Я приподнялся в постели, так, чтобы опереться спиной о стену, пристально посмотрел на Кешу и улыбнулся во весь рот. Не скрою, удивление в глазах старика доставило мне немало удовольствия. Не все же ему за мой счет развлекаться.
Мой голос был слаб, но слова звучали четко, поднимаясь будто из самой глубины моей души. Души, которая по уверению Нага у меня отсутствовала. - Все это конечно очень грустно, но уже ровным счетом ничего не меняет. Да, Платон Реальгар - сон. Но пока я снюсь, я буду уважающим себя сном. И закончу дело, которое начал. Кем бы не был ублюдок Сатанопуло, – он сильно пожалеет, что решил украсть у меня Катерину. Я разберусь с ним и соберу довольно энергии, чтобы пережить трансформацию и не сойти с ума после нее.
Кеша попытался что-то сказать, но я не позволил ему. – Не прерывай меня, Наг. Да я знаю, - скорее всего, Бешенный Ананда упокоит меня. Но пока я жив, шансы есть. И я буду драться. А для драки нужна сила. Если я тебя правильно понял, у нас такой силы сегодня должно было привалить в избытке.
Давай не будем терять времени. Мне кажется, пора навестить Наталью. Надо все-таки поговорить с девочкой, перед тем как… - Кеша приложил ладонь к моим губам, прерывая на полуслове. Тихо качнул головой, соглашаясь. И беззвучно, одними губами. Шепнул: - Не надо сейчас об этом, Наташа слышит все в окружности пары сотен метров.
Я кивнул в ответ, соглашаясь. Принятое решение начинало жить своей жизнью, прокладывая дорогу моей судьбы. Кончились все метания и сомнения. Невольно вспомнился завет самураев: «Если у тебя только две дороги, выбирай ведущую к смерти».
В моем случае все было заметно проще, - все принятые решения неизбежно заканчивались гибелью. Спасибо Кеше, развеял мои сомнения касаемо целесообразности сделки с Серыми Демонами. И я с легким сердцем выбрал вариант, предусматривающий перед смертью хорошую драку. Такой расклад вполне устраивал как Дракона, так и то, что оставалось во мне от человека.
Впервые за два последних дня мне было спокойно. Даже в живот тихонько заурчал, сигнализируя о проснувшемся аппетите. Наг с любопытством окинул меня взглядом, довольно усмехнулся и предложил «заняться делом, которое получается у тебя лучше всего» – обедом.
Через полчаса мы закончили бесхитростную трапезу, состоящую из сваренной целиком курицы приправленной макаронами с лошадиной дозой специй, и отправились в гости к «госпоже Подводной». Именно так окрестил Наг Златовласку, и я не стал ему возражать.
Одолеть двадцать метров до подвала, служившего Наталье тюрьмой-убежищем, оказалось непросто. Несмотря на приятную сытость и отсутствие головокружения мое тело еле стояло на ногах. Но, все таки, стояло. И даже было способно на передвижение.
Было что-то около семи-восьми по полудню, когда мы вышли на открытый воздух. На приусадебном участке, засаженном смородиновыми кустами, яблоневыми деревьями и хаотично расставленными сараюшками, сараями и мегаамбарами, кипела жизнь.
Орали птенцы, которым пичуги-родители без устали таскали насекомых. Жужжали, скрипели, стрекотали и с чавканьем жрали друг друга насекомые. Истошно орали запозднившиеся лягушачьи кавалеры в канаве, бесплодно пытаясь призвать уже отметавших икру самок. Почти бесшумно скользили кошачьи тени в густой траве у забора.
Вечер еще не начался, но жара уже спала, и воздух начинал наполняться запахами приближающейся ночи. На Кешином участке было довольно много цветов, начиная от банальных роз, ноготков и ромашки, кончая экзотическими лекарственными растениями, вывезенными Нагом из Забайкалья.
С разогревшегося за день уличного клозета несло терпким змеиным дерьмом, от гаража соседа за забором – бензином, резиной и машинным маслом, от соседки справа, содержащей на иждивении дюжину коз, тоже пахло отнюдь не розами. Мой нос различал тысячи ароматов земли и ее жителей с перекопанных сегодня грядок и легкий, почти выветрившийся дух нежити, оставленный порванными в клочья Нинеллой упырями.
