяю пятый десяток, и все в жизни кажется особенно важным, неожиданным и волнующим. Сказать по правде, я недавно пришел к выводу, что этот миг — ну, понимаете, ЭТОТ миг — может никогда не настать, и я уже давно пытаюсь его отсрочить. А он таки подкрался, словно маленький шалопай, проскочивший в кинотеатр через черный ход.

Я давно подумываю о предложении. Даже мечтаю о нем: на прошлой неделе представлял, как мы поедем в Венецию и будем кататься в гондоле под волшебной адриатической луной. А до этого я хотел отвезти Клер в Париж, где мы гуляли бы среди цветущей сирени… но потом проверил свой счет и понял, что хватит с нас и городского парка, лишь бы дождь не пошел. Теперь я сижу на крыше в центре Лондона и хочу сделать Клер предложение здесь и сейчас.

Это внезапное желание и мечты о Венеции, должно быть, связаны со свадебным переполохом, который устроил мой друг. Он рассказал мне о том, как сделал предложение своей девушке.

Все было честь по чести. Он как следует подготовился к предстоящему Событию и повез подругу в Грецию. Пригласил ее на отменный ужин при свечах, с прохладным греческим вином и восхитительным видом на Эгейское море. Потом склонился над хрустящей белоснежной скатертью, взял будущую жену за ручку и произнес: «Знаешь, дорогая…» Тут ее забил озноб. Мой друг не на шутку перепугался и спросил, в чем дело, на что она ответила: «Ты хочешь меня бросить, да?! Мерзавец!» — и закатила истерику, после чего на три часа скрылась в туалете. Выманив любимую уговорами, он сказал, что вовсе не собирался ее бросать, и задал сакраментальный вопрос на заднем сиденье такси по дороге в гостиницу.

Что из этого следует? Сдается, излишняя возня вокруг романтических событий часто приводит к нежелательным последствиям. Поэтому меня не отпускает мысль: «Здесь и сейчас. Не тяни волынку, просто спроси». Еще я почему-то убежден, что должен сделать это в городе, где жил и любил. Рядом с шумным кондиционером ресторанчика «Райская пицца».

Я ставлю бокал на пол и обнимаю Клер. Мы недолго целуемся. Потом целуемся еще — так проще всего избежать заветного вопроса. У меня появляется время для того, чтобы как следует поразмыслить и набраться храбрости. Тут я вижу, что Клер уже задыхается, и мне приходится ее отпустить.

Но желание, этот слепой зудящий инстинкт, никуда не делось. Странно… похоже на детское чувство, что тебя вот-вот вырвет — ты одновременно и хочешь этого, и нет. Так или иначе, я созрел… Отступаю на шаг, открываю рот и…

Снова закрываю. Потому что Клер слегка щурится. Наверно, она уже под хмельком. Неудивительно, мы ведь выпили по три бокала шампанского!.. Мне становится не по себе. Стоит ли просить руки избранницы, когда она выпила? А вдруг это сведет на нет все мои потуги? И будет ли ее ответ действительным назавтра?

Или того хуже: она вообще вспомнит о моем предложении?

«Что, ты сделал мне предложение?!»

Сомнения множатся. Черт, надо было просить раньше, когда в груди сидело это болезненное, почти тошнотворное желание. А теперь… теперь слишком трудно. И как мне сформулировать вопрос?

Поразмыслив, я решил, что стандартное «Ты выйдешь за меня?» подозрительно похоже на агрессивное и грубоватое «Ты выйдешь за меня!». Впрочем, может, так оно даже лучше? Что плохого в искренности? Прямота и неприкрытые чувства сейчас куда уместнее здравого смысла. Но тогда мне стоит ринуться к любимой с раскрытыми объятьями и воскликнуть: «О, выходи за меня!» — эдакий пылкий порыв.

О чем это я?! Мы на крыше. Под нами пять этажей и оживленная лондонская улица. Я даже слышу, как официанты в пиццерии открывают винные бутылки. Если я начну орать во всю глотку слова любви, Клер, чего доброго, свалится с крыши и убьется. Недолгая у нас выйдет помолвка.

