МЫ были всей полнотой и, одновременно, совершенным небытием. Абсолютное знание, свет и блаженство, - так можно описать на убогом человеческом языке отдаленный отсвет самадхи.

       МЫ насытились светом и осознали, что каждый опыт подразумевает  конец, а он в свою очередь порождает новое начало.

     Пребывание в Нави подходило к концу. Мириады МЫ закружились в вихре и стали стягиваться  просвету «Космического Влагалища». То, что вырвалось из него на сторону Яви, человеком уже не являлось . 

      Дракон летит вовсе не как исполинская летучая мышь, скорее, в полете он напоминает современный реактивный истребитель. А  истребитель, решивший полетать в тоннеле метро, обречен испытывать некоторые неудобства.

   Хотя, их, конечно, не стоит сравнивать с теми муками, что испытывают прирожденные летуны в вязкой магме Земного Ядра. Ящер, вырвавшийся на волю после почти бесконечного заточения, наслаждался движением, постоянно ускоряя свой бег-полет. Тело демона, рассчитанное противостоять агрессивной среде Адских миров, быстро приспосабливалось к новому миру.

     В первые минуты  мы регулярно цепляли торчащие из стен железки, высекая снопы искр, но уже совсем скоро научились избегать таких столкновений, и перемещение по туннелю начало приносить удовольствие.

    Впрочем, даже напоровшись брюхом на острый крюк, Реальгар вряд ли испытал бы значительное неудобство. Покрывавшая тело ящера чешуя по прочности превосходила закаленную сталь, - у крюка просто не было шансов…

   Стена, потолок, снова стена, - в свободном полете удавалось удержаться не более пары сотен метров. Мешали не только свисавшие со стен провода, но и сама геометрия тоннеля. Скорость поезда метро меньше самолетной, потому и повороты он способен преодолевать с большей крутизной. А нас с Реальгаром на крутых изгибах пути инерция заставляла прижиматься к стене, сильно умеряя прыть.

    Когти скользили по чугунной опалубке тоннеля, из разорванных проводов сыпались искры, а выхода на открытое пространство все не было. Новое тело было слишком сильно. Оно разрушало непрочную плоть этого мира, создавая подданным дополнительные проблемы.

    Подданным? Я осознал, что основной моей миссией на Земле была абсолютная Власть. Реальгар чувствовал себя призваным из Бездны для того, чтобы огнем вычищать Земную скверну. Да, это правда, но не вся. В обязанности властителя входит не только нести суд и возмездие, но и защищать вверенных ему людей.  В том числе и рабочих метро, которым придется восстанавливать поврежденные когтями кабели.

   Наконец впереди забрезжил просвет и Новорожденный Дракон, в последний раз оттолкнувшись от поверхности, свечой взмыл в подсвеченное оранжевым светом города низкое  Московское небо. А в маленьком монастырском храме на далеком северном острове  сестра Ангелина схватилась за сердце. На лике Богородицы, перед которым старица молилась непрестанно последние двое суток, выступили кровавые слезы.  Но тот, чью душу оплакивала Пресветлая, в эти минуты был счастлив, как никогда в жизни.     

     Полет – о нем в тайне мечтает любой ребенок, надеясь, - придет день и ему удастся свободно взмыть в небо. Большинство людей, взрослея, забывают свои детские мечты, немногие упрямцы – находят способы их воплощения. Пускай и не совсем так, как мечталось в детстве, а с помощью технических ухищрений, но полет сегодня стал доступен. Любой, кто найдет достаточно отваги, времени и денег, может прыгнуть с парашютом, научиться пилотировать самолет или освоить дельтаплан.

   Не обошло это модное веяние и меня. Стоило мне достичь шестнадцатилетия, как я с упрямством, достойным лучшего применения, начал изводить бабулю просьбами подписать официальное согласие на занятия парапланеризмом.