Полностью утратив силу, тело сохранило звериный нюх. Со слухом дело обстояло похуже, но выделить пение каждого отдельного сверчка и кваканье лягушек разных видов я еще мог. А вот зрение оказалось непривычно мутным. Как будто приходилось созерцать мир через толстое и местами искривленное стекло.
Я шел походкой старого паралитика, покачиваясь, косолапя и волоча ноги. Кеша неспешно двигался рядом, не проявляя ни излишней заботы, ни обычного ехидства в мой адрес. Старый Змей был на удивление тактичен, что вызвало у меня приступ истерической благодарности. Я прослезился, но через пару секунд благодарность сменилась печалью, столь интенсивной, что стало трудно удерживать равновесие.
Да еще и сердце прихватило так, что стало понятно, почему стенокардию раньше называли Грудной Жабой. Идти стало совсем невмоготу, земля качнулась, как пьяная и начала стремительно приближаться к лицу.
Кеша моментально подхватил мое падающее тело, подставив для опоры свое плечо. – Ты начал чувствовать свою душу, Платон. Дракон больше не подавляет своей силой ее слабые эманации. Это значит, - душа Платона-человека еще на Земле, что в принципе, неплохо. Теоретически, ее даже можно найти и вернуть. Но вот твоя реакция меня беспокоит. Учись сохранять эмоциональную стабильность, - пригодится!
Плечо Иннокентия Леонидовича по консистенции напоминало самшитовое полено, обвитое тугими жилами, и особо не располагало к длительному на себе возлежанию. Отдышавшись с минуту, я предпочел продолжить путь без помощи учителя.
Пока Кеша разбирал железобетонные блоки над крышкой люка, мне приходилось держаться на ногах. Но стоило Нагу нырнуть в прохладный сумрак подземелья, как я мигом сполз на низенькую деревянную скамью.
Чувствовать себя дистрофиком было необычно, и совсем не доставляло дискомфорта. Больше того в этой слабости проявилось что-то давно забытое и приятно естественное. Тело чувствовало сотни оттенков боли, неудобства и немощи. Но это еще полбеды.
Самым большим сюрпризом оказалось невообразимое богатство чувств, которое способен испытывать человек. Я был потрясен тем, как много упустил за время своей «борьбы» с Драконом. Любовь и нежность, забота, угрызения совести, радость победы и досада поражения, тонкая печаль по безвозвратно ушедшему, и еще много, много переживаний, присущих обычному юноше. Жизнь проходила мимо, а я и не замечал.
Интенсивность страстей Дракона, затмила почти все радости и горести, лишив меня того простого опыта человеческой жизни из-за которого, оказывается, и стоит жить на Земле. Человеческое существование казалось настолько хрупким, что невольно вызывало удивление. Как это люди умудряются вести столь безрассудный образ жизни и при этом так редко умирать?!
Я будто вернулся на десятилетие в прошлое, когда был обыкновенным ребенком, не испытывавшим постоянного давления демонической силы. Только что тело стало больше и ушли мешавшие наслаждаться красотой мира страхи. Вместе со страхом пропала и брезгливость. Видимо потому облик Натальи Подводной не вызвал у меня особых эмоций. Хотя некоторое удивление я все таки испытал.
Даже мне, с моим опытом охоты на «живых мертвецов» было чему удивиться, да и испугаться - то же. Экс-Златовласке больше подошел бы эпитет «Подземная». И не из-за места ее последнего приюта, а по окраске тела, вполне подходящей для прикопанной месяц-другой назад покойницы.
Одна клочьями облезающая с бледно-землистого, местами с прозеленью черепа кожа многого стоила. Недоделанные Яцековы птенцы и то смотрелись живее. Дохнуло из погреба, как от распечатанного гроба. До меня с опозданием дошло, что трупный аромат на участке оставили отнюдь не позавчерашние жертвы големши, их след давно был выметен дневным солнцем и ветром. Запах подпитывался новой постоялицей Кешиного «отеля для выходцев с преисподней».
Бывшая топмодель напоминала персонаж фильма «ожившие мертвецы», и двигалась соответственно. Наталья перемещала тело рывками, раскачиваясь из стороны в сторону и чудом сохраняя равновесие. Казалось, невидимый кукловод дергает за нити сочленения ее тела.