Так что выбора нет. Надо подойти к вопросу очень осторожно. И я начинаю заново.

С улыбкой целую Клер. Потом немного отступаю и поглаживаю ее светлые волосы — кажется, так делают в кино. Что-то шепчу. Мы смеемся. Этотмиг вновь приближается, мерно покачиваясь на танцполе моей жизни. Я делаю глубокий вдох и смотрю на Клер. Ее глаза сонно блестят в ночи.

— Клер?..

Придаю лицу проникновенное, мудрое и исполненное любви выражение — взгляд человека, которому можно доверять, пока смерть не разлучит нас.

Она снова щурится.

— А? Что такое, милый?

— …Клер… я тут подумал…

— Что?

— Ну…

Слова повисают в воздухе подобно аромату цветов в ночном саду. Я пытаюсь правильно выбрать момент и поэтому медлю. Наконец открываю рот… Вот сейчас все должно случиться… я первый раз в жизни — и, надеюсь, последний — сделаю девушке предложение. Оно вверит друг другу двух влюбленных, возвысит и углубит наше чувство. В общем, я слегка наклоняюсь, протягиваю руку… и Клер говорит:

— Ну что, закажем пиццу?

Я сражен наповал. Она добавляет:

— Прости, ты, кажется, хотел китайской лапши?

Я киваю и со вздохом отворачиваюсь. Сажусь на край крыши. Клер прижимает руку к губам.

— Ох, милый, так о чем ты говорил?

— Ни о чем…

— Нет, говорил! Ну?

— Э… знаешь… я просто подумал… может, возьмем какое-нибудь кино…

Клер кивает головкой — белокурой, милой, умной шотландской головкой.

— …на вечер?

Она подозрительно смотрит на меня и отпивает шампанское. Я наблюдаю за ее изящными движениями. Клер с довольным видом вдыхает летний воздух, осматривает крыши моего района — Блумсбери — и смеется:

— Я совсем забыла, что отсюда видно Британский музей!

Она легко подскакивает ко мне в своем сексуальном платье и садится рядом.

Сегодня Клер ведет себя как-то необычно. Словно бы… чувствует что-то. Прислушиваясь к пьяным воплям с улицы, я пытаюсь угадать, знает ли она, что у меня на уме. Такое вообще возможно? Сработала женская интуиция? Или мои намерения понятны даже дураку? Мы встречаемся уже год и два месяца — наверное, сейчас самое время для свадьбы. Я окидываю взглядом свою «террасу», и мне вдруг приходит в голову мысль опуститься на одно колено. Тогда все станет ясно, и Клер, быть может, согласится, прежде чем я выдавлю из себя трудные слова. Слова, которые не вернешь. С другой стороны, это так избито и неестественно. В конце концов, почему только одно колено? Чтобы не упасть? Жаль, у меня нет кольца. Я бы молча преподнес его Клер. Или стоит купить майку с надписью «Выходи за меня»? Или… или я должен был жениться много лет назад?

Может, в этом вся беда. Мне тридцать девять — немало, скажу я вам. В девятнадцать лет воскликнуть «Ты выйдешь за меня?» ничего не стоит, потому что жизнь — сплошь радужные мечты и счастливые начинания. А в моем возрасте замечаешь подвохи. Постоянно видишь, как разводятся друзья, и сделать предложение уже не так просто. Потому что ты знаешь, каков риск.

Ладно, раз дело в смелости, неужели у меня действительно кишка тонка? Вряд ли. В жизни я совершил несколько храбрых поступков. Например, провел воскресенье на Внешних Гебридах. А однажды весь вечер смотрел итальянское телевидение. Так что с кишками у меня все в порядке. Тогда почему я медлю? Постойте… а где Клер? Может, упала с крыши? Ну нет, это бы я заметил. Подхожу к люку и кричу:

— Милая!

Ее нежный голосок отвечает:

— Черт побери! У тебя что, не осталось холодного джина?

— Э-э, нет… Милая?

Вновь голос неземной красоты:

— Вот засада!!! И льда тоже нет!

— Ты не могла бы подняться?

— Сейчас, только найду стаканы.