Пальцы мужчины погрузились в ее короткие волосы и обхватили голову. Она застонала от восторга.

Совершенно затерявшаяся в море своих ощущений, девушка почувствовала, как его рука пробралась к ней под сюртук. С безошибочным проворством он отыскал грудь, обхватив ее ладонью сквозь ткань рубашки. Безумная дрожь сотрясла тело Лили, когда он ласкал пальцем сосок. Один раз, второй, потом еще и еще, пока она не потеряла счет, слишком возбужденная, чтобы думать о чем-то другом.

Какое-то сладкое томление зародилось между бедер. Хотелось, чтобы он продолжал и продолжал свои ласки. Завладев ее ртом с пылкой настойчивостью, он побуждал посостязаться с ним, отдаваясь каждому его поцелую и возвращая их с еще большей страстностью.

Плененная, она лежала, дрожа, когда его пальцы трудились над пуговицами ее рубашки, прохладный воздух коснулся кожи, когда он развел полы рубашки и обнажил грудь.

Глаза его сверкали голодным блеском, когда он, придерживая ее под спину рукой, зарылся лицом в изгиб шеи. Проложив дорожку быстрых поцелуев вдоль линии горла, ненадолго задержался у его основания, терзая серией затяжных, влажных поцелуев, от которой ее кожа запульсировала так, словно у нее не одно, а несколько сердец. Спустившись через ключицу, затем по грудине, он скользнул ниже.

Вспышка, яркая, словно молния, полыхнула внутри ее, когда он сомкнул губы на груди. Никогда в жизни не испытывала она ощущения, хотя бы отдаленно похожего на это. Рот его был теплым и влажным, язык, словно всполох огня на тугой бусине соска.

Она сглотнула, не в состоянии сдержать стон, который поднимался из глубины горла. Едва ли сознавая, что делает, она вплела пальцы в волнистый шелк его волос, лаская кожу головы, безмолвно побуждая его не останавливаться.

В этот момент он легонько куснул ее — нежное сжатие зубов, от которого она выгнулась дугой ему навстречу. Смягчил укус, лизнув языком, потом еще и еще, пока она не подумала, что вот-вот сойдет с ума.

Он поворачивал голову, по-видимому, чтобы взять в мучительно-сладкий плен другую грудь, когда соединяющий люк внезапно открылся.

— Гайд-парк, милорд, — объявил кучер, прежде чем так же быстро захлопнуть маленькую дверцу.

Маркиз застыл над ней, приглушенный стон тихо слетел с его губ.

Она тоже застонала, и только потом до нее дошло, что карета больше не двигается. Мягкий полумрак окутывал все внутри; солнце начинало садиться, но ни он, ни она этого даже не заметили.

«И благодарение небесам за скрывающие тени», — подумала Лили, представив шокирующе непристойное зрелище, в котором они бы предстали перед его слугами или случайным прохожим, который мог заглянуть в карету.

Все еще пребывая в страстном томлении, Лили силилась прийти в себя, в смущении соскользнув с его колен на сиденье. Она торопливо запахнула рубашку, дрожащими пальцами спеша застегнуть пуговицы.

Маркиз отвел ее руки в сторону.

— Позволь мне.

Она на мгновение заколебалась, прежде чем уступить его просьбе.

Сноровистый, как камердинер, он застегнул рубашку, слегка поправил края, потом разгладил помятые полы сюртука.

Эта небрежная интимность ошеломила ее, но, учитывая то, что они делали каких-нибудь пару минут назад, она решила, что несколько поздновато изображать возмущенную невинность.

Оглядев ее в тусклом свете, он протянул руку и стащил ленточку с волос.

Она охнула, когда прямые, густые локоны, концы которых едва доставали плеч, рассыпались по щекам.

— Спутались, — объяснил он. Не дожидаясь ее разрешения, он как мог привел в порядок пряди ее волос, и от его прикосновения новая волна удовольствия накрыла ее. Она видела, что ему это тоже нравится, и на мгновение подумала, что он ее снова поцелует.

Но он лишь собрал волосы на затылке и связал тонкой шелковой ленточкой. Закончив, немедленно отпустил ее.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я увидел ваш дом? Мне совсем не нравится идея оставить вас здесь, даже если вы планируете проехать оставшуюся часть пути в наемном кебе.