   Бабка встала насмерть, не поддаваясь ни на какие посулы и уговоры, - фронтовая закалка превратила старушку в настоящий кремень. Слава Богу, мне хватило ума не пытаться ее подломить. Наткнувшись на стену я, проявив совершенно нехарактерную для меня гибкость, не стал пробивать ее лбом.

    Оказалось, что в Москве, кроме официальных секций и аэроклубов существует сообщество, особое, тайное братство любителей прыгать с запрещенных для подобных забав объектов: - небоскребов, мостов, телевышек и прочих, совсем уж неожиданных объектов. 

    Для вступления в этот подпольный «клуб самоубийц» с меня, по понятным причинам, справок никто не спрашивал. Пришел, делом доказал свое намерение и был принят в братство. Впрочем, увлечься джампингом всерьез мне не удалось, - нашелся более мощный источник адреналиновых бурь. С началом охоты на упырей прыжки утратили былую привлекательность, но некоторый опыт «свободного полета» я все-таки накопил.

     Особенно меня привлекала модная в то время среди джамперов привычка открывать парашют в самый последний, из возможных, момент. Собственно, из-за той злополучной моды нас и прозвали «мотыльками», - уж больно недолгой была жизнь вольных прыгунов.

     Чувство, что сейчас испытывал Дракон, можно было бы сравнить с драйвом рокового мгновения, когда необходимо принять решение: - дернуть кольцо или еще помедлить. Растяни это ощущение свободного падения и балансирования на грани во времени, усиль до предела интенсивность и добавь щепотку радостной ярости, - получишь отдаленное представление о «настоящей драконности».

     Мы скользили на границе невидимых обычному глазу воздушных потоков, пикировали в наполненные светом расселины улиц, рассекая со свистом воздух в непосредственной близости от стен, снова штопором взмывали в небо.  Дракон играл в ночном небе, как молодой котенок, впервые оказавшийся на даче. И, как старому другу, позволял играть мне, временами устраняясь от контроля, что тут же приводило к неуправляемому падению.

    Я оказывался один на один с чудовищной мощью нового тела, и все попытки ей управлять заканчивались похоже. Фигура высшего пилотажа под названием «штопор» была моим коронным номером. В последний миг гадкий ящер брал штурвал на себя и выруливал вверх буквально в сантиметрах от крыш.

    Его радость от виртуозности маневра и человеческого смятения была настолько искренней, что мне даже не хотелось обижаться. Энергия, отданная Нарасимхой переполняла нас, и мы расходовали ее не задумываясь. Реальгар сам был чистой силой, свободным огнем, принявшим на Земле форму летающего ящера, лишь по прихоти демиургов, когда-то установивших законы нашего мира.

    Но все-таки, до конца свободными мы себя не чувствовали. Я – из-за ощущения себя в необычном качестве придатка чужой воли, Реальгар по какой-то до конца не ясной мне причине. Предчувствие чего-то, ожидающего его внимания, не отпускало Дракона. Полет над ночной Москвой только казался хаотичным, сила неумолимо влекла нас на Юго-восток, в сторону Воробьевых Гор. Уже на подлете к сияющим башням Москва-Сити природа загадочного магнетизма прояснилась.

    Там, на смотровой площадке напротив Лужников, где я так любил гулять в человеческом облике, Дракона ожидала ОНА. Неясные картины багряного зарева пожара, охватившего Москву, многотысячной колышущейся людской массы, окружавшей меня полукольцом, восторженный рев толпы, обжигающий сильнее адского пламени жар женского тела, – вся эта гамма восприятий как вспышка мелькнула перед моим внутренним взором.

    Мы устремились к цели, не отвлекаясь более на игры. Как путеводная магистраль змеилась под нами черная лента реки. Дракон снизился так, что до поверхности воды оставалось не более нескольких метров. Скорость стремительно росла, еще сильнее нарастало желание Реальгара обладать неведомой женщиной.

   Мне самому похоть рептилии к самке примата была непонятна и казалась противоестественной. На кой черт дорвавшемуся до свободы ящеру понадобилась какая-то бабенка, было неясно. Но рулил сейчас он.