— Не волнуйтесь, милорд. Со мной все будет хорошо. А сейчас мне в самом деле пора. Спасибо, что накормили, подвезли и… — Она осеклась, чувствуя, как щеки жарко вспыхнули. — В общем, спасибо.

— Вы уйдете и даже не назовете мне свое имя?

Она заколебалась, читая острое желание в его взгляде.

«А какое это теперь имеет значение? — подумала она. — Сейчас мы расстанемся, и я больше никогда его не увижу».

Уголки ее губ приподнялись в сладостно-горькой улыбке.

— Лили.

И прежде чем успела остановить себя, приложила ладонь к его щеке и притянула голову вниз для последнего, импульсивного поцелуя. Она смаковала сладость его губ, желая запечатлеть в памяти ощущения, которые никогда не забудет, как он и обещал.

Прервав объятие так же быстро, как и начала, она повернулась, открыла дверцу и спрыгнула на землю.

Спеша к кебу, девушка чувствовала спиной его взгляд. И все же он не попытался остановить ее, когда она забралась в ближайший наемный экипаж и назвала вознице гостиницу, старательно понизив голос, чтобы слышал только он.

Кебмен кивнул, щелкнул кнутом, и лошади тронулись с места.

Повернув голову, она взглянула через плечо и увидела, что Весси наблюдает за ней, его светлые волосы блестят в мерцании фонарей. Она долго смотрела, потом заставила себя отвернуться. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Правда, она боялась, что сделать это окажется не так-то просто.

Два дня спустя Лили сидела в адвокатской конторе «Пенниройал и сыновья». Сам мистер Юстас Пенниройал был к ее услугам.

— Что ж, — сказал ей поверенный, — моему клерку потребуется совсем немного времени на то, чтобы отыскать папку с завещанием вашего дедушки. А пока могу я предложить вам чашку чаю? Вода, должно быть, уже вскипела.

Взглянув на маленький камин и чайник, пристроенный на металлической решетке для разогрева, Лили согласно кивнула:

— Благодарю вас, мистер Пенниройал, с удовольствием.

Когда поверенный просеменил к камину, чтобы приготовить напиток, она оглядела кабинет, вдоль стен которого тянулись шкафы, заставленные толстыми книгами в кожаных переплетах, в основном, как можно было предположить, по юриспруденции. Сложив затянутые в черные перчатки руки на коленях поверх черных муслиновых юбок, Лили постаралась расслабиться. Впервые почти за неделю она чувствовала себя полностью самой собой, вновь облаченная в женскую одежду.

Вчерашняя поездка в лавки подержанного платья, что на Петтикоут-лейн, снабдили ее одеждой и аксессуарами — вещами, которые она не имела возможности взять с собой из дома. Несколько лишних пенсов в ладонь лавочницы убедили женщину помалкивать о «мальчике», который купил одежду, и о молодой женщине, которая вскоре появилась из примерочной.

Хотя ее новый наряд не был модным, как та одежда, которую она носила раньше, приобретенное платье когда-то принадлежало даме со вкусом и, что важнее всего, Лили могла себе позволить его купить. Как только она получит свое наследство, то позаботится о том, чтобы найти подходящую модистку и заказать новый гардероб. Еще она планировала переехать в лучшую гостиницу — уже третью со времени приезда в Лондон — после того, как покинет сегодня контору поверенного.

Из первой гостиницы она выписалась очень скоро, решив, что лучше не рисковать возвращаться в комнату «Джека Бейна» одетой как женщина после посещения Петтикоут-лейн. И хотя номер, в котором она провела последнюю ночь, оказался вполне приличным, утром завтраком она чувствовала себя крайне неловко, когда парочка постояльцев-мужчин решила подсесть к ней за стол. Лили с облегчением расплатилась по счету и отбыла.

— Ваш чай, прошу, — объявил мистер Пенниройал. Улыбаясь ей поверх очков, сидящих на кончике длинного носа, он протянул ей чашку с блюдцем. Сладкий цветочный аромат приятно разливался в воздухе.